Хороша была Катюша - Федорова Мария. Страница 35
В зеленую будочку, притулившуюся в углу нового супермаркета, змеилась бесконечная очередь. Светлана будто вернулась в годы своего детства, когда мама брала их с Катей стоять за тощей синей курицей, килограммом малосъедобной колбасы или засоренной примесями гречки. Все эти деликатесы давали «по штуке в одни руки» – все равно, детские или взрослые. Те безропотные очереди людей, привыкших проводить в них по несколько часов, сильно отличались от этой, нынешней, в которую попали охваченные предпраздничной лихорадкой тетки. В минувшие советские времена самодурство продавцов и всех прочих категорий, составлявших «сферу обслуживания», воспринималось как явление совершенно естественного порядка. Ну не будешь же ты всерьез обижаться на снег или ветер?.. Вот и тогда хамство приемщицы в химчистке, продавщицы, проводницы в поезде казалось неотъемлемой частью жизни каждого человека – кем бы он ни был. Практически никакой социальный статус не спасал от болезненных столкновений с действительностью, академик в этом смысле мало чем отличался от вокзальной уборщицы. Разве что чувствительностью к подобным вещам.
...Светлана едва успела пристроиться в конец очереди, когда приемщица, высунувшись из окошка, прокричала: «Больше не занимать. У меня технический перерыв», – и сунула за стекло рукописную табличку с соответствующим текстом. Те, кто успел занять себе место под солнцем, облегченно вздохнули, чувствуя, что им улыбнулась удача.
– Кто последний? – Грубый мужской голос прозвучал громко и требовательно. Его обладатель явно был раздражен самим фактом наличия очереди.
Светлане пришлось собраться с силами, чтобы обернуться и спокойно сообщить:
– Я последняя, но за мной просили не занимать.
– Что значит – просили не занимать? Они до семи должны работать, а сейчас только пять.
– Кажется, там технический перерыв...
Крупный дядька лет сорока в яркой красно-черной куртке, зеленых штанах и натянутой по самые брови фиолетовой лыжной шапочке решительно двинулся к будочке, которая вдруг показалась Светлане очень хрупкой и ненадежной.
Оттолкнув стоящих у окошка женщин, дядька постарался просунуть в узкое отверстие свою массивную голову. Вошли только губы и нос, но это его не остановило.
– Какой еще технический перерыв? Где это написано? – Он напирал на будочку, как волк на соломенный домик Ниф-Нифа, но девица оказалась храбрая. Казалось, она и в минуту реальной опасности быть съеденной готова запеть бодрым пионерским голосом: «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк...» Но вместо этого она гордо вскинула голову и показала своему противнику бумажное объявление. Тот едва взглянул на жалкую бумажку.
– Что вы мне показываете?! Вот табличка с вашим режимом работы. Тут никакого технического перерыва не предполагается.
– В любом случае мне придется закрыться. Приедет инкассация, я должна буду сдать деньги.
– Это мы еще посмотрим. Как позвонить вашему начальству?
– Там телефон написан. Звоните.
Дядька вытащил мобильник.
– Сейчас я позвоню ее начальнику. Сейчас... Сейчас...
Вдруг его лицо озарилось торжествующей улыбкой. Ему самому страшно понравилась пришедшая в голову мысль.
– А я все равно ее оттуда не выпущу!
Светлана аж вздрогнула. Она представила себе, как этот здоровый мужик запихивает назад хрупкую девушку, которая пытается любой ценой прорваться к инкассаторам. Картина получилась впечатляющая.
Похоже, в голове девицы проносились похожие видения, и, несмотря на весь первоначальный задор, она решила сдаться:
– Ладно, у всех, кто стоит сейчас, я платежи приму. Но больше пусть не занимают.
Дядька торжествовал. Он не пошел в конец очереди, где ему предполагалось находиться, а остался у окошечка, наблюдать за процессом. Все чувствовали себя не в своей тарелке под его суровым взглядом, но никто не решился возроптать, торопясь поскорее покинуть место неравного сражения.
