Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен. Страница 89

Он знал, что она восприняла его слова, поскольку тело её снова расслабилось и соскользнуло вдоль его, вода почти коснулась её подбородка.

– Спасибо, Люк, – прошептала она, – за объяснение и понимание.

Резкий приступ вины пронзил его сердце. Она верила, что ей есть, за что его благодарить. В своей невинности она доверяла ему. Она дала ему все – он взял то, что она предложила, и зашел дальше, чтобы украсть то, что она еще не знала, как дать.

Внезапно беспощадная боль от потока мыслей скрутила все его внутренности – он почувствовал свои руки, неумолимо скользящие по её талии, спускающиеся к бедрам. Он знал, что уже нет никакой возможности остановиться, когда она полностью поняла его намерение. Соски затвердели, как только его руки коснулись её грудей, притягивая Джой ближе к своей твёрдой плоти. Уткнувшись ей в шею, он прорычал её имя, грубо покусывая кожу, слушая её сбившееся дыхание и зная, что это было возбуждение, а не страх, когда он касался того места, над которым продолжал властвовать.

Она снова вздохнула, тяжело и отрывисто, когда он обхватил её руками и приподнял вверх – вода ручейками стекала с её соблазнительной кожи. Он прижался к её мягкому телу, слизывая влагу с плеч и шеи. Нежная и чувствительная плоть трепетала под его языком. Когда он развернул Джой и слизал капельки с её сосков, она выгнулась дугой и закричала. С неистовством, под стать его собственному желанию, её пальцы глубоко погрузились в волосы Люка. Она так же бешено хотела его, как и он хотел взять её без лишних вопросов. Груди резко вздымались и опадали, пока он покрывал их поцелуями, всасывая всю воду, пока не высушил их полностью. Он все еще держал её в руках, спускаясь ртом по изогнутой линии её тела вниз к животу. Стоило ему обхватить ладонями сладостные округлости её ягодиц, как бедра обхватили его, заключив в шелковые оковы.

Её тело горело, когда он одним сильным толчком вошел в расплавленную плоть. Она откинула голову, вцепившись ему в плечи и постанывая, пока Люк нес её через всю комнату, переступая через порог, так глубоко находясь внутри неё, что был не в силах думать о том, чтобы остановиться. Но тело молило его об освобождении. Он двигался, наблюдая за её лицом, трепетанием век, полураскрытыми от страсти губами. Её дыхание стало жестче и быстрее, сливаясь с его собственным ритмом. Он остановился лишь ненадолго, опуская её на кровать, отодвигаясь достаточно далеко, чтобы почувствовать боль, уменьшить которую можно было только одним путем – раствориться глубоко в ней. Это были её руки, что притянули его обратно, глаза Джой вспыхивали черным и золотистым огнем, который, умоляя, говорил о её собственном сладком томлении.

– Ты, правда, хочешь этого, Джой? – прорычал он, находясь на пороге её тела, поглаживая трепещущую, влажную плоть своей твердостью. – Ты хочешь меня? Всего, что я есть?

Её глаза распахнулись, и на один–единственный момент они заглянули ему в душу.

– Да.

В этом единственном, чуть слышном слове, были уверенность и одобрение, это шло из места, которого он не мог коснуться, которое находилось за пределами его влияния и даже за пределами её собственного рассудка.

– Да, я хочу тебя, Люк. Всего тебя.

С тяжелым сокрушительным стоном безумного желания Люк резко опустился и погрузился вглубь неё. Тело её выгнулось, принимая его, и в тот момент она подарила ему то, что он хотел взять, так что его вина и ярость разрушились в величественном и мощном освобождении.

Глава 18

Пришла зима, объяв мир Люка своими беспрестанными холодами и бесконечными снегопадами. Это привнесло огромное количество возможностей для использования новой ванны, и иногда даже просто долгие горячие отмокания в воде Джой ценила, как блаженную роскошь.

