Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 41

Канн привык не просто действовать, но ЗНАТЬ: как действует? Для чего? Сколько времени займет выполнение задания? На какие этапы оно делится? Была ли завершена предыдущая фаза? Если нет: какие последствия и что предпринять, чтобы обеспечить наилучший исход?

А тут тебе ни фаз, ни графиков, ни даже информации для разработки плана. Идите, мол, ребятки, ищите, что требуется. Ну, идут, ищут, а вокруг атмосфера хуже, чем в фильме ужасов, — то черные глаза вынырнут прямо из воздуха, то сгустки сбоку промелькнут, то истошный крик позади раздастся… Бросаться, спасать? Кого и от чего? Самим бы спастись, а то тварей, которые здесь обитают, не то что Логан — сам Создатель представить не смог бы …

— Не тяни это в жизнь. — Посоветовал шагающий позади Баал.

— Что? — Буркнул через плечо Канн.

— Ты думаешь о них — о тенях. Подсознательно постоянно боишься, что какая-то вынырнет перед твоим лицом, постоянно находишься в боеготовности.

— А ты не находишься?

— Нет. Я их чувствую.

— Хотел бы, как ты — просто чувствовать все и не ждать подвоха.

— Нет, ты бы так не хотел.

— Это почему еще?

— Потому что для того, чтобы чувствовать все так, как это чувствую я, нужно быть не совсем человеком.

— Да? А кем надо быть.

— Надо быть демоном.

— Ты шутишь что ли?

Но он не шутил. Когда заинтригованные ходом беседы Лагерфельд и Эльконто остановились рядом, Баал лишь усмехнулся.

— Развлечь вас, что ли, своей историей? А то так и будете гадать, откуда у меня крылья.

— Да уж развлеки! — Охотно отозвался Дэйн. — Это всяко лучше, чем пялиться в этот туман. Я об него глаза уже сломал, а тут хоть какое-то развлечение.

— Да уж, развлечение. — Регносцирос пожевал губами. — Ладно, идите вперед — я позади. Поди, все услышат.

— Эта долгая и крайне странная история началась не с меня, но с моей матери — обычной, на первый взгляд, женщины, но, как и все, со своими «тараканами». И если «тараканы» многих — это желание быть любимыми, успешными, значимыми или же просто оставить позади себя какой-то след, то навязчивой идеей моей матушки всегда являлось богатство. Нет, не просто богатство, но огромный неиссякающий поток денег, рожденный кем угодно: судьбой, богом, удачей или же простым везением, но только не ее собственными усилиями. По крайней мере, не натужными. Ничего необычного, правда?

Отряд двигался вперед; рассказывая, Баал зорко следил за тем, чтобы в пределах видимости не возник очередной сгусток непонятной природы, — не позволял своему вниманию рассеиваться. А то истории, они такие, — сам не заметишь, как отвлечешься, погрязнешь в мыслях о прошлом, а очнешься уже в ловушке. Да и других в нее заманишь.

— Один обычный человеческий мир, одна неприметная внешне девушка, выросшая в нищете. Всем известно, если человек в процессе взросления наделен некой навязчивой идеей — будь то стать всемирно известным, обучиться сложным языкам, доказать всем, что ты не лох, обрести могущество или же изъездить полмира — будьте уверены: однажды он найдет способ сделать это. Иногда даже вопреки законам логики или же если за обретение желаемого придется выплатить непомерную цену. А это как раз наш случай. Точнее, случай моей матери. Много лет проработавшая библиотекаршей, существовавшая на крайне низкую зарплату и живущая в трущобном районе, в котором ни один уважающий себя человек не хотел бы добровольно жить, она всегда искала способы абстрагироваться от реальности. Мол, нет, она не серая, не скучная, не нищая — она лишь пытается найти способ встать на ноги и стать такой, какой она всегда мечтала — уверенной в себе, властной, богатой и ни от кого не зависимой. Преследуя эти цели, моя мать, что неудивительно, крайне любила посещать всякого рода эзотерические кружки: вступила в клуб чернокнижников, много времени проводила у гадалок, постоянно общалась с подобными себе, повернутыми на поиске легких способов обретения счастья женщинами, часто приглашала тех в гости, где под бокал, а чаще бутылку вина, они пытались воплотить в жизнь вычитанные, подсмотренные или услышанные где-то заклинания. В общем, практиковали черную — да-да, не смотрите на меня так, — черную магию.

Баал на мгновение умолк; подцепил носком ноги камешек побольше и пнул его — тот описал дугу и скрылся в тумане. Никто не перебивал и ничего не спрашивал. Регносцирос мысленно задавался вопросом, все ли его друзьям ясно — ведь мир миру рознь, — но раз никто не задавал вопросов, значит, ясно. Рассказ продолжился.

