История О. - Реаж Полин. Страница 27

— А теперь поблагодари меня.

О. не раздумывая сделала это. Она давно знала, что женщины куда более жестоки и беспощадны, чем мужчины, и еще раз получила тому доказательство. Но не страх заставил ее поблагодарить свою мучительницу, а нечто совсем иное. Она давно заметила, но так и не смогла ни понять, ни найти тому причину, противоречивость своей натуры; она путалась в своих чувствах и ощущениях: ей доставляло удовольствие думать о пытках и мучениях, уготованных ей, но стоило ей только на себе ощутить их, как она готова была на все, что угодно, лишь бы они прекратились; когда же это заканчивалось, она снова была счастлива, что ее мучили. И так по кругу — чем сильнее мучили, тем большее потом удовольствие. Анн-Мари, безусловно, понимала это, и поэтому нисколько не сомневалась в том, что благодарность О. была искренней. Потом она объяснила О., почему именно так должно было начаться ее пребывание в этом доме: ей не хотелось, чтобы девушки, попадавшие сюда, в этот мир женщин (а кроме самой Анн-Мари и постоялиц, в доме жила еще и прислуга — кухарка и две служанки, убиравшие комнаты и присматривающие за садом) теряли ощущение своей значимости и уникальности для иного мира, для мира мужчин. И поэтому она считала своим долгом делать все возможное, чтобы этого не произошло. Отсюда и требование, чтобы девушки все время были голыми, и та открытая поза, в которой сейчас находилась О. Ей было объявлено, что в таком положении, с поднятыми и разведенными в стороны ногами, она будет оставаться еще часа три, до ужина. Завтра же, в свою очередь, она увидит на этом самом помосте кого-нибудь из девушек. Подобная методика очень эффективна, но требует уйму времени и большой точности, что делает совершенно невозможным ее применение, например, в условиях замка Руаси. Впрочем, О. скоро сама это почувствует, а сэр Стивен вернувшись, просто не узнает ее.

На следующее утро, сразу после завтрака, Анн-Мари пригласила О. и Ивонну в свою комнату. Из большого секретера она достала зеленую кожаную шкатулку, поставила ее на стол и открыла крышку. Девушки в ожидании стояли рядом.

— Ивонна ничего не говорила тебе? — спросила она у О.

— Нет, — ответила О. и обеспокоенно подумала, что же такого Ивонна должна была сказать ей.

— Насколько я понимаю, сэр Стивен тоже не захотел ничего рассказывать тебе. Ладно. Вот те самые кольца, которые должны быть надеты на тебя, согласно его желанию, — сказала Анн-Мари и, действительно вытащила из шкатулки два небольших продолговатой формы кольца.

О. заметила, что они были сделаны из такого же матового нержавеющего металла, как и кольцо на ее пальце. Они были трубчатыми и по виду напоминали звенья массивной цепочки. Анн-Мари, взяв одно из колец, показала О., что оно образовано двумя дугами в форме буквы «U», которые вставлялись одна в другую.

— Но это пробный экземпляр, — сказала она. — Его можно снять. А вот рабочая модель. Видишь, в трубку вставлена пружина, и если на нее с силой нажать, она входит в паз и там намертво стопорится. Снять такое кольцо уже невозможно, его можно только распилить.

К кольцу был прикреплен металлический диск, шириной, равный, примерно, длине кольца, то есть где-то двум фалангам мизинца. На одной его стороне золотом и эмалью была выведена тройная спираль, другая же сторона была чистой.

— Там будут твое имя и имя и титул сэра Стивена, а также изображение перекрещенных плети и хлыста. Ивонна тоже носит такой диск, на своем колье. Ты же будешь носить его на животе.

— Как же… — сказала растерявшаяся О.

— Я предвидела твой вопрос, — ответила Анн-Мари, — поэтому и пригласила Ивонну. Сейчас она нам все покажет.

Девушка подошла к кровати и спиной легла на нее. Анн-Мари развела ей ноги, и О. с ужасом увидела, что живот Ивонны в нижней его части проколот в двух местах — это безусловно было сделано для установления кольца.

— О., прокол я тебе сделаю прямо сейчас, — сказала Анн-Мари. — Много времени это не займет. Куда больше мороки будет с наложением швов.

— Вы усыпите меня? — дрожащим голосом спросила О.

