История О. - Реаж Полин. Страница 26

Комната была большой, просторной, с белыми стенами и фиолетовыми шторами на окнах. О. сняла с себя все, положила одежду, перчатки и сумочку на маленький, стоявший рядом с дверью, стул и вышла из дома. Ступая по стриженному газону лужайки, она щурилась на солнечном свету и старалась поскорее добраться до спасительной тени бука. Сэр Стивен по-прежнему стоял перед Анн-Мари. У ее ног сидела собака. Черные с проседью волосы женщины масляно блестели на солнце, а голубые глаза поблекли и потемнели. На ней было белое, перехваченное лакированным ремешком платье и белые открытые сандалии; ногти на пальцах рук и ног были покрыты алым лаком.

— О., — сказала она, — встань на колени перед сэром Стивеном.

О. послушно опустилась на траву; руки убраны за спину, грудь немного подрагивает. Собака вскочила и О. показалось, что она готова броситься на нее.

— Сидеть, Тук, — спокойно сказала Анн-Мари. — О., согласна ли ты носить кольца и клеймо сэра Стивена?

— Да, — ответила О.

— Тогда жди меня здесь. Я только провожу сэра Стивена и вернусь.

Пока Анн-Мари выбиралась из шезлонга, сэр Стивен наклонился к О. и поцеловал ее в губы.

Потом он выпрямился и поспешил за женщиной. О. услышала звук закрываемой калитки, и через минуту-другую Анн-Мари вновь появилась на лужайке. О. ждала ее, сидя на пятках и положив на колени руки.

В доме, так заботливо спрятанным за высокой оградой сада, как позже узнала О. жили еще три девушки. Они занимали комнаты на втором этаже; ей же отвели комнату на первом, по соседству с той, что занимала Анн-Мари.

Анн-Мари крикнула девушкам, чтобы они спускались в сад, и О. увидела, что все трое обитательниц этого дома тоже были обнаженными.

Одна была маленькой и рыжей, с неестественно белой кожей и пухлой грудью, испещренной сетью зелено-голубых вен; две другие — шатенки, с длинными стройными ногами и черными, под цвет волос на голове треугольниками лобков.

— Это О., — представила ее Анн-Мари, снова заняв место в шезлонге. — Подведите ее ко мне. Я хочу еще раз осмотреть ее.

Девушки обступили О., подняли ее и подтолкнули к Анн-Мари. Та заставила повернуться ее спиной и, увидев черные полосы на ее бедрах и ягодицах, спросила:

— Кто тебя бил? Сэр Стивен?

— Да, — ответила О.

— Чем?

— Хлыстом.

— Когда это было?

— Три дня назад.

— Теперь, в течении месяца тебя бить не будут. Правда, это начиная с завтрашнего дня, а сегодня, по случаю твоего приезда, девушки немного помучают тебя. Тебя когда-нибудь били плетью между ног? Нет? Где уж им, мужчинам. Давай, теперь посмотрим твою талию. О! Уже лучше!

Она сжала руками талию О., потом приказала рыжей девушке принести какой-то особый корсет и, когда та вернулась, велела девушкам надеть его на О. Особенность этого черного шелкового корсета заключалась в том, что он больше походил на широкий пояс, чем на собственно корсет, поскольку был очень коротким, жестким и узким; подвязок на нем не было. Застегивая его на О., девушка-шатенка старалась изо всех сил.

— Но это же ужасно, — вяло протестовала О.

— Верно, — ответила Анн-Мари, — но благодаря ему, ты станешь еще красивее. Посмотри, насколько уже стала совершеннее твоя фигура. Этот корсет ты будешь носить каждый день. Теперь я хочу знать, каким образом сэр Стивен чаще всего берет тебя?

О., чувствуя у себя между ног ищущую руку Анн-Мари, молчала. Девушки с интересом наблюдали за ними.

— Наклоните ее, — приказала им Анн-Мари.

Дважды повторять не потребовалось, и вскоре О. почувствовала, как чьи-то руки развели в стороны ее ягодицы и там замерли, ожидая дальнейших приказов.

— Понятно, — сказала Анн-Мари, — можешь не отвечать. Клеймо надо будет поставить на ягодицах. Отпустите ее, — велела она девушкам. — Сейчас Колетт принесет коробку с браслетами и мы подберем тебе подходящие.

Колетт звали одну из шатенок, ту, что повыше. Вторую — Клер. Имя пухленькой рыжей девушки было Ивонна.

