Ради тебя (СИ) - Велес Юлиана. Страница 46

Простояв несколько минут, Гермиона, все-таки, сделала пару шагов. Малфой обернулся. Лицо его было, как всегда, бледным. Раньше ей нравилась его бледность, но сейчас она причиняла боль. Теперь, когда она все знала.

Малфой протянул к ней руку, и она смело вложила свою ладонь в его. Он приблизил ее к себе и крепко прижал, будто боялся, что она исчезнет. Во всех его движениях читалось такое смирение, что Гермионе становилось еще больнее. На глаза навернулись ненужные слезы.

Пытаясь не заплакать, девушка сильнее прижалась к парню. От него так приятно пахло кофе. Этот запах стал такими родными для нее.

Так и не расцепив объятий, они присели на диван. В его надежных руках Гермиона начала успокаиваться. Дыхание ее стало размеренным, а веки тяжелели с каждой секундой. Усталость взяла свое.

Не в силах больше сдерживаться, она погрузилась в сон.

Драко стоял у камина. Мысли его были забиты только ей… Грейнджер.

Он так и не могу понять, когда он успел так привязаться к ней. Нет…Полюбить. Теперь, когда жить ему оставалось так немного, он, наконец, мог быть честным с собой. Он любил ее. Любил по-особому.

Всю свою жизнь он не знал этого чувства, не испытывал его. И кто бы мог подумать? Он влюбился в нее. Влюбился, как мальчишка. Окончательно и бесповоротно.

Это была такая ирония. Знаменитый Драко Малфой полюбил гриффиндорку. И какую, подружку этого выродка Поттера.

Он издевался над ними многие годы. Над ней в частности. Но что изменилось? Неужели он стал другим из-за этого чертова проклятия? Кто знает.

Было ясно лишь одно. Она нужна ему. Нужна, как воздух. Находясь рядом с ней, он забывает обо всем. Остается лишь она. Ее мягкие локоны, нежная кожа, самые красивые в мире глаза и губы…Такие манящие.

Его мысли прервал звук отодвигающегося портрета. Интуитивно, он понял, что это она. Обернувшись, он подошел ближе к ней. Драко почувствовал легкий запах шоколада. Парень вдохнул глубже. Ему хотелось, чтобы этот запах полностью пропитал его легкие.

Он снова посмотрел на нее. Такая маленькая, хрупкая, но в то же время сильная и независимая.

Этот контраст всегда привлекал Драко. Ему нравилось, что она противостоит ему. Никто никогда не смел делать этого, только она…

В какой-то момент ему захотелось прижать ее к себе. Почувствовать ее в своих объятиях.

Он протянул ей руку, опасаясь, что она отвергнет его. Но нет. Она смело подала ему свою ладонь.

Недолго думая, он прижал девушку к себе. Он ощущал ее хрупкое тело в своих руках, и это было так волнительно…

Ее дыхание на его шее щекотало кожу. Он легонько погладил ее волосы, от чего ее сердце забилось чаще. Он ощущал это. Ощущал своим сердцем. Они бились в унисон.

Ему не хотелось отпускать ее, поэтому он подвел ее к дивану прямо так, обнимая. Опустившись на мягкое сидение, он положил ее голову себе на грудь.

Девушка сразу же расслабилась и уснула. Да, это был лучший момент в его жизни.

Мысли оставили его, и он задремал вместе с ней.

Утро наступило слишком быстро. Девушке не хотелось просыпаться, объятия Малфоя этой ночью так много для нее значили. Она понимала, что это последние мгновения. Их такая отчаянная тяга друг к другу. Но даже если бы не было проклятия, им просто не суждено быть вместе. Его семья, несомненно, заставит Малфоя жениться на Гринграсс. Но Гермиона точно знала, что после ее смерти, он не забудет ее. Связь, что тянется тонкой ниточкой между ними, невозможно порвать.

Гермиона договорилась с Забини встретится после обеда, все это время она провела, штудируя книгу, но часы тянулись невозможно долго. И девушка решила забежать к друзьям. Ощущение, что они больше не увидятся, вызвало панику.

В гостиной Гриффиндора была только Джинни и Лаванда.

— А где мальчишки? — спросила Гермиона.

— В совятню побежали. Присаживайся, поболтаем, давно ты не приходила.

— Времени нет, скоро ЖАБА, нужно подготовиться.

Джинни рассмеялась.

