Артистка, блин! - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 38
— Сташек, а ты не мог бы встретить меня один?
— Без проблем, встречу один.
— Спасибо тебе, сын!
— Это не мне спасибо, а Варежкиной маме. Я уверен, вы подружитесь.
— Сташек, тебе хорошо с ней?
— Очень, мама, очень!
— Ох, хоть бы ты был уже счастлив, мой маленький, — всхлипнула Марина Георгиевна.
Господи, как отец мог?
Стас ужаснулся, увидев мать в аэропорту. Она постарела в одночасье. На их так называемой свадьбе это была моложавая, подтянутая, интересная женщина, а теперь… Комок подступил к горлу.
— Сташек, ты чудесно выглядишь, отдохнул немножко? Только не спрашивай меня ни о чем! Я перевернула эту страницу, бог с ним, пусть живет как хочет…
— Правильно, мамочка! Сейчас поедем в гостиницу, а потом Анна Никитична ждет нас к обеду.
— Сташек!
— Мама, но это же только естественно, чтобы ты познакомилась со своей… Черт, никогда не помню, как это называется…
— Сватья, это называется сватья.
— Хорошо, сватья так сватья. Мамуля, чем больше ты будешь на людях, тем лучше. Не надо упиваться своим горем.
— Стас, что ты такое говоришь! А что это за машина?
— Варежкина.
— А почему она не приехала меня встретить?
— Но ты же сама просила, чтобы я приехал один!
— Да, но все же както…
— Мама, не начинай!
— Всевсе! Молчу!
— Кстати, номер удалось снять только на сутки.
— Как?
— Лето, мамочка, сезон. Но тебе уже приготовлена чудная уютная комната с видом на горы. Если б ты знала, чего мне стоило достать билет…
— Сташек, но я же…
— Мама, все нормально, и это просто здорово, что ты будешь жить в этом доме. Там хорошо…
— Ну что же делать… — тяжело вздохнула Марина Георгиевна.
— Жить, мамочка! Что же еще?
— Сташек, а может, в Москве вы с Варежкой переберетесь ко мне? Зачем вам снимать квартиру?
— Мы подумаем.
Не хочет, поняла Марина Георгиевна. Этот кот всегда гуляет сам по себе. И ему очень быстро надоест быть внимательным и нежным сыном.
— А вот и твоя гостиница! — объявил он. — Ой, смотри, Варежка!
В самом деле, у дверей гостиницы их ждала Варя.
— Как она похорошела, — с какойто даже обидой проговорила Марина Георгиевна. Зачем я согласилась приехать сюда, только испорчу им медовый месяц и сама буду страдать, глядя на их счастье…
— Марина Георгиевна, добро пожаловать!
— Здравствуй, деточка.
— Как долетели?
— Нормально.
— Вот и хорошо! Здесь такой воздух… — Варя не очень понимала, что надо говорить. — К сожалению, с гостиницей так получилось, но, я думаю, вы оставьте то, что вам может понадобиться в эти сутки, а остальное мы сразу заберем, и завтра Стас просто зайдет за вами…
— Да, это разумно. А может, ктото еще не приедет, бывает же так…
— Вам у нас понравится.
— Молодец, что пришла, — шепнул Стас.
— Очень тяжело?
— Очень.
— Что вы там шепчетесь? — насторожилась Марина Георгиевна. — Я ужасно выгляжу, да?
— Мама, не выдумывай!
— Я хочу принять душ с дороги, привести себя в порядок…
— Сколько времени тебе нужно?
— Час, не меньше.
— Хорошо, мы подождем тебя в саду, выпьем кофе, а ты, как будешь готова, спускайся.
— Марина Георгиевна, а может, вы тоже хотите кофе? Я вам закажу в номер?
— Спасибо, не стоит. Я мечтаю о душе, идите уже!
— Как мне ее жалко! — прошептала Варя.
— Да, папаша отколол номер. Сволочь!
— Стас, а может, там любовь?
— Да какая любовь!
— Но ведь бывает же и в таком возрасте.
— Бывает… Но я все равно не желаю с ним знаться. И всегда буду на маминой стороне. Впрочем, он пока тоже не спешит поставить меня в известность.
Как ни странно это было Стасу, но обе матери понравились друг другу.
— Самобытная женщина, — сказала о сватье Марина Георгиевна, когда поздно вечером Стас провожал ее в гостиницу. — И мальчонка хорошенький такой, только тебя еще дичится.
— Не беда, обвыкнется. А ты, мама, героиня, держишься молодцом.
