Странная парочка - Уилкинс Джина. Страница 8

На этот раз Рис все-таки вздохнул.

– Расслабьтесь, а? Знаю, что я сейчас не в лучшем настроении, но совершать над вами физическое насилие точно не собираюсь.

У Анджи порозовели щеки. Румянец был просто очаровательный, но Рис постарался не замечать его, пока она торопливо бормотала:

– Да, сэр. Простите, сэр. Я просто…

– И перестаньте называть меня «сэр» на каждом вздохе! – с возрастающим раздражением перебил он.

Прикусив губу, Анджи уставилась на колени.

Борясь с желанием попросить прощения, Рис занялся супом.

– Здорово, – сказал он, проглотив без всякого желания несколько ложек.

Расценив комплимент как своего рода извинение, она непринужденно ответила:

– Спасибо, но для того, чтобы открыть банку, не требуется большого кулинарного таланта. Вряд ли это похоже на супы, которые варила вам мать, когда вы болели в детстве.

При этих словах у Риса дернулся рот.

– Насколько я помню, единственное, что сделала для меня мать, это приколола к рубашке записку с именем и датой рождения. – И тут же прикусил язык. Какого черта он говорит это? Никто еще не слышал от него таких подробностей.

На яйце у Анджи смешались ужас и сочувствие – ни то, ни другое не доставило ему удовольствия.

– Она вас бросила?

Он кивнул, сосредоточившись на супе.

– Да, оставила в приемном покое больницы в Техасе.

– Сколько вам было?

– Три года.

– Какой ужас. Вы… вас усыновили? – осторожно спросила Анджи.

– Нет. Усыновлять предпочитают младенцев. А я даже тогда не был милым, пухленьким малышом.

Заканчивая суп, он чувствовал на себе ее взгляд, понимал, что она старается удержаться от расспросов, но любопытство победило.

– Вы росли в приюте?

Он неопределенно пожал плечом.

– Временами. Временами – в семьях. Пока не закончил школу. А потом меня призвали – не успел лето отгулять.

– Вы были на войне?

– Угу, – утвердительно промычав, он проглотил остатки супа.

– Вы сказали, что в записке было только ваше имя?

– Да. Настоящей фамилии я не знаю. Вейкфилд – это идея специальных служащих, которые оформляли меня.

– У вашего имени странное написание, – все еще осторожно заметила она.

– Валлийское, – согласился он. – Может быть, традиционное имя в семье моей матери. Кто знает?

– Вы не пытались узнать что-нибудь о ней?

– Нет. – Он отодвинул поднос, не желая больше развивать эту тему. Трудно было понять выражение фиалковых глаз Анджи, да он, в данный момент, и не старался. – Вернетесь на работу или предпочитаете обменяться биографиями?

От него не ускользнула реакция на довольно ироническое предложение. Она будто физически свернулась, закрылась в себе, пока он не разглядел чего-то, что она не хотела показывать ему. Что же она скрывает? Не то чтобы это было важно. Она – хороший помощник. Пока она так работает, прошлое его не касается. Что же до личного любопытства – его можно и проигнорировать.

Освободившись от подноса, он сполз пониже, обругав про себя головную боль и общую слабость, и принялся быстро и сжато излагать инструкции. Он говорил себе, что хочет побыстрее отправить ее на работу, чтобы все было сделано вовремя; что ему нужно поспать и не нужно, чтобы она сновала перед глазами. И все же прекрасно сознавал, что странным образом не хочет, чтобы она уходила, и ощущал пустоту при мысли о том, что останется один в своем беспомощном состоянии.

Это, наверное, от лихорадки, подумал он, мрачно направляя мысли на работу.

Полчаса спустя Анджи закрыла блокнот и встала, подняв сумочку. Нужно было возвращаться в офис, чтобы успеть выполнить все его задания до конца рабочего дня. Рис устало лежал на подушках, прикрыв глаза, бледный, с горячечными пятнами на щеках. Лекарство оказало некоторое действие, но временами его грудь все же сотрясал такой кашель, что и у Анджи начинало болеть в груди. Она отнесла на кухню поднос, сполоснула тарелку и налила стакан апельсинового сока.

