Обрученные - Каунди (Конди) Элли. Страница 9

Все мы ждем «поворота выключателя» — разъяснений инструктора о том, что делать дальше. Мои мысли начинают удаляться от этого зала, где мы все так неподвижно стоим. Есть ли еще здесь мальчики или девочки со статусом «Отклонение», плавающие в той же воде? Вода. Я погружаюсь в воспоминание о другой воде, на этот раз настоящей. Нам с Ксандером было по десять лет.

Нам тогда разрешалось более самостоятельно проводить свободное время, и летом мы почти всегда пропадали в плавательном бассейне. Ксандер обожал плавать в голубой хлорированной воде. Мне же нравилось прежде, чем окунуться, посидеть на выщербленном цементном бортике бассейна, болтая в воде ногами. Этим я и занималась, когда вдруг ко мне подплыл Ксандер с обеспокоенным лицом.

— Я потерял контейнер с таблетками, — тихо сказал он.

Я скосила глаза, чтобы убедиться, что мой контейнер прикреплен к купальнику. Он был на месте, его металлический замочек надежно привязан к бретельке на левом плече. Нам выдали эти контейнеры только несколько недель тому назад, и пока в каждом из них было по одной таблетке. Первая таблетка — синяя. Она может спасти нас. В ней столько питательных веществ, что можно несколько дней продержаться без еды. Если, конечно, есть вода.

Воды в бассейне хоть отбавляй. В том и проблема: как в ней найти контейнер?

— Он, наверное, на дне, — сказала я. — Давай попросим спасателей выкачать воду.

— Нет, — ответил Ксандер, стиснув зубы. — Не говори им. Они меня накажут. Ничего не говори. Я найду его.

Носить самим свои таблетки — важный шаг к независимости; потерять их — значит признать, что ты еще не готов к ответственности. Пока мы маленькие, наши таблетки носят родители. Потом нам доверяют носить их самостоятельно, одну за другой. Сначала — синюю, когда нам исполнится десять. Потом, в тринадцать лет, мы получаем еще и зеленую. Она успокаивает нас, если мы в этом нуждаемся.

А когда нам исполнится шестнадцать лет, нам добавят красную таблетку; но принять ее мы можем только с разрешения чиновника высшего уровня.

Сначала я старалась помочь Ксандеру, но у меня всегда щиплет глаза от хлора. Я ныряла и ныряла, пока глаза не стало жечь так сильно, что я почти ничего не видела. Тогда я снова забралась на цементный бортик и только вглядывалась в сверкающую на солнце поверхность воды.

Ни у кого из нас еще не было часов; мы были слишком малы; нашим временем распоряжаются старшие. Но я и без часов знала, что он находится под водой дольше, чем это можно выдержать. Я отсчитывала секунды ударами своего сердца и всплесками воды о борт, когда купальщики один за другим ныряли в бассейн.

Он утонул?! На мгновенье я лишилась зрения от ослепительного, отраженного водой солнечного света и сидела, парализованная страхом, как мне показалось, таким же ослепительным. Потом встала и набрала в легкие как можно больше воздуха, чтобы завопить на весь мир: «Ксандер под водой! Спасите его, спасите его!» Но прежде чем мой вопль родился, незнакомый голос спросил:

— Он что, тонет?

— Я не знаю, — ответила я, оторвав взгляд от воды. Рядом со мной стоял мальчик; смуглая кожа, темные волосы. Новенький. Это все, что я успела заметить, прежде чем он исчез, скользнув под воду одним быстрым движением.

Пауза. Несколько всплесков воды о цемент, и голова Ксандера показалась над водой. Он торжествующе улыбнулся мне, сжимая в руке водонепроницаемый контейнер.

— Нашел! — произнес он.

— Ксандер! — вздохнула я с облегчением. — Ты в порядке?

— Конечно! — ответил он; уверенность в себе снова светилась в его глазах. — Как ты могла подумать, что я не в порядке?

— Ты был под водой так долго... Я решила, что ты утонул, — призналась я. — И тот мальчик тоже так подумал... — И вдруг я запаниковала. Куда делся тот мальчик? Он не вынырнул из воды...

— Какой мальчик? — спросил Ксандер озадаченно.

— Он нырнул, хотел тебя найти. — И тут я увидела его тень под синей водой. — Вот он! Он не тонет?

И тут мальчик, кашляя, выплыл на поверхность воды. Его темные волосы блестели. Красная царапина, почти зажившая, но еще заметная, пересекала его щеку. Я сделала вид, что не замечаю ее не потому, что травмы — необычное дело среди нас, таких здоровых и защищенных, а потому, что я видела его в первый раз.