— Нет, — ответила Анн-Мари, — только привяжу посильнее, чтобы не дергалась. Думаю, будет достаточно. Поверь мне, это куда менее больно, чем удары плети. Не бойся. Иди сюда.

Через неделю Анн-Мари сняла О. швы и вставила ей разборное кольцо. Оно оказалось легче, чем думала О., но все равно тяжесть его заметно ощущалась. Кольцо пугающе торчало из живота и представлялось орудием пытки. А ведь второе кольцо будет еще тяжелее, тоскливо подумала О. Что же тогда со мной будет?

Она поделилась своими тревогами с Анн-Мари.

— Конечно, тебе будет тяжело, — ответила ей женщина. Получилось как-то двусмысленно. — Но ты должна была уже понять, чего хочет сэр Стивен. Ему надо, чтобы любой человек в Руаси или где-нибудь еще, подняв твою юбку и увидев эти кольца и клеймо на твоих ягодицах, сразу понял, кому ты принадлежишь. Может быть когда-нибудь ты захочешь снять его кольца и, перепилив их, действительно сможешь это сделать, но избавиться от его клейма, тебе уже никогда не удастся.

— Я так полагала, — сказала Колетт, — что татуировку все-таки можно вывести.

— Это будет не татуировка, — сказала Анн-Мари.

О. вопросительно посмотрела на нее. Колетт и Ивонна настороженно молчали. Анн-Мари не знала, что делать.

— Не терзайте меня, — тихо сказала О. — Говорите.

— Я даже не знаю, как сказать тебе это. В общем, клеймо тебе поставят раскаленным железом; выжгут его. Сэр Стивен два дня назад прислал все необходимое для этого.

— Железом? — словно не поверив своим ушам, переспросила Ивонна.

— Да, — просто ответила Анн-Мари.

Большую часть времени О. подобно другим обитателям этого дома, проводила в праздности. Причем это состояние было вполне осознанным и даже поощрялось Анн-Мари. Правда, развлечения девушек особым разнообразием не отличались — поспать подольше, позагорать, лежа на лужайке, поиграть в карты, почитать, порисовать — вот, пожалуй, и все. Бывали дни, когда они часами просто разговаривали друг с другом или молча сидели у ног Анн-Мари. Завтраки и обеды всегда проходили в одно и тоже время, впрочем, так же как и ужины; тогда ставились на стол и зажигались толстые желтые свечи. Стол для чаепитий непременно накрывался в саду, и пожилые чопорные служанки прислуживали юным обнаженным девам. Было в этом что-то волнующе странное. В конце ужина Анн-Мари называла имя девушки, которой надлежало в эту ночь делить с ней постель. Иногда она не меняла свой выбор несколько дней подряд. Никто из девушек ни разу не видел Анн-Мари раздетой; она лишь немного приподнимала свою белую шелковую рубашку, и никогда не снимала ее. Обычно, она отпускала свою избранницу на заре, проведя с ней несколько часов во взаимных ласках, и в сиреневом полумраке нарождающегося дня засыпала, благостная и умиротворенная. Но ее ночные пристрастия и предпочтения никак не сказывались на выборе жертвы ежедневной послеполуденной процедуры. Здесь все решал жребий. Каждый день в три часа Анн-Мари выносила в сад — там под большим буком стоял круглый стол и несколько садовых кресел — коробку с жетонами. Девушки (О. не участвовала в этом), закрыв глаза, тащили их. Ту, которой доставался жетон с самым маленьким номером, вели в музыкальный салон и привязывали к колоннам. Дальше она сама определяла свою участь — Анн-Мари зажимала в руках два шарика: черный и белый, и девушка выбирала ее правую или левую руку. Если в руке оказывался черный шарик, девушке полагалась плеть, если белый — то она освобождалась от этого. Бывало так, что несколько дней подряд какая-нибудь из девушек либо счастливо избегала порки, либо наоборот принимала ее, как это произошло с маленькой Ивонной. Жребий был неблагосклонен к ней, и четыре дня подряд она, растянутая между колоннами, билась под ударами плети и сквозь рыдания шептала имя своего возлюбленного. Зеленые вены просвечивали сквозь натянутую кожу ее раскрытых бедер, и над бритым лобком Ивонны, отмеченным сделанной Колетт татуировкой (голубые, украшенные орнаментом буквы — инициалы возлюбленного Ивонны), матово поблескивало поставленное, наконец, железное кольцо.