Поваренная книга Бабы Яги (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна. Страница 16

Хотелось возразить, что это не так, что я очень даже умею наряжаться… Но это была бы не совсем правда. Умею. Иногда. Когда хочется. Но из-за всей этой истории с Васей… В общем, настроения не было. Но мое настроение тетю-сваху нисколько не интересовало. Она поправила мне макияж, придав глазам глубину, выдала немного вычурные серебряные серьги и велела надеть кольцо. 'Не в операционной', - возразила она, когда я попробовала отказаться от украшений. Пришлось подчиниться.

Полученным результатом была довольно не только тетя Оксана, но и одобрительно присвистнувший Ромка и дядя Саша, рассыпавшийся в комплиментах. Мой украшенный внешний вид пришелся по душе и новому знакомому, Диме, который не уставал приглашать меня танцевать и выражать свое восхищение вербально. Он был, как говорится, положительный и серьезный. Юрист крупной фирмы и не мог быть иным. Приятный, интересный в общении. Но чем больше я проводила времени с ним, тем больше Дима напоминал мне другого человека. И воспоминание отзывалось тоской и приглушенной болью. Передо мной все время возникал знакомый образ: темно-русые волосы, веселые глаза, легкая полуулыбка. Я давно с ним не разговаривала, даже не представляла, что так соскучилась. Мне очень его не хватало, а после знакомства с Димой, который был похож на него только внешне, необходимость поговорить с ним стала почти физической. Я, извинившись, выскользнула из-за стола, прихватив сумочку. Запершись в кабинке туалета, набрала номер.

— Привет! — выпалила я, услышав знакомый голос. — Поздравляю тебя с католическим рождеством!

— Привет, — отозвался Володька. — Спасибо за поздравления, я тебя тоже поздравляю.

— Как дела? Отмечаешь?

— Да нет, проводим вечер дома, что-нибудь романтическое сейчас смотреть будем. А ты празднуешь?

— Да, — похвасталась я. — Меня в Киев пригласили. Отмечаем в ресторане.

— О, здорово! — я надеялась, что в его голосе промелькнет хоть намек на раздражение. Он не любит сидеть дома и смотреть слезливые мелодрамы. Но даже легкого намека не было. Вовка казался совершенно довольным жизнью, счастливым. Мне бы радоваться за него, но не выходило.

— Вовочка! — донесся далекий женский голос. — С кем ты там разговариваешь?

— Да так, — по его голосу стало ясно, что этим разговором он делает мне одолжение. — С приятелем.

— Ну, я, кажется, тебя задерживаю, — делано весело сказала я. — Да и меня уже давно ждут. Пока.

— Пока, — ответил Вовка и нажал на отбой.

Я отрешенно смотрела на экран телефона и изо всех сил старалась не расплакаться. А чего я хотела? У него своя жизнь, девушка вон появилась. Зачем я ему позвонила? Чего хотела?.. Зато знаю точно, чего я не хотела. Не хотела услышать, что я всего лишь 'да так' и 'приятель'.

Оставшийся вечер прошел как-то мимо меня. Я функционировала, а не жила. Улыбалась, шутила, танцевала с Димой, но внутри была только пустота. Машина без души. Зря я позвонила Вовке, очень зря. Хотя в тот вечер я многое сделала зря. Например, дала новому знакомому свой телефон и e-mail. Зря выпила лишнее. А еще зря позволила последним минутам, проведенным в ресторане, быть такими. В вестибюле мы с Димой остались одни. Все остальные уже оделись и вышли на улицу. Дима помог мне надеть дубленку, а потом, не выпуская из объятий, повернул к себе. В мягком полумраке он казался Володькой. Не знаю почему, но мне очень захотелось поцеловать старинного друга. Удивительно, но факт. Хотелось, чтобы это со мной он проводил вечера, отмахиваясь от окружающей действительности. Хотелось слышать его голос, шутки, хотелось его… любви. Вовка улыбнулся и поцеловал меня, а я пошла на поводу у своих чуть захмелевших чувств и поцеловала его в ответ. Зря, очень зря, ведь когда в резком свете фонарей на улице Дима перестал походить на Володьку, мне стало еще больнее.

