Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 65

«На смерть».

Он бы не дошел и знал об этом. Его бы сожрали монстры — высосали, как Аарона и Баала, — и бросили бы тушку гнить на сухом песке, если бы от нее вообще что-то осталось. А Тайра все это время вела его безопасным путем, и он привык, расслабился, вдруг перестал помнить, что находится почти что в аду и даже перестал бояться.

— Мы попробуем. — Неуверенно качнулась женская голова, и черная шевелюра колыхнулась вслед за ней. — Мне нужно посмотреть, как они на тебя реагируют.

— А если меня «съедят»?

Создатель, он бы еще захныкал! Ясно ведь, что на смерть она его не поведет? Нет же, все равно расслабился — точно обмяк.

— Только пойдем не туда, где много, — спешно заверила Тайра, — а найдем одиночную тень — посмотрим, как держит щит.

Им осталось всего-ничего. Сутки ходьбы. А тут этот гребаный щит просел. Хотя знал же, что все равно просядет, но только бы не сейчас, позже…

— Мне нужно понять ее структуру — я ведь раньше не присматривалась — и посмотреть, чем и как она пытается пробить материю защитного поля. Тогда я смогу подумать.

— О чем подумать?

— Как добавить к нему слои, как скрыть твой Свет и, может быть, тепло, если повезет.

— А есть шанс, что ты сумеешь?

— Есть.

— Тогда я готов.

И Лагерфельд, как приговоренный к казни баран, горестно вздохнул.

— Она лезет ко мне, Тайра!

— Успокой дыхание и сердцебиение. Закрой глаза, думай о хорошем. Тебя ведь так учили?

— Я пытаюсь, но она еще более уродливая, чем те, которых я видел до этого. Одна только морда чего стоит, если это морда…

— Стив, ты мешаешь мне «смотреть» и не даешь сосредоточиться. К тому же голосовые вибрации привлекают ее еще сильнее.

— Все, заглох.

Прежде чем закрыть глаза и приступить к дыхательным практикам, Лагерфельд какое-то время через небольшую прореху, что осталась в мутном теле приклеившегося к щиту тени-мутанта, рассматривал спокойное и безмятежное лицо сидящей на песке девушки — ее черные брови, аккуратный нос, плотно сжатые губы. Сейчас, не задаваясь вопросами и не волнуясь о чем бы то ни было, она больше не казалась ему юной — скорее, наоборот. Мудрой, рано повзрослевшей, опытной.

Что она видела сквозь закрытые веки, какие делала выводы?

Еще во время «показа» Тайрой ее собственного фильма-истории он заметил, что она полностью сформировалась — округлилась в нужных местах, приобрела ту самую женскую красоту и притягательность — внутреннюю и внешнюю, чем и вызывала ненасытные похотливые взгляды Раджа. Стив понимал — такую захотел бы любой — огненную женщину с бархатной кожей, роскошной гривой блестящих волос, мягкую, но и сильную одновременно. Для любого представителя сильного пола Тайра являлась вызовом — экзотическим цветком с магическим взглядом, тайным флером невыпущенной на свободу ласки, манящим обещанием прекрасного, чаровницей мужских сердец. Вот только ключ к ее собственному сердцу подобрать так никто и не смог — и хвала Создателю! Такие женщины не должны изо дня в день чистить серебро и по щелчку пальцев ублажать похотливых самцов, такие женщины вообще никому ничего не должны, они — уникальны. И если бы Стиву пришлось описать идеальную для себя избранницу, то он (док с робким трепетом осознал это только сейчас) перенес бы многие, если не все черты внешности и характера, с сидящей перед ним женщины. Рисуя мысленный портрет, вывел бы копию разлета бровей, пушистые ресницы, черные — да-да — черные вьющиеся волосы и тонкую талию. И, конечно, изящные лодыжки.

Черт, кажется, он влип. Уже хотя бы потому, что образ зеленоглазой чужестранки сумел отвлечь его от расположившегося в опасной близи от щита поганого создания настолько успешно, что док вот уже несколько минут о нем вообще не вспоминал. Да и о дыхательных практиках начисто позабыл, а пульс-то тем временем растет…

Пришлось срочно переключиться с ее внешности на ее же характер — о доме, друзьях и даже собственном коте почему-то в этот момент не думалось.

