Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 40

— Закрой глаза! — Прошипел Баал. — Она не видит тебя, но слышит и чувствует.

Его взяли за руки с двух сторон — левую ладонь стиснул Регносцирос, правую Лагерфельд, и Канн вдруг почувствовал себя совсем как в далеком и почти забытом им детстве, далеко отсюда, где-то в другом мире. Тогда они играли во дворе в футбол, а после другую игру — какие-то цепи, и вот так же стояли, сцепив ладони, чтобы разбежавшийся противник не проник, не прорвался сквозь ровный строй, не сумел победить стоящих грудью за победу друзей.

И стало легче. Да, все хорошо. Дрейк предупреждал, что будет именно так. Надо следовать его словам: закрыть глаза, усмирить эмоции, отключить ум. Страшно, да, страшно, но ведь он предупреждал…

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Пульс нехотя начал замедляться.

Интересно, она еще там? Все еще щупает?

Вдох, выдох…

А если нащупает?

Блин, отключить ум. Сука, как же его отключить, когда вот так?

— Давай. — Прошептал кто-то со стороны. — Успокаивайся.

И он последовал совету.

Вдох-выдох. Забыть о тьме вокруг. Вдох-выдох. Сколько еще их придется сделать? Сотню? Две?

Когда по его внутренним часам прошел час — не меньше, Аарон позволил себе «зыркнуть» — подсмотреть совсем чуть-чуть через приоткрытую щелочку (если она все еще там, он тут же сомкнет веки и примется глубоко дышать), но к его непомерному облегчению, тьмы вокруг не оказалось. Лишь тот же привычный серый Коридор.

— Ее нет. — Прохрипел он и позволил пальцам разжаться — выпустить чью-то ладонь. — Ушла. Ребята, она ушла.

И когда осознание этого факта проникло внутрь, он медленно выдохнул и опустился на корточки. Вытер пот со лба, потер висок.

— Это сложнее, чем было в тренировочном зале. Сильно сложнее.

— И это только начало. — Подбодрил его «крылатый» друг. — Дальше будет хуже.

— Спасибо, утешил.

Циферблат на часах показывал, что в пути они находятся почти три с лишним часа. Безрезультатном пути — дороге вникуда. Вокруг не становилось ни светлее, ни темнее — все та же пыль под подошвами ботинок, все то же безмолвие и тишина. Ни людей, ни строений, ни любых других знакомых и не знакомых глазу очертаний — вообще ничего. Даже подъемы и спуски — и те отсутствовали. Полный морок вокруг.

Дэйн пыхтел громче всех — не то от усталости, не то от раздражения.

— А Дрейк ничего не говорил про указатели? Ну, какие-нибудь стрелки, развилки, компасом никого не снабдил?

Друзья молча качали головой.

— Как тут что-то найти, если вокруг вообще ничего нет? Мы движемся в наугад выбранную сторону, а то и вовсе по кругу. Ерунда, да и только.

Он только что озвучил общие мысли, которые никто не решался высказать вслух — что толку? Начальник объяснил: если вам суждено найти Мистерию (а шансы есть), то вы ее найдете. А нет, так…

Да, про «нет» помнили все.

«У вас будет несколько дней на то, чтобы вдоволь полюбоваться тем, как рушится этот мир».

Дрянная миссия, ни о чем. Да по этим просторам можно скитаться без конца и без края и так никуда и не выйти. Неужели он действительно верил, что в этой мути возможно отыскать нужный вход в некое хранилище Знания и Мудрости?

Верил, иначе не послал бы.

— Дерьмовое место. — Недовольно высказал очевидную истину Эльконто, вздохнул и принялся глушить растущую в груди тоску разнообразными мыслями. Какое-то время думал о штабе, о том, что на полях сражений теперь, наверное, непривычно тихо — ни взрывов, ни автоматных очередей, ни дыма — в Реакторе сообщили, что всех повстанцев эвакуировали. Куда? Как собираются объяснять им происходящее? Вернут ли после на Войну?

Ну, не вернут, так система отберет новых. Опять запустят солдат, опять зазвучит боевая музыка, и все вернется на круги своя.

Если вернется.

Идут. Они ведь идут? Значит, придут.

