Чтобы не причинить боль - Уитни Диана. Страница 26

Медленно ползли минуты. Все молчали, никто не двигался. За открытым окошком ходил дежурный, отвечая на звонки, просматривая бумаги, потом вдруг исчезая из виду.

У них было только время. Время, чтобы подумать, осознать смысл раскрытых истин и их влияние на будущее. А в том, что это влияние будет, не сомневался никто. Ричард знал о напряженных отношениях Мелинды с ее отцом, но никогда не задумывался о них. Если бы он это сделал, то понял бы, что чрезмерная любовь Томпсона Маккейда к его внучке была лишь отчаянной попыткой исправить прошлые ошибки.

Ричард должен был вмешаться более решительно и настойчиво. Теперь он понимал, что не сделал этого, потому что на подсознательном уровне сочувствовал отчаянию Маккейда и позволял ему компенсировать недостаточную заботу о дочери так, как тот мог. В результате его собственная дочь становилась все более избалованной и испорченной. Девочку словно приносили в жертву человеку, загубившему детство ее матери.

Глупо. Опасно. Возможно, даже смертельно.

Если с Лизой что-нибудь случится… Ричард не знал, как он будет жить дальше с этой болью. Или виной.

А минуты все шли. Ричард стоял в центре комнаты ожидания, не двигаясь, не разговаривая, забыв про время. Почувствовав тупую боль в спине, он изменил положение и обнаружил, что Си Джей около него уже нет. Быстро осмотревшись вокруг, он увидел ее на узком диванчике около открытой двери, ведущей в коридор.

Щеки ее были бледны, глаза затуманились, она смотрела в пустоту невидящим взглядом. Вот она словно очнулась, порылась в маленькой черной сумочке и достала небольшую пластинку, в которой он узнал одну из глюкозных вафель.

Тревога закралась в его сердце, но, прежде чем он успел как следует подумать об этом, дверь в комнату открылась, и к ним заглянул дежурный.

— Мистер Мэттьюс, ваша дочь хорошо отреагировала на лечение и чувствует себя намного лучше. Вы можете увидеть ее сейчас, если хотите.

Пробегая мимо, Ричард чуть было не сбил его с ног.

Через двадцать минут Ричард вернулся в комнату ожидания.

Сара отложила журнал и встала.

— Как она, дорогой?

— Немного слаба от лекарств, но ей гораздо лучше. Она пробудет здесь еще несколько дней. Врачи хотят сделать какие-то анализы.

Странно притихший Томпсон Маккейд ссутулился на стуле, теребя незажженную трубку. Он взглянул на зятя и быстро отвернулся, но Ричард успел заметить печаль в его глазах. Пожилой человек заговорил спокойным, почти извиняющимся тоном:

— Нам можно ее увидеть?

— Они скоро перевезут ее в другую палату. Тогда вы сможете зайти к ней.

Маккейд кивнул, не глядя на него, и ничего больше не сказал.

— Лиза не объяснила тебе, что случилось? — спросила Сара.

Ричард не хотел отвечать на этот вопрос. Лиза что-то бормотала про шоколадное печенье, которое она спрятала в рюкзаке и съела после ужина. Когда Ричард спросил, почему она сделала это, девочка просто пожала плечами и спряталась под одеяло. И вообще она лишь слегка пожимала плечами в ответ практически на каждый его вопрос.

Сама Лиза задала только один вопрос, и он показался Ричарду очень странным. Она хотела знать, злилась ли Си Джей на Сюзи за то, что та дала ей печенье. Когда Ричард ответил, что Си Джей вряд ли способна разозлиться на кого бы то ни было, Лиза показалась ему разочарованной, даже раздраженной.

— Ричард… дорогой?

— Ммм? — Он моргнул, понимая, что это Сара говорила с ним. — А, ну, в общем, кажется, Си Джей была права. Лиза съела печенье, которое взяла после занятий.

Сара в шоке опустилась на стул.

— Это так не похоже на Лизу.

— Да, действительно. — Ричард огляделся. — Кстати, где Си Джей?

— Наверно, в кафетерии. — Сара тяжело вздохнула, нахмурив аккуратно подведенные брови. — Кажется, она не очень хорошо себя чувствовала.

