Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 67
Лагерфельд чувствовал, что задыхается снаружи и изнутри. Собственные органы отчего-то стали казаться ему тесными и сухими, напряженными до состояния камня, легкие высасывали оставшийся в них воздух, но уже не расправлялись при вдохе, сердце билось так быстро, что он не мог сосчитать ритм.
Лица, голоса, чужие холодные касания — все еще поверхностные, но уже ощутимые кожей.
«Простите меня, отец и мать; прости меня, Дрейк; прости, Дэйн…»
Лагерфельд спешно перебирал в уме знакомых и каждому говорил одни и те же слова: «Не тоскуйте и не лейте понапрасну слез. И на могилку не ходите — меня все равно в ней не будет. Живите, как жили, поминайте добром, если можете. Не судите. Помните, что я вас любил…»
Он говорил о себе в прошедшем времени, но не замечал этого. Другого — настоящего — для него уже не осталось.
Кот… Интересно, кто-нибудь позаботится о коте? Да, конечно… он зря беспокоится. Лишь бы не носили цветы — он их терпеть не может…
Сделав последний, как ему показалось, вдох и беспрерывно ощущая, как ему в тело пытаются вонзиться тонкие царапающие иглы, Лагерфельд улегся на землю, свернулся калачиком, подтянул колени к груди и закрыл ладонями лицо.
Тайра сидела на коленях неподалеку от «змеиного» клубка — черного, облепленного земляными демонами-червями шара и, не останавливаясь, шептала. Лицо ее было бледным, губы беспрерывно шевелились, веки, как у человека в припадке нервной болезни, наполовину прикрылись.
А внутри шел процесс: вытянуть шевелящиеся белые нити наружу, прорастить их — пробить сквозь запечатанный в физическом теле сосуд, протянуть в огромном количестве — десятки-сотни, чтобы хватило, — сквозь астральный контур, затем сквозь эфир, после через ауру…
Неужели она не успела? Их слишком много, необычайно много — со всего Коридора здесь собрались? Может, Стива там уже нет, может, там осталось лишь бездыханное тело, и все напрасно? Эти мысли, путавшиеся в совершаемых ей процессах, как мухи в паутине, — она гнала прочь. Нет, она успела, должна была успеть, ведь не зря торопилась! Дальше-дальше-дальше…
Еще больше нитей — давай же, душа желтоглазого знахаря, откликнись и помоги ей! — выпусти их наружу, выпусти все разом, покажись воочию, защити собственного носителя…
Когда Тайре показалась, что она истратила все набранные силы и попросту не сможет довести начатое до конца, вокруг — так неожиданно, как это случилось в тот день с принесшим ее в Коридор муаром, — вспыхнул свет. Прямо из змеиного клубка, из центра шара и осветил все на многие дулиты вокруг. Свет этот ослепил и ее, заставив упасть на спину и спрятать лицо под ладонями, а теней заставил заверещать так громко, что вместе с ними, будто в агонии, закричала сама Тайра.
И крик ее смешался с победным всхлипом.
Получилось! У нее получилось!
Стив лежал на боку, как пытающийся спастись от ночного кошмара ребенок. Макушка уперта в рюкзак, второй у груди, зажат коленями, позвоночник скручен, как у забившегося в слишком тесную норку зверька, и костяные, почти деревянные от напряжения кисти рук.
Она попыталась оторвать их от лица, но те поддались не сразу — Тайре казалось, она пытается справиться с древесными закаменевшими корнями.
— Все! Все, слышишь? Они ушли… Все до одного ушли.
Вокруг вот уже минуту никого не было.
«И не будет», — она знала это наверняка. Потому что ее идея сработала, а знаний на ее осуществление хватило.
— Слышишь меня? Стив, посмотри на меня, открой глаза.
Когда не без усилий его руки все же удалось отнять от лица, она увидела, что покрытые рыжеватой щетиной щеки мокры от слез.
— Эй, все хорошо, слышишь?
Затрепетавшие веки, покрасневшие белки глаз, остекленевшие от ужаса зрачки.
— Тайра?… — Его голос показался ей изнеможенным старческим хрипом. — Это ты, Тайра?
— Я. Я вернулась.
