Хороша была Катюша - Федорова Мария. Страница 27

– Не думаю, что ты просила у него прощения. По-моему, ты его просто за дурака держала, а потом разозлилась, что такой богатый Буратино с крючка сорвался.

– Конечно, я не могу сказать, что любила его до потери пульса, но хорошей женой стать надеялась.

– Слушай, Кать, не морочь мне голову. В конце концов, мне-то что за дело – любишь, не любишь, плюнешь, поцелуешь... Твоя жизнь. У меня от своих дел голова пухнет, так что прости, подруга, нет у меня ни времени, ни желания вникать во все заморочки твоей личной жизни.

– Хорошо, Леночка, как скажешь... – Катерина помолчала, вздохнула и пустила в ход тяжелую артиллерию. Если эти заряды не достигнут цели, партию можно считать проигранной вчистую. – Значит, мне не на кого больше рассчитывать.

Лена была очень жалостливая женщина. Не очень умная, доверчивая и крайне совестливая. Как ни обидно было ей понимать, что в прошлый раз подруга ее подло использовала, но вдруг теперь та по-настоящему попала в беду? А она отказалась даже выслушать... Нет, так нельзя.

– Что у тебя случилось?

– Понимаешь, я очень люблю одного человека. Мы должны скоро пожениться. Он занимается бизнесом, но сейчас у него временные трудности. Нужно взять кредит, тогда дела пойдут замечательно, я уверена. Но кредит ему не дадут – он из другого города, здесь не работает. Деньги я возьму на себя, но нужен поручитель...

– Нет, нет и еще раз нет. Я в эти игры не играю. Сама живу по средствам и тебе советую. Больше ко мне с подобными просьбами не обращайся.

Лена решительно повесила трубку. В конце концов, надо раз и навсегда дать понять Катерине, что детская дружба осталась в прошлом, а во взрослой жизни им не по пути. Та со своими авантюрами сама во что-нибудь обязательно вляпается и других под монастырь подведет.

Катерина не умела долго унывать. Ну да, Ленка отказала наотрез. Но ведь есть другие люди. Надо пытаться снова и снова – тогда обязательно получится...

Катя в десятый раз перелистывала свою записную книжку. Просто беда – ни одного человека, к которому она может обратиться с просьбой о поручительстве. Неужели она напрасно прожила свои двадцать пять лет в этом городе? Неужели на ее пути ни разу не встретилось ни одного человека, который захотел бы ей помочь в трудную минуту? У нее же, кажется, были большие компании друзей, толпы поклонников, случались серьезные романы.

Похоже, пусть очень слабая, но ее единственная надежда – Сергей. Да, они нехорошо расстались. Он был обижен, рассержен, оскорблен. Но ведь они довольно долго были вместе. Он ее любил, во всяком случае, она его сильно волновала... Интересно, у него сейчас кто-нибудь есть? Если он один, то можно попытаться его разжалобить. Он всегда был щедрым человеком...

Даже приняв решение, Катерина никак не могла найти в себе мужества набрать номер домашнего телефона Сергея. День проходил за днем, а она все медлила, хотя Олег проявлял заметное нетерпение.

Светлана сидела в библиотеке и листала новые учебники по математике. Как сильно отличаются они от книжек ее детства, где на блеклых желтоватых страницах чередовались правила в черной траурной рамке и столбики однообразных примеров. Сейчас яркие картинки, забавные головоломки, задачки на внимание, кажется, могли увлечь самого нелюбопытного малыша. А мамашки все время жалуются, что программа трудная, дети ничего не понимают. Ерунда – проблема или в самих мамашках, или, что хуже, – в училках, которые не научились преподавать по новым учебникам. Во всяком случае, Павлушке с этим повезло – его молодая и красивая учительница сама оказалась горячей поклонницей экспериментальных программ, так что каждый день ребенок торопился поскорее сесть за уроки. А когда сильно огорчался из-за очередной кучи ошибок в прописях, утешался: «Письмо, конечно, штука трудная и скучная, но есть же еще математика». Говорил, что ради математики готов вытерпеть все...

– Можно к вам зайти?