Эти слова подействовали на Ричарда как удар кулаком. Они ушли из ресторана, не съев ни кусочка. Это было несколько часов назад. Прежде чем войти в палату к Лизе, он заметил, что Си Джей была бледна, а ее руки дрожали, когда она доставала глюкозу. Скорее всего, уровень сахара в ее крови стал настолько низок, что реакция ускорилась.

— Ричард, куда ты? Ричард?..

Но он был уже за дверью и бежал по коридору больницы.

В кафетерии было тихо и почти пусто, если не считать нескольких людей, сидящих за пластмассовыми столиками. Торговля горячими блюдами прекратилась несколько часов назад, но торговые автоматы предоставляли посетителям напитки, закуски и несколько видов бутербродов весьма сомнительного качества.

Си Джей как раз запивала один из таких бутербродов глотком несладкого чая со льдом. Ее желудок не был от этого в восторге, но что делать? Ее тело требовало необходимого количества питательных веществ вне зависимости от того, хотелось ей есть или нет.

Такой была ее жизнь. Она уже давно перестала сетовать на эту несправедливость. Ничего нельзя изменить, и ей надо было либо принять действительность, либо оплакивать ее.

Она скомкала пустой пакет из-под чипсов, осмотрелась и увидела у дверей знакомую фигуру. Ричард тоже ее заметил и, быстро пробравшись к ней между столиками, спросил тревожным голосом:

— Ты в порядке?

Вопрос, казалось, поразил ее.

— Конечно.

— Прости меня. Я сразу не сообразил… — Что он должен был сообразить, осталось для нее тайной, потому что он внезапно перебил сам себя: — Ты, наверно, думаешь, что я ужасно тупой.

— Тупой? О чем ты говоришь?

Ричард протянул руку, но тут же опустил ее на стол.

Ужасное сомнение сжало сердце Си Джей.

— Лиза в порядке, не так ли? Я не ушла бы оттуда, если бы дежурный не заверил меня, что ей лучше.

— Лиза в порядке. Она вернется домой через несколько дней.

— Несколько дней?

— Они хотят сделать какие-то анализы и проследить, не случится ли новый приступ — как остаточная реакция. Ей было очень плохо. Ты была права относительно печенья. Я только не понимаю, почему, — пробормотал он. — Она знала, что ей будет плохо.

Си Джей почувствовала себя нехорошо.

— Да, она знала.

— Тогда почему? — Он ударил кулаком по столу. — О чем она думала? Лиза — моя дочь, моя собственная плоть и кровь; но иногда я смотрю на нее и мне кажется, что мы почти чужие. Я не понимаю своего собственного ребенка. И какой же я отец?

— Это не твоя вина, Ричард. Ты не можешь понять то, чего сам никогда не испытывал. Тебя нельзя за это винить.

— Чего я никогда не испытывал? — На его лице читалось недоумение. — Я ведь сам был когда-то ребенком. Неужели девочки так сильно отличаются от мальчиков? — Он так серьезно задал этот вопрос, что при обычных обстоятельствах Си Джей не удержалась бы от улыбки. Но сейчас она была окружена призраками своего прошлого, преследовавшими ее подобно стервятникам.

— Да, наверно, мальчики и девочки развиваются по-разному, но я имела в виду другое.

Нахмурившись, Ричард опустил подбородок на сложенные руки и посмотрел на нее:

— Я слушаю.

Си Джей сделала глоток чая, чтобы успокоиться. Жидкость капнула с края чашки прямо на лиф ее атласного платья. Она отставила чашку в сторону и промокнула пятно салфеткой.

— Больные дети, — наконец заговорила она, — не такие, как все, живут с тайным страхом, что они недостойны любви. Это мучает их, подрывает чувство уверенности в себе. Большинство таких детей рано или поздно создают ситуации, которые могут доказать им, что их любят. Иногда эти ситуации опасны для их жизни.

Краем глаза она заметила, что Ричард покачал головой, но не сказал ни слова.

Она смяла бумажную салфетку и бросила ее на стол.

— Когда я была маленькой, я ужасно ревновала родителей к своим братьям и сестрам. Они гуляли на улице и играли, ели, что хотели, им не надо было делать уколы дважды в день. Но что для меня было больнее всего, так это то, что им принадлежало все внимание нашего отца.

Ее глазам стало больно от слез. Она моргнула, чтобы отогнать их, и раскрыла наконец кладовые своей памяти, хранящие в себе тайну, которой она никогда ни с кем не делилась. До сих пор.