— Вернулась…
И она обняла лежащего на земле мужчину. Прижалась к его плечу щекой и погладила по густым, засыпанным песком волосам.
Даже спустя несколько минут ему все еще приходилось объяснять детали так же тщательно и терпеливо, как несведущему младенцу, — сказывались последствия пережитого страха.
— Так ты не создала дополнительный защитный слой?
— Нет! Я вообще дополнительных слоев не создавала — боюсь, они бы не сработали, — но я просто выпустила свет твоей души наружу. Прямо сквозь физическое тело, сквозь тонкие тела, понимаешь?
— Нет. — Он осоловело мотал головой. — Ведь тени же и летели на него — на этот свет, разве нет?
— Да, но не на сам свет, а на его шлейф… как бы запах. Самого света они видеть не могут, только чувствуют его, так как душа у каждого человека изначально упрятана в некий… сосуд, и он очень плотный. А сам душевный свет для них не менее губителен, чем твой шокер. Даже больше, куда больше!
— Но Дрейк наоборот пытался его скрыть.
— Да, скрыть «запах». Твой… Правитель, — она вновь не нашла верного слова для Дрейка и использовала наиболее, по ее мнению, подходящее, — правильно думал… в целом, понимал, что создания Нижнего мира его учуют, как чует и сам Коридор.
— А теперь?
— А теперь ты весь светишься. Все вокруг белое, оно их слепит, жжется, заставляет удирать без оглядки, потому что почти сразу же убивает.
Лагерфельд долго пытался переварить услышанное, мотал головой и зачем-то крепко держался, как за спасательный круг, за собственный рюкзак.
— Но ведь тот муар, который забирал у тебя душу, — разве он не обжегся?
Правильный вопрос, хороший; Тайра закивала.
— Он бы обжегся, если бы не забрал ее вместе с защитным сосудом. Ни одна тень не посмеет выпустить душу как таковую из оболочки — побоится. Наверное, это делают как-то в другом месте, я не знаю…
Кажется, он начал улавливать смысл.
— То есть ты сделала так, что моя душа теперь светит на многие мили вокруг?
— Мили — это далеко?
— Далеко.
— Тогда да. И эта барея…
— Батарея. — Механические поправил он.
— …батарея бесконечна! Представляешь? Ее не нужно подпитывать, потому что это ты сам. Твое ядро, твой стержень.
— И теперь ко мне… к нам никто не приблизится?
Тайра радостно мотнула головой.
— Ни капельки. Ни на шаг! И теперь мы спокойно сможем дойти до Мистерии, представляешь?
Нет, он все еще не верил. Искал не подвох, но слабое место, боялся.
— И этот свет не иссякнет, не «сядет», потому что он выпущен наружу?
— Да нет же!
— И теперь так будет всегда?
— Нет, как только мы доберемся и окажемся в безопасности, я аккуратно верну все на место, я знаю, как.
— А тебя саму лучи моей души не слепят? Ведь ты же их видишь?
— Слепят, — Тайре до такой степени нравилось пояснять, что она жмурилась от удовольствия, как кошка, — у тебя хорошая душа — большая и очень светлая. Но они слепят меня, только если я переключаюсь в режим внутреннего зрения. Обычным взглядом их не уловить.
— Хорошо. — В его словах еще не звучало откровенной радости, но она уже начала проклевываться — высунула любопытную мордочку и начала усиленно рваться наружу. — Значит, думаешь, дойдем?
— Дойдем!
Это было объявлено так громко и гордо, что Стив не выдержал, улыбнулся, хоть и не был уверен, что его лицо после пережитого ужаса не треснет, стоит ему напрячь мышцы.
А всклокоченная черноволосая «королева» Архана разве что не танцевала на песке.
— Дойдем! Дойдем! Ты поешь, поспи, если хочешь. У нас много времени — теперь сколько угодно. И бояться совсем нечего, представляешь?
Представлял ли подобное Стив? Пожалуй, нет. Но он очень надеялся, что вскоре, уподобившись Тайре, сумеет поверить в случившееся, научит себя знать, что опасность больше не грозит, и тогда — гори все синим пламенем — тоже отпустит радость на волю и пустится в пляс.
Нордейл. Уровень 14.