Научи меня любить (СИ) - Guardian Angel. Страница 45

Вот ведь… Нет, ну что за паршивец. Знает же, что меня опасно дразнить. Разве я не доказал ему этого сегодня в номере?

– Ах, заводит, говоришь, – хитро щурюсь я, – тогда, может быть, уединимся где-нибудь?

– Помнится, кто-то обещал, что не прикоснется ко мне до самого Нового года, – хмельным голоском, растягивая гласные, припоминает мне Алик.

– Будешь и дальше продолжать меня провоцировать, – шепчу я ему на ухо, – мне придется нарушить свое слово и во второй раз.

– Хотелось бы… – слышу я в ответ и удивленно выгибаю бровь.

– Ах ты ж, маленькая похотливая сучка, – рычу я, хватая парня за коленку под столом, – чего ты добиваешься? Чтобы я утащил тебя прямо сейчас в номер?

– Возможно… – задумчиво отзывается он, поглядывая на импровизированную сцену.

Да что это с ним? С нами? Алкоголь так действует, или же у нас у обоих развивается сексуальная зависимость друг от друга? Никогда прежде мне не хотелось столько секса, как сейчас его требует от меня мое тело, разум и душа. Я, взрослый мужчина, умеющий контролировать себя и свое либидо, пасую и становлюсь озабоченным мальчишкой, когда дело доходит до Алика. Боже, я схожу с ума. Эта любовь погубит меня…

За десять минут до наступления Нового года увожу парня из зала ресторана. Он как обычно спрашивает меня, куда мы идем, а я, как уже повелось, отвечаю ему, что увидит.

Прихватив с собой приготовленную заранее бутылку шампанского и бокалы, веду его к месту, где мы высадилась из гондолы. Идти приходится по улице, поэтому заскакиваем в номер за верхней одеждой. Снега навалило не меньше тридцати сантиметров, но сейчас уже ясно и морозно. Когда мы добираемся до пункта назначения, Алик замирает около панорамного окна с открытым ртом. Да я и сам поражен видом, открывающимся нам с высоты птичьего полета.

Внизу, у подножья горы, притаился город Люцерн с миллионами сияющих огней. Когда часы пробивают двенадцать, я с хлопком открываю бутылку шампанского и разливаю его по бокалам. Оно шипит и пенится, проливаясь на пол, Алик весело смеется, поздравляя меня с наступившим Новым годом, я же крепко его обнимаю и целую, разворачивая лицом к окну. Через несколько минут шоу начинается. Небо взрывается огнями салюта, то тут, то там вспыхивающими в разных концах города. Большими и маленькими, круглыми и каскадными, многоярусными и разноцветными они озаряют всё пространство вокруг, разрывая тишину приглушенными хлопками, долетающими до нашего слуха со значительным запозданием.

Крепко прижимаю к своей груди парня, любуюсь его сияющим личиком. Безумно хочется сказать ему о своих чувствах, но я молчу. Страшно... Я не готов пока доверить свою жизнь другому человеку. Даже тому, кого уже заведомо любишь.

В скором времени наш тет-а-тет нарушает толпа подвыпивших гостей. Они шумно поздравляют всех вокруг, смеются и разливают по бокалам шампанское. Немного присутствуем на этом празднике жизни, но вскоре я увожу Алика от пьяной толпы. Не могу спокойно реагировать на похотливые взгляды дамочек, которые ловлю не только на себе, но и на своем мальчике.

Я жуткий собственник. Терпеть не могу, когда трогают то, что принадлежит мне, а с появлением в моей жизни Алика, стал еще и ревнивцем. Прекрасный коктейль, вы не находите?

Остаток ночи мы пьем, гуляем и веселимся. Точнее, это делает Алик, отплясывая зажигательные ритмы под заводную музыку и с азартом участвуя в конкурсах, я же всё это время сижу и грозным цербером наблюдаю за ним и за окружающей его толпой. Ближе к трем часам утра увожу его из ресторана в номер и до самого рассвета не выпускаю из своих объятий, изучая языком и руками каждый сантиметр его красивого сильного тела, до тех пор, пока мы оба в изнеможении не засыпаем, провалившись в крепкий и глубокий сон...