Когда девушка уже направилась к дому, Анн-Мари окликнула ее:

— Да, Колетт, не забудь захватить жетоны, — и, повернувшись к О., объяснила: — Мы бросим жребий и определим, кто тебя будет пороть сегодня.

О как-то сразу не обратила внимания, что на всех девушках были надеты кожаные колье и браслеты, подобные тем, что она носила в Руаси.

Колетт вернулась. Ивонна выбрала браслеты и застегнула их на запястьях О. Потом Анн-Мари протянула О. четыре принесенных девушкой жетона и велела, не глядя на написанные на них цифры, раздать их всем по одному. Посмотрев на свои жетоны, девушки молча ждали, что скажет Анн-Мари.

— У меня двойка, — были ее слова. — У кого единица?

Колетт подняла руку.

— Что ж, она твоя.

Она завела О. за спину руки, сцепила их там браслетами и подтолкнула О. вперед. У большой стеклянной двери, ведущей в расположенное перпендикулярно к главному зданию крыло дома, Ивонна, шедшая немного впереди, остановилась и, подождав остальных, сняла с подошедшей О. сандалии. Переступив порог, О. увидела за дверью большую светлую комнату. Куполообразный потолок поддерживали две небольшие стоящие, примерно, в двух метрах друг от друга, колонны. В дальней половине комнаты было сделано нечто, напоминающее помост, невысокий, в четыре ступеньки, который, образуя полукруг, тянулся от стены к колоннам. Между колоннами он резко обрывался. Пол и помост были застелены красным войлочным паласом. Такого же красного цвета были и стоящие вдоль белоснежных стен плюшевые диваны. Справа от двери располагался камин. У противоположной стены на низком столике стоял большой проигрыватель и рядом лежала кипа пластинок.

— Это наш музыкальный салон, — улыбнувшись, сказала Анн-Мари.

О. только потом узнала, что сюда можно было попасть и непосредственно из комнаты Анн-Мари, через дверь, находящуюся справа от камина.

О. усадили на край помоста, точно посередине между колоннами. Ивонна закрыла стеклянную дверь и опустила жалюзи. В комнате стало темнее. О. заметила, что входная дверь была двойной и, удивившись, спросила об этом Анн-Мари.

— Это чтобы никто не услышал, как ты будешь кричать, — засмеявшись, ответила женщина. — Стены этой комнаты проложены пробковыми плитами, они глушат звук, и снаружи ничего не слышно. Так что, ложись.

Взяв О. за плечи, она уложила ее спиной на мягкий войлок, потом подтянула немного на себя. Ноги О. свешивались с края помоста. Руки ее Ивонна закрепила в торчащем из помоста металлическом кольце. Потом она подняла ее ноги, пропустила через браслеты на лодыжках идущие от колонн ремни, и О. неожиданно почувствовала, что ее зад начинает приподниматься. Вскоре она оказалась распятой между колоннами, с широко разведенными ногами и выставленными вперед ягодицами. Анн-Мари провела рукой по внутренней стороне ее бедер.

— Здесь самая нежная кожа, — сказала она. — Пожалуйста, Колетт, поосторожней, постарайся не повредить ее.

Колетт поднялась на помост. О. успела заметить кожаную плеть в руках девушки, и тут же острая боль на мгновение ослепила ее. О. застонала. Колетт старательно наносила удары, изредка останавливаясь, чтобы полюбоваться своей работой. О., обезумев от боли, неистово билась в ремнях. Она стиснула зубы, стараясь сдерживать рвущийся из нее крик. «Они не услышат от меня просьб о пощаде», — говорила она себе в те редкие мгновения, когда Колетт давала себе передышку. Но именно этого, похоже, добивалась от нее Анн-Мари. Она приказала Колетт бить еще сильнее и быстрее.

О. изо всех сил пыталась сдержаться, но тщетно. Минутой позже она уже плакала и кричала, дергаясь под жалящими ударами плети. Анн-Мари ласково гладила ее мокрое от слез лицо.

— Потерпи еще немножко. Совсем чуть-чуть, — успокаивала она ее. — Колетт, у тебя еще пять минут. Так что поспеши.

Но О. кричала, что она больше ни секунды не может выносить эту боль, и просила, чтобы над ней сжалились и отпустили. Однако, когда Колетт, наконец-то, перестала наносить удары и сошла с помоста, и Анн-Мари, улыбнувшись сказала О: