Прикоснись ко тьме - Ченс Карен. Страница 21

– Не надо так делать.

– Эй, а ты что, голая?

Усевшись на край ванны, он просунул руку сквозь пену к моему телу. Вообще-то говоря, иногда Билли-Джо умеет передвигать предметы, но сейчас это была просто игра, поэтому его рука прошла сквозь меня. Заставив его отвернуться, я вышла из ванны и накинула на себя полотенце. Я знаю, это глупо, но у Билли-Джо не было женщины уже сто пятьдесят лет, поэтому иногда он забывается. Лучше его не будоражить.

– Давай поговорим. Что тебе известно?

– Немного. Тебя было трудно отыскать. Ты знаешь, что находишься в Неваде?

– То есть как это… постой. Почему меня было трудно отыскать?

Хочу пояснить: большинство призраков привязаны к какому-то одному месту – например, к дому или склепу, – но Билли-Джо обитает в ожерелье, которое я купила в лавке, когда мне было семнадцать лет, поэтому он весьма мобилен. То ожерелье я купила на день рождения Эжени, приняв его за предмет из какого-нибудь ювелирного набора Викторианской эпохи. Знай я, кто в нем сидит, ни за что бы не вынула его из футляра. Однако я вынула и стала его носить, и теперь мне было непонятно, почему Билли-Джо не мог меня найти, особенно если учесть, что он, как бы это выразиться… выбирает самый короткий и прямой путь.

– Ну хорошо, а что ты еще делал? – (Билли-Джо смутился, но не настолько, чтобы не попытаться заглянуть мне под полотенце.) – Перестань. Все, хватит. – Мы где-то в районе Вегаса?

– Ага, в тридцати милях. Здесь что-то вроде ранчо, только нет ни лошадей, ни туристов, да и работники одеты как-то странно. А вообще-то, какая разница? Все равно смертным показывают только огромный голый каньон да запрещающие таблички.

– Тридцать миль? – Между прочим, Билли, вытягивая энергию из ожерелья, мог уходить от него и на пятьдесят миль. – Ты хочешь сказать, что пока я воевала с вампирами, пока меня переносили через всю страну, подвергали допросу, пока мне угрожали и сажали под арест, ты торчал в казино?

– Но, Кэсси, дорогая…

– Нет, вы только подумайте! – Я нечасто сержусь на Билли, потому что бесполезно сердиться на неисправимого лгуна, однако на этот раз меня прорвало. – Меня же едва не убили! Причем дважды! А если тебе на это плевать, то подумай, что станет с твоим драгоценным ожерельем, если меня пристрелят или перережут глотку. Не знаешь? Так вот я тебе скажу: оно окажется в шкатулке какой-нибудь престарелой леди из Подунка, США, за сотню миль от неизвестно чего!

Билли-Джо смущенно топтался на месте, однако не думаю, что при этом он чувствовал себя виноватым. Дело в другом: чтобы не обессилеть, он не может надолго оставлять источник необходимой ему энергии, поэтому я всегда знаю, что рано или поздно он вернется. Чем дальше он уходит от источника, тем скорее у него кончаются силы. Самое для него страшное – это застрять в каком-нибудь захолустном городишке, где нет ни одного салуна, стрип-ктуба или казино. Для него это было бы все равно, что попасть в преисподнюю. Находясь у меня, он имел гарантированное проживание в условиях большого города, поскольку в маленьком городке труднее спрятаться. А иногда Билли получал и кое-что поважнее.

С течением времени у нас с ним образовался симбиоз. Билли-Джо относится к тем духам, которые могут получать энергию от живого донора, совсем как вампиры. Но вампиры получают энергию вместе с кровью, которая, пользуясь терминами параллельного мира, называется хранилищем жизненной силы. Высасывая кровь, вампир получает вместе с ней жизненные силы, что утратил с годами, тем самым их, естественно, восстанавливая. Некоторые привидения умеют делать то же самое и, подобно вампирам, не спрашивают на это разрешения. Но Билли-Джо предпочитает сначала заручиться согласием; он даже говорит, что со мной «толчок» длится гораздо дольше. За то, что я согласилась время от времени отдавать ему часть своей энергии, Билли-Джо обещал мне приглядывать за Тони. Однако в данную минуту я чувствовала, что меня откровенно надули.

– Знаешь, если тебе наплевать, что со мной будет, то я, пожалуй, продам кому-нибудь эту дурацкую штуковину.