— Стоит, наверное, упомянуть, что в отличие от Нордейла и вообще мира Уровней, где мы живем сейчас и где материю гнут и изменяют только представители Комиссии, но не обычные люди, мой мир был погрязшим в темных обрядах. Не знаю, почему — никогда не мог этого понять, но факт: гораздо более часто люди покланялись темным, нежели светлым богам. И развитие, вроде бы, на уровне, и давно уже не древние века, когда жили в пещерах — вокруг технологии, удобства, современный комфорт, но обряды, пронесенные в умах и сердцах людей, выжили. Мне по сей день кажется это странным, хотя свой мир я не посещал уже очень давно, да и впредь не собираюсь. Не думаю, что там что-нибудь изменилось.

— А твой мир похож на мир Бернарды? — Спросил Стивен. — Тоже поделен на государства, с разными языками и находящийся на одном-единственном слое?

— Имеешь в виду, планете? Да, в это он схож. Мой мир тоже существовал на планете, которая называлась, да и, наверное, до сих пор называется Гулат, что с древнего местного диалекта означает «Сталь». Думаю, из-за обилия в почве железа… Но я отвлекся. Итак, регион Урмани, небольшой городок Средний Кураст. На чем я остановился?

— На матери. — Подсказал Канн. — На ее любви к эзотерике.

— Точно. Так вот, я до сих пор не знаю, подсказал ли ей кто-то то заклятье или же она вычитала его в своих многочисленных книгах, но однажды она решила провести ритуал по призыву в мир живых демона.

— Зачем? — Эльконто даже запнулся от удивления. — Они же, насколько я знаю, опасны?

— Все существа нижнего мира опасны, поэтому я тоже не хотел идти туда, где мы сейчас, но ничего не попишешь. Да, демоны опасны, но так же они иногда исполняют человеческие желания. Вот только взамен просят не больше и не меньше — душу.

Никто не стал сказанное комментировать, лишь едва слышно хмыкнул Канн. Баал улыбнулся. Да, его друзья навряд ли знают об этой бесценной субстанции много. Книги, фильмы, редкие философские размышления — всего этого не достаточно, чтобы знать детали, а Дрейк не часто упоминал о них, зная, что в его мире стоит непроницаемый для «темных» заслон и что душам населения его мира навряд ли что-то угрожает. Но их Начальник всегда был умным малым. Гораздо умнее, чем многие предполагали.

— Так вот, в один из темных осенних вечеров, окружив себя горящими свечами, обложившись ритуальными зельями и нарисовав на полу некий нужный символ, — я до сих пор не знаю подробностей — моя мать прочитала то самое заклинание, которое, по ее мнению, должно было призвать в мир живых демона. Закончив чтение, она какое-то время выжидала, но ничего не случилось. По крайней мере, не сразу. А далее произошло странное событие, которое она поначалу никак не связала с проделанным обрядом: в дверь постучал сосед. Насколько я знаю, он жил на соседней улице через дорогу; владел собственной автомастерской, пребывал в расцвете сил и хорошей физической форме, и к тому моменту моя мать по нему какое-то время сохла. В общем, был ливень, гроза в тот вечер обрушивала на Кураст тонны воды, а у соседа, как выяснилось, случилась проблема с замком. То ли заело, то ли сломался вставленный ключ, и, не зная, куда податься в непогоду, он постучал в единственную квартиру, хозяина, точнее, хозяйку которой он знал. Мать, понятное дело, открыла и впустила гостя.

Баал вновь умолк. Теперь даже от спин его товарищей исходил интерес — продолжай, мол, чего там дальше? Мы слушаем.

— Мда. Наверное, спустя годы какие-то детали не смогу связать даже я, но основную судьбоносную линию я помню. В ту ночь моя матушка, разочарованная неудачей с ворожбой и изрядно после этого выпившая, зализывала душевные раны не в одиночестве, а в постели с парнем. Огненная ночь, жаркий секс и щемящая надежда на то, что она наконец-то нашла родственную душу. Как же, ее выслушали о самом сокровенном: немного пожурили за алчность, посочувствовали ее нелегкой жизни, выспросили о мечтах и тактично и незаметно задали вопрос о том, а чем же она, собственно, готова расплатиться за счастье? «Всем» — так она тогда сказала. Да, именно так, хотя мне призналась в этом лишь много лет спустя. В общем, сомневаюсь, что в тот вечер она поняла, что отворила двери демону и жаловалась на невзгоды ему же, ведь принято считать, что жители ада являются взору в виде черного дыма или же силуэта, но никак не собственного соседа, с которым ей всегда хотелось завести интрижку. Но беда в том, что демонам гораздо легче залезть в чью-нибудь шкуру, нежели являть истинный облик и терпеть неудобства среднего мира, терзаясь необходимостью тратить силы на беседу в отсутствии твердой оболочки — на это уходит уйма энергии. А вот поймать первого встречного, временно завладеть его разумом и вершить дела, не расходуя силы на поддержание собственного облика, — это пожалуйста. Жаль, что моя матушка об этом не подозревала, хотя теперь, признаться, я сомневаюсь, что знание сего факта что-то изменило бы. Ведь, как я уже говорил, если человек намерен чего-то добиться, да еще и любой ценой, всегда найдется и тот, кто будет готов предложить ему сделку.