Вот ведь как бывает… Он всегда полагал, что словом «бездушный» описывается следующее поведение: чрезмерный эгоизм, ненависть к людям и их поступкам, отсутствие доброты и человечности, наплевательское отношение к чужим проблемам и недостаток сострадания. Много чего, в общем, описывается.

Но Тайра удивила и здесь.

При отсутствии той самой субстанции, называемой «душой», она не потеряла вышеперечисленные качества — наоборот, олицетворяла собой гуманность и человеколюбие. Вот с чего бы ей помогать духам-незнакомцам? Провожать их по Коридору, следить, чтобы дошли до нужного места, кланяться за чужую энергию, ведь не за нее же она «работала», в самом деле? Нет, он был уверен, не за нее — прожила бы и без чужой «благодарности». А ему помогала зачем? Из-за слов Кима? Нет, скорее, потому что не могла не помочь, ведь, отправляясь со Стивеном в путь, Тайра еще не слышала об источнике, не знала, что, возможно, сможет задать сокровенный вопрос и тем самым помочь самой себе.

Получается, человечность при отсутствии души не теряется? Или же с душой остается невидимая связь? А, может, приобретенные качества дублируются в сознание, в физическое тело и не теряются даже при исчезновении Света? По крайней мере, не сразу…

Из философской неги доктора вывел знакомый голос.

— Все, я закончила, можешь открывать глаза.

Он открыл.

— Но этот урод все еще тут.

— Он и будет тут. Отпугни его своим шокером и пойдем туда, где чисто. Мне нужно подумать.

— Но у меня это последний световой шокер, больше их нет.

— Не беда.

Тайра как ни в чем не бывало поднялась с песка, отряхнула зад и пожала плечами.

— Он все равно не помогает от них избавиться, только отгоняет чуть-чуть, а нам это и требуется. Просто сможем уйти подальше. А от других он все равно не поможет, будем думать про щит.

— Хорошо. — В который раз за этот день покорно согласился Стив, подумал о том, что соглашаться с такой женщиной почему-то вовсе не противно, а, скорее, приятно, и что он мог бы делать это много раз подряд, после чего полез в рюкзак за шокером.

Следующий отрезок пути они не шли, а плелись — двадцать шагов вместо прежних ста за минуту — скорость ползущей к капельке воды объевшейся после сытного обеда улитки. Тайра молчала, хмурилась, над чем-то усиленно размышляла, а Стивен не решался прерывать ее мыслительный процесс, боялся спугнуть какую-нибудь верткую, но крайне нужную идею.

Наконец, она остановилась; в обращенном на него взгляде плескалась неуверенность и решимость одновременно.

— Знаешь, я, кажется, поняла, как именно можно соткать защиту, какой слой добавить. Но боюсь, что мне не хватит на это имеющихся сил. Щит я буду плести один раз, второго шанса не будет, и поэтому надо все сделать правильно. Сразу. Понимаешь?

— Понимаю.

Что-то его царапало, не давало покоя — ах, да, слова про «не хватит имеющихся сил».

— Как я могу пополнить твои силы? Этим? — И он указал пальцем на рюкзак с водой и сушеным мясом.

— Нет, это мне не поможет, ты уже знаешь.

Лагерфельд судорожно сглотнул.

— Тогда чем?

Тайра переступила с ноги на ногу, посмотрела в сторону — ему показалось, что она готовится выдать вслух плохую новость. Так и случилось. Почти.

— Мне нужно уйти. Ненадолго. Найти нескольких духов, подпитаться их энергией.

— Нескольких?

— Да, двух, может… трех.

— Четырех-пяти?

— Ну, стольких, сколько потребуется, чтобы энергии хватило наверняка.

— А я?…

До этого момента он и не думал, что может вновь остаться один — по непонятной причине уверился, что до Мистерии — плохо ли, хорошо ли, — они дойдут вместе, и поэтому растерялся.

— Ты пока поешь, отдохни, поспи, если сможешь. Я посмотрела, тут вокруг теней нет, а те, что есть, — далеко, и они тебя не почувствуют.

— А сколько ты будешь отсутствовать?

— Я не знаю.

Тайра выглядела бледной, напряженной. Ей тоже не хотелось уходить.