Мальчику понадобилось несколько секунд, чтобы выровнять дыхание. Он посмотрел на меня, но обратился к Ксандеру:

— Ты не тонул.

— Нет, — согласился Ксандер. — Однако ты почти утонул.

— Я знаю, — заметил мальчик. — Хотел спасти тебя. — И тут же поправился: — То есть помочь тебе.

— Ты не умеешь плавать? — спросила я его.

— Думал, что умею, — ответил мальчик, и мы с Ксандером засмеялись.

Мальчик посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Улыбка, казалось, удивила его самого. Я тоже удивилась... его искренности.

Теперь он посмотрел на Ксандера:

— Похоже, она беспокоилась, что тебя долго не было.

— Теперь я больше не волнуюсь, — сказала я, счастливая, что оба в безопасности. — Ты приехал к кому-нибудь в гости? — спросила я мальчика, надеясь, что он приехал надолго. Он понравился мне уже тем, что хотел помочь Ксандеру.

— Нет, — ответил мальчик, и, хотя он еще улыбался, его голос стал спокойным и тихим, как вода, которая окружала нас. Он посмотрел прямо на меня: — Я живу здесь.

Теперь, глядя на толпу перед собой, я вдруг ощутила то же чувство облегчения и освобождения, увидев в толпе знакомое лицо — лицо человека, о котором я до сих пор отчаянно беспокоилась. Человека, о котором я когда-то подумала, что он утонул и я его никогда больше не увижу.

Кай Макхэм здесь и смотрит прямо на меня.

Не раздумывая, я шагнула к нему. И в тот же момент что-то хрустнуло под моей ногой. Потерянный контейнер лежал сломанный и открытый, и все, что должно было защищать, было рассыпано по полу и раздавлено мною. Синяя-зеленая-красная.

Теперь я стою неподвижно, но мое движение замечено. Чиновники бросаются ко мне, а все, кто рядом, кричат:

— Вот он! Он сломан!

Чиновник берет меня за локоть и спрашивает, что случилось. Мне приходится повернуться. Но я оборачиваюсь назад и смотрю туда, где стоял Кай. Он исчез. Как тогда в бассейне. Точно так же, как исчезло его лицо с экрана порта у меня дома.

ГЛАВА 6

— Сегодня в бассейне мы встретили новенького мальчика, — сообщила я родителям в тот далекий вечер, когда произошел описанный мною инцидент. О том, что Ксандер потерял в воде контейнер с таблеткой, я осторожно умолчала. Не хотела доставить другу неприятности. Произошедшее так напугало меня, как если бы таблетка застряла у меня в горле. Каждый раз, глотая, я чувствовала, что она там и угрожает задушить меня.

Но я ничего не сказала. Родители переглянулись.

— Новенький? Ты уверена? — спросил отец.

— Да, — ответила я. — Его зовут Кай Макхэм. Мы с Ксандером плавали вместе с ним.

— Значит, он живет у Макхэмов, — произнес отец.

— Они его усыновили, — сказала я. — Он называет Аиду мамой, а Патрика — папой. Я слышала.

Родители снова обменялись взглядами. В нашей Провинции Ориа случаи усыновления практически неизвестны.

В дверь постучали.

— Побудь здесь, Кассия, — сказал отец. — Мы посмотрим, кто там.

Я ждала на кухне, но слышала через холл низкий рокочущий голос отца Ксандера, мистера Кэрроу. Нам не разрешают входить в дома друг друга, и я представила себе его, стоящего на ступенях нашего крыльца, — старшую версию Ксандера. Те же светлые волосы, те же смеющиеся голубые глаза.

— Я беседовал с Аидой и Патриком Макхэм, — сказал он, — и подумал, что вам лучше знать. Мальчик — сирота. Он из Отдаленных провинций.

— Ах, вот как. — В мамином голосе послышалась нота сомнения. Отдаленные провинции находятся на географических окраинах Общества. Жизнь там тяжелее и менее цивилизована. Иногда их называют «Малые» или «Отсталые» провинции, потому что там значительно меньше порядка и культуры. Там гораздо выше концентрация лиц со статусом «Отклонение от нормы», чем среди основного населения. Говорят, там даже есть люди со статусом «Аномалия». На самом деле никто не знает, где они живут. Обычно они обитают в специально охраняемых домах, но большинство таких домов теперь пустует.