— Кто это придумал — привезти меня сюда?
— Анна Никитична.
— Так я и подумала.
— Ну что, мамочка, утром я за тобой зайду.
— Знаешь, Сташек, меня это уже не пугает.
— Так, может, поживешь здесь какоето время?
— Пожалуй, мне и вправду тут легче.
Когда Стас с матерью ушли, Анна Никитична сказала дочери:
— Варюш, постарайтесь со Стасом поменьше миловаться при Марине. Она же страдает.
— Мама! — испугалась Варя. — О чем ты?
— Да от вас ведь током бьет, искры летят, все норовите мимоходом коснуться друг друга, чмокнуть невзначай, мнето на вас смотреть в радость, а ей, небось, больно. Ей же сейчас кажется, что ее жизнь кончилась. Она хорошая баба…
— Мам, а как тебе в голову пришло ее сюда пригласить?
— Материнский инстинкт.
— То есть?
— Ну, она же твоя свекровь, надо мне с ней подружиться, да и жалко мне ее. Ну что ты сияешь, дурочка? Любишь его?
— Ой, мамочка!
— Да, в нем есть… Только с ним надо осторожненько, бережно, ранимый очень. И в постели тебе с ним хорошо? Хотя можешь не отвечать, и так все по мордашке видно. Дай вам Бог, мне он очень нравится. И вот что, через годик роди ему ребенка, это нужно, он будет хорошим отцом…
— Мы пока не думали об этом.
— Ты не думала, а он думает.
— Он тебе чтото сказал?
— Нет, но я вижу…
По прошествии двух дней Марина Георгиевна заявила сыну, что останется здесь еще недельки на две.
— Анюта верно говорит, что я должна заняться собой. И Варежка устроила мне курс процедур в спасалоне с массой всяких скидок, спасибо ей…
— Ты умница, мама. Живи здесь пока живется. О деньгах не беспокойся, я позабочусь.
— Ты не думай и скажи Варе, я буду помогать Анюте и с уборкой, и в саду…
В последний вечер перед отъездом Вари и Стаса все собрались за столом, Анна Никитична испекла фантастический пирог с вишнями. Было очень уютно. Никита вдруг спросил:
— Мама, а ты возьмешь меня на съемки?
— Конечно, только не сейчас, я ведь пока не снимаюсь. Но потом непременно возьму.
— А вы? — вдруг обратился он к Стасу, впервые после того утреннего разговора.
— И я возьму, почему бы нет, — пожал плечами Стас. — Вот приедешь к нам…
— А когда?
— На Рождество. Раньше вряд ли получится, а в конце декабря у меня будут очень клевые съемки, тебе понравится, я там должен буду прыгать с крыши поезда на лошадь.
— Сами будете прыгать?
— Я всегда делаю трюки сам.
Варя похолодела.
— А зачем? Есть же каскадеры? — спросил Никита.
— Да, помоему, это нечестно — выглядеть героем, когда за тебя геройствует ктото другой.
Никита был удовлетворен ответом, а обе сватьи переглянулись и покачали головами с неприкрытым осуждением.
— Мама, а ты?
— Что я?
— Ты тоже все сама делаешь?
— К женщинам это не относится, — поспешил заявить Стас.
— Да Пирогов и не допустит, чтобы его звезда так рисковала, — заметила Марина Георгиевна.
— Кто такой Пирогов? — вдруг страшно побледнела Анна Никитична.
— Денежный мешок, который спонсирует следующий фильм Шилевича.
Варя в ужасе толкнула Стаса ногой под столом.
— Помяни черта к ночи, — проворчал Стас. — Но Варежка не будет у него сниматься, я не хочу!
— А как его зовут, этого Пирогова? — осведомилась Анна Никитична.
— А черт его знает, кажется, Михаил Николаевич, — сказал Стас.
— Ничего подобного, его зовут Иван Константинович. Я с ним знакома очень давно, — заявила Марина Георгиевна.
— Мама, тебе плохо? — воскликнула Варя.
— Да ерунда, вишенка очень кислая попалась.
— Он, кстати, очаровательный человек и очень интересный мужчина, с превосходным вкусом, видели бы вы его коллекцию картин! Правда, жена у него…
— Мама, какое нам дело до его жены? — попытался спасти положение Стас.
Анна Никитична с подозрением взглянула на дочь, потом на зятя.
— Нет, просто странно, когда такой человек женится на хорошенькой дурочке. Правда, дочка у них — куколка, такая красоточка.