Потом стал думать о собственном пустом доме: Ани в нем нет, Барта тоже — они в некой Фляндии, в безопасности — хорошо. Он скучал по ним. Черт, не прошло и нескольких часов, а уже скучал так сильно, будто не видел месяц. Ничего, главное, идти. Ноги шагают? Голова варит? Вот и отлично. Любой путь заканчивается результатом, даже если это отсутствие такового. Но было бы крайне хорошо вернуться в Нордейл победителями. С книгой (или без нее), но уж точно с нужным Дрейку ответом о том, как же соорудить вокруг мира нужный энергетический корсет. Или чего он там собирается мастерить? А потом присоединиться к друзьям. Поди, не рванут сразу обратно? Позволят искупаться в озере, посидеть с вытянутыми ступнями у костерка, просушить портянки и насладиться ни с чем не сравнимым ощущением того, что все уже хорошо — все стало хорошо.

Дэйн так погряз в мыслях, что вместо промелькнувшей прямо перед глазами тени, он видел вьющийся над поленьями дымок, висящие горстями звезды, слышал умиротворяющий плеск воды и полуночный стрекот незнакомых цикад. Ведь в мире Бернарды есть цикады? Или какие-нибудь похожие «стрекуны»? Да, по-любому есть. Он бывал там дважды, но просто не помнил.

В отличие от снайпера, Стивен Лагерфельд думал не о доме, отданном на попечение друзьям коте — Пирате — и даже не о временно опустевшем на Войне госпитале. Он думал о превратностях судьбы и странностях человеческого мировосприятия. Вот почему, когда тебе тяжело, ты страдаешь, ворчишь, бухтишь, едва заставляешь себя идти вперед, все готов бросить, остановиться и прямо тут лечь и умереть, а когда все заканчивается, едва помнишь о трудностях? И сколь бы ни было тяжело, память планомерно замывает и тревоги, что испытывал в моменты печали, и боль от стертых в кровь пяток, и даже жгучее желание поспешно вернуться, а оставляет лишь сладкий результат совершенных действий — будь то победа, поражение или же просто очередная пересеченная черта. Любое путешествие где-то начинается и где-то заканчивается — когда-то закончится и это.

Помнится, когда-то экзамены в медицинской Академии казались ему далекими, а дни обучения нудными, как застойная вода в колодце, но ведь пришел срок — и вжи-и-и-их! — все оказалось позади. А последующее обучение в Реакторе? Тренировки, спец. подготовка, выработка профессиональных навыков — тогда время тоже, бывало, ползло улиткой, а от монотонных будней хотелось выть волком, а теперь, вот, не помнятся ни синяки, ни боль в мышцах, ни проваленные тесты, ни повторная их пересдача. Канули в прошлое и подколки тогда еще не сработавшихся вместе ребят, забылись мимолетные обиды, редкие потасовки и даже совместные, иногда затянувшиеся до раннего утра посиделки. Остался результат: он — врач. Лучший на Уровнях нейрограф. Все. Иногда в вылазках мокли ноги, мерзло тело, обгорала кожа — все это болезненно лишь в тот момент, когда оно происходит, но стоит действию завершиться, а на смену началу прийти концу, как тяготы уходят, а мозг вновь говорит: «Я — вот он! Бодр и готов к новым свершениям, пусть даже впереди будет тяжело…»

Что ж, тяжело. Но и это забудется. Серый Коридор станет воспоминанием — старой фотокарточкой без цвета и запаха, а, вспоминая тени, они будут смеяться за кружкой пива в баре. Еще одна черта — что-то впереди, что-то позади.

Вот только в одном Стивен был готов поклясться: он был бы рад, если бы поход в Криалу остался позади как можно скорее. Вроде и особых трудностей нет, но уж слишком дискомфортно. Непривычно, что ли.

Мысли доктора отражал в собственной голове и стратег. Вот только более мрачные мысли, тяжелые, обросшие черными, похожими на те, что он недавно увидел, щупальцами.

Вот как, спрашивается, можно отправляться на задание, не зная ни цели, ни направления, ни качество препятствий, ни количество врагов, еще и безоружными? Ну, хорошо, про цель он соврал — она есть, но как быть с остальным?

Почти четыре часа «тупой» безрезультатной ходьбы, и ни единого намека на смену пейзажа. С собой ни карты, ни навигационного оборудования, ни средств связи с внешним миром. Нет, он не ворчит и не высказывает недовольства — надо, так надо (кто он такой, чтобы обсуждать приказы Начальника?), — но хотелось бы определенности. Что ищут? Каковы шансы на успех? Как полученный результат доставить назад?