На пороге библиотеки стояла женщина лет тридцати пяти с усталым и напряженным лицом. Странно, что заставляет ее так волноваться из-за визита в школьную библиотеку?

– Конечно, заходите... Присаживайтесь. – Света начала снимать со стула кучу книг, которые ей предстояло проверить – где подклеить, где стереть пометки... – Сейчас, минуточку... – Она засуетилась, неловко подхватила нижние тома, и вся куча с грохотом бухнулась на пол. – Ну вот...

– Давайте я вам помогу, – пробормотала посетительница и опустилась на колени, сгребая растрепанные книжки.

Наконец все закончилось, женщины уселись за стол напротив друг друга. Света смотрела на незнакомку с ожиданием. Та теребила в руках перчатки.

– Я хотела вам сказать, что нечестно пытаться нажиться на чужом горе! – Незнакомка выпалила эту фразу и замерла, будто исполнив трудный, необходимый долг.

– Вы, простите, о чем? – Света растерялась – тетка была совершенно не похожа на скандалистку, но интонации в ее голосе были еще те.

– Вы думаете, если девочка – сирота, то за нее и заступиться некому? На квартиру однокомнатную позарились, на опекунские копейки? Я понимаю, у вас зарплата, наверное, совсем грошовая, вот и решили, что с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Послушайте, или объясните толком, что вы имеете в виду, или, пожалуйста, покиньте это помещение. Я не собираюсь выслушивать ваши оскорбления.

– Ах, вы не собираетесь! – Тетка явно начинала заводиться. – Не собирается она... Интриганка! Решила сиротку к рукам прибрать!

– Все, достаточно. Я не знаю, что вы вбили себе в голову, но в таком тоне ничего обсуждать не буду! – Света встала и подошла к двери. – Выйдите!

В эту минуту раздался звонок, и практически тут же распахнулась дверь, а в нее влетела Анечка Юркова. В таком состоянии девочку Света не видела никогда.

– Тетя Марина! Зачем ты сюда пришла?! Я же просила! – У девочки дрожали губы, ее била дрожь, кровь отлила от щек, а глаза потемнели и стали почти черными. – Как ты можешь? Зачем?!

– А затем, Ань, что я жизнь знаю. Она тебя в кафе сводит, разжалобит, обогреет, а потом квартиру твою себе заберет!

Та, кого девочка называла тетей Мариной, превратилась в настоящую Медузу Горгону. Под ее бешеным взглядом Света готова была обратиться в камень, ее переполняли обида и гнев. Но, взглянув на Анечку, Светлана пришла в себя. Пусть эта тетка обезумела и несет невесть что – девочке и так трудно. Надо прекращать эту сцену.

– Остановитесь... Пожалуйста, представьтесь и объясните, что вы имеете в виду.

– Не стройте из себя оскорбленную невинность. Все вы прекрасно понимаете. Меня зовут Марина Петровна, я Анина тетка, сестра ее матери и опекун. Может быть, я плохая тетка – у меня двое маленьких детей, и я не могу уделять Ане достаточно времени. А вы решили воспользоваться этой ситуацией!

– С чего вы взяли, что я решила чем-то воспользоваться? И каким образом, по-вашему, я могу забрать чью-то квартиру? – Света обернулась и увидела, что Аня буквально еле стоит на ногах. Она подошла и обняла девочку за плечи: – Прости, Анечка, но нам надо все-таки обсудить эту тему, хотя я вижу, как тебе это больно. Марина Петровна, я понимаю ваше беспокойство. Вы могли прийти спокойно поговорить со мной, а еще лучше – проконсультироваться с юристом вместо того, чтобы устраивать у меня на работе публичный скандал. И Аню надо пожалеть – ей в этой ситуации тяжелее всех. Так вот, чтобы закрыть раз и навсегда эту тему: я никогда не планировала как-то всерьез вмешиваться в Анину жизнь. Но при этом я готова всячески ее поддерживать... Тьфу, прости господи... – Свете самой стало тошно от этих казенных фраз. – Анечка, дорогая, забудь все это как страшный сон. Ничего не было...

– Вы меня теперь возненавидите... – По Аниному лицу текли слезы. Она обернулась к тетке и сказала, глядя ей в глаза: – Никогда тебе этого не прощу.