Люк проводил с нею дни напролет, за исключением тех случаев, когда отправлялся на свои пробежки, один либо с одной из двух стай: своей из той самой деревни или той стаей истинных волков, территория которых перекрывалась с границами его земель. Вечерами Джой работала над обширной коллекцией книг Люка, пока он вырезал своих изящных деревянных зверей, и перед тем, как заняться любовью, они часто подолгу разговаривали в свете ночного камина.

Именно во время этих спокойных периодов Люк наиболее полно раскрывался перед Джой. Она поняла, что он так же сильно, как и она, был заинтересован в подобных дискуссиях и спорах и был способен всецело поддерживать их. Они часто впадали в долгое молчание, в которых никогда не ощущалось неловкости, но впервые Люк казался столь же готовым нарушить тишину, как и поддерживать ее. Их любовные ласки делали его нежным, отчаянно уязвимым и иногда раскрывали его больше, чем он, возможно, того хотел, но их длинные вечерние беседы обнаружили его сильную любознательность, жажду знаний и ведущую потребность понять, кто он такой.

Однажды ночью, когда Джой свернувшись на диване, нахмурилась над чтением особенно большого и внушительного тома, она подняла взгляд и заметила, что он наблюдает за ней со своего стула в другой части комнаты с таким неприкрытым выражением нежности на лице, что текст моментально вылетел у нее из головы. Его глаза пронзили ее, и она выпалила первое, что пришло ей в голову.

– Серебряные пули!

Люк вопросительно изогнул брови, почти улыбнувшись.

– Я имею в виду, – быстро поправилась она, – все легенды говорят, что серебряные пули… – она затихла, тогда как ее лицо залила краска.

– Убивают оборотня? – дружелюбно подсказал Люк.

Джой почувствовала, как еще больше покраснела.

– Ну, мне это не кажется очень логичным, но…

– Ни что–либо еще подобное, – закончил он за нее. Отложив вырезание последней фигурки, он вытянул к огню длинные ноги. – В легендах очень мало правды. В серебряных пулях для нас нет никаких особо смертельных качеств, – внезапно его лицо стало серьезным, и он глянул в сторону двух висящих на стене волчьих шкур. – С этой работой в состоянии справиться и некоторое количество обычных, – в его словах было столько горьких воспоминаний, что у Джой отпало желание продолжать эту тему.

Она перевернула несколько страниц в лежащей на коленях книге и сменила тему.

– А как насчет полнолуния? – она произнесла это игриво, пытаясь вернуть его улыбку; он вновь сосредоточил свое внимание на ней и заметно расслабился. – Пока я не видела никаких подтверждений тому, что для трансформации требуется участие луны, – добавила она с усмешкой.

Люк удивил ее, рассмеявшись кратким, мрачным смехом.

– Трансформация происходит не по причине смены лунных фаз или каких–либо сверхъестественных сил, – его глаза сверкнули. – Это приходит с концом детства, после чего, за исключением определенных обстоятельств, находится полностью под нашим контролем.

Сменив положение, чтобы избавиться от боли в затекших ногах, Джой прикусила нижнюю губу.

– Тогда, как ты думаешь, откуда взялись все эти: серебряные пули, полнолуние и все такое?

– Мы не знаем всех ответов, – Люк кивнул на тянувшиеся вдоль трех стен книжные полки. – С тех пор, как я начал изучать, кто я такой, я стал собирать книги, журналы, все, что могло рассказать мне о том, что я хотел узнать. Все, что я нашел, оказалось хламом, большей частью настолько искаженным, словно это не имело никакого отношения к нашей действительности.

– А как насчет, – Джой сверилась с текстом на коленях, – жажды человеческой крови?

Люк состроил гримасу.

– Люди боятся того, чего не понимают. Это никогда не изменится. Хотя, возможно, – добавил он неохотно, – что часть нашего вида, наши предки в Европе, стали мерзавцами и брали самую легкую добычу, – его выражение было мрачным. – Что не делает нас хуже людей.

Джой сглотнула, зная, что включает в себя его «нас». Не совсем человек – или больше, чем человек.

– Что касается полнолуния, – продолжил он, – возможно, так происходило потому, что в это время мы просто становились более заметными. У европейских крестьян не было преимуществ электричества. Ты видела, что может сделать здесь свет полной луны.