– Вы бы приняли еще пару таблеток аспирина, – посоветовала она, принеся сок в спальню. – Нужно постоянно сбивать температуру.

Он безропотно взял аспирин, и эта необычная покорность еще больше встревожила ее.

– Нельзя ли позвонить кому-нибудь, чтобы посидел здесь? – спросила она. – Ужасно не хочется оставлять вас одного. – Она теперь знала, что семьи нет, но друг-то должен быть? Или – ей почему-то было трудно даже мысленно произнести сейчас это слово – любовница?

Закрыв глаза, Рис покачал головой, разметав серебряные волосы по подушке.

– Все будет в порядке. А вам пора идти. Не забудьте позвонить Рону Андерсону.

– Не забуду. Я еще загляну. Звоните в офис, если что-нибудь понадобится. Ладно?

– Угу. – Он приоткрыл один глаз. – Спасибо еще раз. За все.

– Пожалуйста, мистер Вейкфилд.

Закрыв глаз, он нахмурился. Она не вполне понимала, что из сказанного могло ему не понравиться. Когда Анджи выходила из комнаты, он уже спал. С собой она унесла необъяснимое чувство вины.

К концу дня Анджи вспомнила, что с утра ничего не ела. Решив сделать перерыв, она сунула какие-то деньги в карман костюма и пошла в буфет компании, где собралось за чашкой кофе несколько сотрудниц. Она заметила на нескольких лицах удивление по поводу своего почти беспрецедентного появления во время официального перерыва. Проигнорировав увиденное, она купила яблоко и стакан прохладительного напитка в автоматах у стены и повернулась, ища свободное место.

Тут до нее донесся голос Гей:

– Анджи, сюда!

Гей и Дала сидели за длинным прямоугольным столом с еще несколькими женщинами, удивленно воспринявшими это проявление дружеских чувств к обычно замкнутой заместительнице мистера Вейкфилда. Анджи несколько демонстративно уселась на свободный стул, ослепительно улыбнувшись Гей и Дале.

– Привет!

Остальные мигнули, будто пораженные тем, что Анджи вообще умеет улыбаться. Впервые Анджи задумалась, не переусердствовала ли в намерении обходиться в одиночку, пока не решит свои личные проблемы? Неужели она в самом деле такая пугающе неприступная? Раньше она очень легко сближалась с людьми – хотя теперь ей было известно, какую роль в этом сближении играли ее деньги и социальный статус.

– Джун говорит, что мистер Вейкфилд заболел, – сочувственно сообщила Дала. – Ты знаешь, что с ним?

– Грипп, наверно. У него высокая температура и нехороший кашель. Говорит, что болит горло и все тело тоже.

– Ты ездила к нему, да? – спросила Гей, с интересом глядя на Анджи.

– Возила бумаги на подпись.

Положив подбородок на руку, Гей улыбнулась.

– Бьюсь об заклад, мистер Вейкфилд – мерзкий пациент.

Анджи не смогла удержать смешок.

– И ничем не рискуешь. Именно такой.

Эффектная блондинка, чьего имени Анджи не знала, театрально поежилась.

– Мне бы страшно было даже войти к нему в дом, когда он болен или в плохом настроении. С меня достаточно страха, когда просто прохожу мимо него в холле, здесь, на работе.

– На самом деле он не такой страшный, – почувствовала необходимость сказать Анджи. – Просто он… ну, классический трудоголик. Весь в своих обязательствах настолько, что забывает о мелочах общения. – Не успев договорить, она вспыхнула – это же точное описание ее собственного поведения в последние месяцы. И немедленно решила, что надо дружелюбнее обходиться с сотрудниками. И начать надо прямо сейчас.

Работала она до начала седьмого. Устало направляясь к машине, боролась с неуместным желанием ехать прямо к Рису домой. Он ведь не просил вернуться. И вовсе она не хочет себе дополнительной работы на этой неделе – выходные нужны ей самой, хотя бы для того, чтобы восстановить силы. Он вполне мог позвонить кому-нибудь в случае необходимости.

Тяжело вздохнув, она захлопнула дверцу машины и сунула ключ в зажигание. Конечно, она едет к нему. Она просто не сможет отдыхать спокойно этим вечером, если не убедится, что у него все в порядке.