— Ты поражаешь раз за разом. Вот кому нужно волноваться по поводу ЖАБА, так это моему братику Рону. А ты лучшая ученица в школе, наша гордость!

Слезы навернулись на глаза Гермионы. Джинни в ужасе смотрела на подругу.

— Ты чего? Гермиона, почему ты плачешь?

Девушка не отвечала, лишь всхлипывала. Джинни и Лаванда присели не корточки у ее кресла. Гермиона пыталась унять слезы, но у нее плохо получалось. Лаванда погладила ее по ноге.

— Она столько времени проводит за книгами, кто же тут выдержит, Джин?

Джинни встала, присела рядом и погладила ее по голове.

— Милая, тебе нужен отдых.

Сквозь слезы Гермиона ответила:

— Все в порядке, наверное, правда перетрудилась.

Джинни вытирала ее мокрые глаза, Гермиона в порыве обняла подруг.

— Вы самые лучшие, — прошептала она.

— Ой, прямо таки уж и лучшие. Давай, прекращай плакать, ребята сейчас придут, а у тебя нос краснющий.

Гермиона засмеялась.

— Ты думаешь их можно испугать красным носом? Сомневаюсь.

Портрет отъехал в сторону, в гостиную ввалились мальчишки, смеясь и пихая друг друга. Рон заметил собрание у кресла.

— Привет, а что случилось?

Лаванда бросилась к нему на шею.

— Мой сладкий Бон-бончик пришел.

— Лав, давай такие прозвища оставим для общения наедине.

— Ой, ну кого тут стесняться? Все же свои, вот и Гермиона решила с нами посидеть.

Гарри заметил, что девушка плакала.

— Герм, почему у тебя глаза красные?

Джинни ответила за нее:

— Да у нее уже передозировка от книжек, видимо, вот и сдают нервишки.

Рон сказал:

— А я всегда говорил, что много учиться вредно!

Все дружно рассмеялись, а Гермиона заметила:

— Рональд, сегодня остроумие из тебя так и прет.

Гермиона смотрела на мальчишек. Гарри — их заводила и искатель приключений. Его такие добрые зеленые глаза, его улыбка. Он всегда мог вытащить ее из депрессии, даже в самые, казалось бы, тяжелые моменты войны. Рон — ее рыжее солнышко, он все время ее смешил. Добрый и обидчивый, в нем всегда совмещалось несовмещаемое. Все семь лет пронеслись перед глазами, все их приключения.

Поиски философского камня, маленькие и глупые они отважились на этот шаг, даже не задумываясь об опасности. Этот год сплотил их, сделал друзьями.

А их второй год, варить Оборотное зелье в туалете у плаксы Миртл…это же додуматься надо, тогда было жутко страшно увидеть глаза василиска, пусть даже в отражении зеркала. Глаза смерти.

На третьем году их занесло спасать Сириуса, до сих пор дрожь в коленях от полета на гиппогрифе. И побег от профессора Люпина, когда он стал оборотнем, а их перемещение в прошлое при помощи маховика времени… В тот год она ударила Малфоя, ох и как же приятно тогда было, она показала его аристократичной заднице как могут бить «грянокровки».

Четвертый год… Святочный бал, Гермиона вспоминала его с улыбкой. Тогда она, почему-то, решила, что влюбилась в Рона, какая же она глупая была.

Страшным был пятый год, вся правда о Волдеморте полезла наружу, и их поиски пророчества в Министерстве магии, уже тогда они ощутили, что детство закончилось.

Но шестой год принес войну. Этого просто не забыть. Закаты и рассветы они встречали с благодарностью за то, что день прожит, и за то, что ночь прошла.

И победа, их победа. Облегчение, что больше не нужно скитаться. Они вернулись живыми.

И теперь пришло время прощаться.

«Я не могу больше находиться здесь, слишком больно!»

Гермиона встала, подошла к ребятам, обняла их обоих, так же как и раньше. Крепко и с отчаянием.

— Я вас очень люблю! — сказала она и, глотая слезы, выбежала в коридор.

— Да что с ней сегодня? — не понимая, спросил Рон.

— Не знаю, — пожала плечами Джинни.

Гермиона ждала Блейза на улице, пушистые снежинки ложились ей на плечи. Девушка с наслаждением вдохнула морозный воздух. Сейчас было легко, ни страха, ни сомнений. Она сжимала в руках сверток с минералами, его спасение.