Стерев с зеркала пар, я посмотрела на аляповатое ожерелье, которое всегда ношу на шее, – массивную золотую цепь в виде перевитых листочков и цветочков, скрепленную крупным рубином-кабашоном. Хозяин лавчонки, где я купила ожерелье, считал, что это стекляшка, поскольку никогда не видел неограненных камней, и потому ни разу не почистил ожерелье, на котором с годами накопился слой грязи. Но, даже будучи отмытым и начищенным, оно осталось самым безобразным из всех, что я видела. Обычно я прятала его под одеждой.

– Я выиграл его у одной графини!

– И, судя по отметинам из ломбарда, оно тебе очень дорого.

– Я его всегда выкупал.

Заметив, что Билли-Джо насупился, я смягчила тон. Не стоит с ним ссориться, он мне нужен.

– Ладно, не будем препираться. Мне сейчас не до этого. Я хочу знать вот что: зачем я понадобилась Сенату и…

Билли-Джо поднял руку.

– Пожалуйста, не продолжай, я знаю свою работу. Устроившись на краю ванны, он начал говорить, а я занялась осмотром своих коленей. Высокие сапоги оказались плохой защитой, и колени были сплошь в синяках, глубоких царапинах и ссадинах, я не сомневалась, что к завтрашнему дню они распухнут. Конечно, мне следовало радоваться, что я осталась жива, но радоваться почему-то не хотелось.

– Этого вампира, Луи Сезара, специально вызвали из Европы. Он отличный фехтовальщик. Говорят, не проиграл ни одного поединка, а у него их было сотни.

– Сегодня я видела еще один. – Конечно, стражник был не слишком-то грозным противником, но все же Луи Сезар ловко снес ему голову. – Ты знаешь, что Тони нанял убийц, чтобы они прикончили меня прямо на глазах у членов Сената?

– Чепуха. За это Мирча его бы самого прикончил.

Я просияла. А ведь верно, я об этом не подумала. Если бы Тони задумал со мной разделаться, эту задачу он решил бы просто – подставив Мирчу, ибо ничто, согласно законам вампиров, так не портит репутацию хозяина, как неспособность контролировать действия своего подчиненного. Мирча мне нравился, но становиться ему поперек дороги было опасно.

– Будем надеяться.

– Честно говоря, на Тони это не похоже – не его стиль. – Да у него вообще нет никакого стиля! – В общем, когда я выяснил, что этот Луи Сезар – важная шишка в европейском Сенате, я провел кое-какое расследование.

– Очень хорошо. Выкладывай.

Билли-Джо тяжело вздохнул.

– Ну так вот. Ты находишься в главном штабе МОППМ – Метафизического Объединения Представителей Потустороннего Мира, иначе говоря, центра, где собирается всякая нечисть.

– Я это знаю.

Конечно, я подозревала нечто подобное. Я никогда не бывала в этом центре, но где же еще, скажите на милость, могут запросто встретиться член Сената, маг и вампир? Раньше я об этом не задумывалась, поэтому о центре практически ничего не знала, а Тони мне о нем не рассказывал, поскольку его метод ведения бизнеса был прост: кол в сердце, и с глаз долой. Таков закон вампиров, и МОППМ не был исключением; все знают, что нельзя жить, если тебе в сердце вогнали остро заточенный кол.

– Кое-чего ты не знаешь. Сенат вызвал Луи Се-зара, потому что назревают серьезные проблемы. Помнишь того русского хозяина, с которым вел дела Тони? Ну, того парня, что контролировал половину рэкета в Москве?

– Распутин?

Старый советник Николая Второго, последнего русского царя, был отравлен, застрелен, зарезан и наконец сброшен в воду каким-то князем за то, что имел слишком большое влияние на царскую семью. Князь был прав: царица обожала этого неряшливого монаха-самозванца, потому что ее сын болел гемофилией и излечить его мог только Распутин. В результате Распутин получил неограниченную власть, а его приятели – посты в министерстве. Князь и несколько заговорщиков из числа аристократов, которые решили устранить Распутина, с изумлением обнаружили, что на него не подействовал ни яд, ни пули, ни удары ножа. Только сбросив его с моста, а потом вытащив безжизненное тело, они убедились, что он наконец умер. До сих пор историки спорят, почему Распутин был так живуч. Это могла бы объяснить русская мафия: трудно убить того, кто уже мертв.