Толкая перед собой заполненную наполовину тележку, Светлана мучительно пыталась сосчитать, во сколько обойдутся ее покупки и исчерпала ли она уже все резервы. Наконец, решив, что пора остановиться, Света поехала к кассе. И тут на ее пути появилась фея. Настоящая фея в серебряном платье, с золотыми волосами. Была ли в ее руках волшебная палочка, Света не успела разглядеть. «Интересно... Что же она мне предложит?.. Неужели собираться на бал? Было бы неплохо...»
– Вы пробовали новый сорт итальянских макарон?
У феи оказался довольно грубый голос и интонации пэтэушницы из пригорода. «Вот тебе и сказка, вот тебе и бал...» Светлана не стала отвечать. Ей совсем не хотелось выслушивать поэму о спагетти. Но фея оказалась настойчивой.
– Если вы купите эти макароны, то получите в подарок диск с прекрасной итальянской музыкой, – заявила она, преграждая Светлане путь.
«Да что, в конце концов, за ерунда... Ну куплю я эти дурацкие макароны, будь они неладны. Лишь бы это чучело от меня отстало». После батальной сцены у зеленой будочки Светлане совершенно не хотелось лишних контактов.
Она протянула руку к полке и взяла ярко-красную пачку.
– Чтобы получить диск, надо взять две пачки!
Фея торжествовала. Она решила, что ее идиотское торгашеское волшебство вполне удалось.
«Ну уж нет. Ешьте сами, слушайте сами. А меня оставьте в покое!»
Фее пришлось отпрыгнуть и прижаться к полке с бакалейным разнообразием. Света фыркнула и стартанула так резко, что колеса тележки жалобно взвизгнули.
«Что-то я в последнее время резкая стала. И непредсказуемая. Нервы сдают...»
Почему-то в голове всплыла картина побега из офиса, где ей так и не пришлось остаться работать под началом Сергея.
«Надо было сначала разобраться... Катерина говорит, что она случайно позвонила... Да что уж теперь...»
Катя ехала к Олегу забирать свои вещи.
То есть в телефонном разговоре это не было ясно обозначено, но само собой подразумевалось, что после его двухнедельного отсутствия, во время которого он ни разу не позвонил, надо что-то решать.
«Надо объясняться, или все и так ясно?»
Этот вопрос не давал Кате покоя. Не в ее характере было покинуть поле битвы без боя... Но и такие отношения были у нее в первый раз. С Олегом было невозможно скандалить – он умел превосходно скрывать свои чувства, так что собеседнику приходилось все время проявлять инициативу. А какая инициатива у брошенной женщины?..
Сто раз подряд спросить: «Мой милый, что тебе я сделала?»
Или: «Почему ты меня не любишь?»
Нет уж, лучше молча собраться и уйти.
Катерина ожидала чего угодно, но первый вопрос Олега застал ее врасплох:
– Ну что, с кредитом совсем ничего не вышло?
В его голосе звучал металл. Олег готовил себя к этому разговору, прекрасно понимая, что в этом случае чем хуже, тем лучше. У него намечалась знакомая многообещающая комбинация – не очень молодая дама с весьма влиятельным супругом, полным подкаблучником. Если все сложится удачно, этот супруг сможет организовать все – и супервыгодные кредиты, и новенький, с иголочки бизнес, и все прилагающиеся материальные блага. Надо только не спустить с крючка немолодую даму... Бывшая любовница должна как можно скорее исчезнуть с его горизонта.
– С кредитом не вышло... Больше тебя ничего не интересует?
– В общем – нет.
– Ну, тогда – с наступающим. Всего тебе наилучшего...
«Побитая собака. Именно так должна вести себя побитая собака. Почему я боюсь ему сказать, что он мерзавец, что так себя с женщинами не ведут, что он не может вот так просто дожидаться, пока я соберу свои вещи и уйду из его жизни?»
Катя не могла озвучить этот внутренний монолог. В горле стоял ком, она боялась разрыдаться и окончательно потерять лицо. Она же всегда уходила первой, бросала мужчин без малейшего сожаления, бывший партнер моментально переставал для нее существовать, едва появлялась лучшая перспектива...