***

Два дня на Пилатусе пролетают, как один день. Сегодня вечером мы возвращаемся в город. Пожалуй, я смело могу назвать это дни лучшими в моей жизни.

Сейчас, сидя в ресторане отеля и любуясь на облака и горы, что видны через большие панорамные окна, я с удовольствием вспоминаю те восхитительные часы и минуты, что мы здесь провели…

Как-то поздно вечером, когда мы были одни в небольшом каминном зале, попивая глинтвейн возле камина, Алик рассказал мне о своих непростых отношениях с семьей.

Как оказалось, у него есть старшие брат и сестра. Когда они узнали о «неправильности» младшенького, сестра тут же его возненавидела, сведя все их общение к минимуму. Брат же воспринял новость немного спокойнее, сделав вид, что это его вообще не касается. В отличие от истеричной сестренки, он никогда бы не отвернулся от брата, потребуйся тому помощь. Но от этого Алику было не легче. Он всё равно переживал. Родители же восприняли известие об ориентации сына бурно и в штыки. Особенно отец. Он просто перестал его замечать, словно того и вовсе не существовало. Мать спустя время оттаяла, но продолжала соблюдать нейтралитет, дабы не принимать чью-то сторону. Как только Алику исполнилось восемнадцать, ему купили однокомнатную квартиру-студию и отселили туда с глаз долой.

Сочувствую парню. Тяжело остаться одному в сложном и непростом мире без поддержки и понимания близких людей. Но он молодец, не сломался, не стал унижаться, умолять и что-то им доказывать. Он просто жил в своем мире, наплевав на всё. Похвальная преданность своим принципам.

У меня же ситуация в семье иная, но не менее сложная…

Когда мне было семнадцать, я узнал, что у меня есть сводная сестра, и что мой горячо любимый отец – пример для подражания и идеал семьянина – живет двойной жизнью. Пожалуй, эта правда стала для меня самым большим и самым мощным разочарованием в жизни, откладывая отпечаток на будущее. Я почувствовал себя преданным, униженным и грязным.

Самым сложным в той ситуации было делать вид, что я ничего не знаю. Улыбаться матери, смотреть в глаза отцу. Когда мне исполнилось восемнадцать, я не выдержал и спросил у него:

– Отец, почему ты не разведешься с мамой, если не любишь ее?

На что он ответил мне:

– Не хочу потерять бизнес из-за раздела имущества.

После этих слов его идеальный образ пошатнулся для меня во второй раз и теперь уже окончательно. Я отвернулся от него. Стал разговаривать только сугубо по-деловому и только по интересующим меня вопросам. Он страшно бесился из-за этого. Обижался и кричал. Но мне было плевать. Я учился жить без него, правда, когда начал строить свою собственную бизнес-империю, пришлось принять его помощь, но вот уже как пять лет я выплатил ему все долги. Теперь я совершенно не завишу ни от него, ни от его влияния.

До боли и слез мне жаль мать, которая так и продолжает жить в неведении вот уже двадцать лет. Я не могу сказать ей правду, как бы мне этого ни хотелось. Это не моя тайна и не моё бремя, поэтому я просто стараюсь как можно реже видеться с ними, чтобы каждый раз не испытывать чувство вины перед матерью и презрение к отцу.

Не просто было рассказать Алику столь личные и сокровенные вещи, но тот день стал для нас вечером откровений, и я не смог промолчать. Впервые за долгие годы у меня возникла потребность выговориться. Хоть раз в жизни довериться другому человеку и посмотреть, что из этого получится…

POV Алик

Возвращаться из зимней сказки жутко не хочется, но что делать. Уже через несколько часов мы покинем это место, которое подарило мне множество памятных и незабываемых моментов.

Здесь, на высоте двух тысяч метров, мы с Глебом стали чуточку ближе друг другу. Наконец-таки он приоткрыл для меня дверь в свой трепетно охраняемый мир. Позволил заглянуть по ту сторону занавеса.

Благодаря этому, я теперь знаю причину недоверия Глеба никому, кроме себя. В его жизни было слишком много предательства.

Самым горьким, закладывающим фундамент на будущее, стала ложь отца. Она потрясла юного Глеба до глубины души, поселив в его сердце осколок недоверия, который с годами, благодаря благодатной почве в виде алчного общества, прекрасно рос и прорастал.