Ну, что я, в самом деле? Вовка мне друг. Друг. И не более того. Нужно помнить об этом. Если бы он хотел большего, то дал бы понять раньше, время и возможности у него были. Но я для него тоже только друг. Точнее 'да так, приятель'. И нужно уметь с этим жить, даже если теперь кажется, что мне хочется большего. Нужно радоваться за него. У друга появилась девушка, с которой у него серьезные гармоничные отношения. Нельзя поддаваться на провокации раненного самолюбия, которые пропускает подвыпивший мозг. Этот поцелуй — ошибка. Но, если честно, он был ошибкой только потому, что я целовала Диму, а не Вовку.

Дима позвонил на следующий же день, когда я ехала в поезде домой. Не стал выдерживать почти обязательную мужскую паузу, чтобы женщина переживала, а так ли она понравилась кавалеру. Мы немножко поболтали, но я была рада, когда через десять минут разговора он, наконец, попрощался. Странная штука жизнь. Ненужный, едва познакомившись, боится отпустить, потерять. Я же слышала, как он оставлял 'маячки' для того, чтобы позвонить снова. А нужный…, а нужному до меня дела нет.

В Харькове снова занималась проблемами пациентов, все-таки праздничное время тяжелое. Депрессии цветут пышным цветом. Особенно страдают одиночки.

Звонил Виталька, привлек к подготовке Нового года. В трудах и хлопотах не заметила, как подкралось тридцатое. Брат привез Аню и Машку, я пригласила девчонок. Отправив Витальку и папу к дяде Косте, мы устроили девичник. На следующий день занимались украшательством, вместе с Аней готовили, Машка вся извозилась в муке, помогая с печеньем. По давно сложившейся традиции родители ушли к дяде Косте, отдав в наше распоряжение квартиру. Ощущение праздника заполняло меня запахом хвои, выпечки и мандарин, было легко и светло, как в детстве. А потом оказалось, что Вовка не придет встречать Новый год. Первый раз с седьмого класса мы будем праздновать не вместе. Такая новость больно ударила по приподнявшемуся было настроению. Не придет… Почувствовала, как против воли в горле встает болезненный комок слез. Не придет… Та, другая, важней друзей, компании, праздника. То, что она важней меня, я уже давно поняла, хоть это и было горько. Но, взяв себя в руки, я не позволила отсутствующему Вовке испортить мне вечер. Отпраздновали все равно весело. Виталька и Артем, его коллега, расстарались, конкурсы придумали. Вовка позвонил после полуночи брату, поздравил с наступившим Новым годом, просил передать всем собравшимся привет. Вот так, отметился и отключился. Даже Дима, позвонивший с поздравлениями, не отпускал меня от телефона четверть часа. Если бы не жгучая обида на Володьку, мне, наверное, было бы приятно такое внимание. Утром второго, когда мы с Виталькой вдвоем сидели на кухне и пили кофе, брат признался, что и его это короткое поздравление расстроило. Даже разочаровало. Оказалось, что последние пару месяцев они с Володькой разговаривали раза три. Это притом, что нормой был как минимум один звонок в неделю.

— Я понимаю, что влюбился, понимаю. Но любовь не должна превращать в затворника. Почему девушку в компанию не привел, тоже не ясно. Знает же, что не отобьют и не обидят, — пожав плечами, высказался брат. — Странно все это, не ожидал от него такого.

Я тоже не ожидала. Но было много разного, чего я не ожидала ни от Володьки, ни от жизни вообще. И я тоже была на него обижена за пренебрежение, за то, что у него не было времени на общение со мной. И за то, что у него была другая, на которую он променял меня. Хоть Вовка никогда и не показывал, что между нами может быть что-то большее, что просто дружба.

Рождество праздновали тихо, ходили в гости к дяде Косте. Хорошо посидели, пообщались. Счастье, что у меня такая семья. С ними даже прескверное настроение постепенно превращается в нормальное. Почему оно было прескверным? Потому что за пару часов до праздника я увидела через окно в кафе Вовку с его девушкой. Она сидела ко мне спиной, так что я ее не рассмотрела, заметила только, что блондинка. Да и рассматривать, если честно, не хотелось. Хватило того, что увидела выражение лица, глаз Володьки. Он разве что не молился на нее. Я быстро отвернулась и побежала дальше. Если он счастлив, если именно это ему и нужно, пусть. Пусть. Но видеть своими глазами, что ему хорошо с другой… Это было мне не по силам. Жизнь полна сюрпризов. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне, что буду переживать из-за Володькиной нелюбви, рассмеялась бы. А вот как оно обернулось.