Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад. Страница 15
- Не может быть, Хуан! Не может быть, и не будет! – уверенно шептала Айме горестно низким голосом. Вскоре к ней подошел муж, она вздрогнула: – О, Ренато!
- Наша миссия у алтаря окончена, Айме. Идем. – пояснил Ренато.
Он отошел назад, заставляя Айме идти за ним, придерживая и удерживая, пронзая ее взглядом. Но выражение Айме сменилось: она сложила руки и опустила глаза. Гримаса насмешки исказила губы Хуана, пока к нему приближалась бледная траурная невеста, чтобы оскорбительно ей прошептать:
- Ну, теперь говорит священник. Что случилось, Святая Моника? Вы кажетесь приунывшей.
- Повернитесь к священнику! – приказала властно и гневно Моника.
Старый священник приблизился, и в тишине было лишь слышно дыхание, а также можно было услышать, как бьются сердца, словно удары молота.
- Моника де Мольнар и Биксе-Вилье, хочешь ли ты взять в мужья Хуана без фамилии, называемого Хуаном Дьяволом?
- Да, хочу.
- Хуан, без фамилии, называемый Хуан Дьявол, хочешь ли ты взять в жены Монику де Мольнар де Биксе-Вилье?
- Да, хочу.
Блеснуло кольцо на дрожащей руке Моники; упали на серебряный поднос тринадцать золотых монет; рука священника поднялась для благословения странной пары, усталые глаза остановились на опущенной голове Моники, как во сне, и на болезненном и надменном, суровом и невнимательном лице Хуана.
- Соединены навеки, дети мои, узами брака, сильными и святыми.
Словно в сумасшедшем вихре, Моника прошла церковь под руку с Хуаном. Не видя, не слыша, словно сломанная ветка дерева, которую унес ураган, она остановилась только перед портиком церкви, где перед центральной площадью открывались сады Д`Отремон. Моника не видела пеструю толпу, которая была повсюду. Не видела печальное и суровое лицо Софии Д`Отремон От нее удалялись очертания Айме и Ренато, она не различала даже бледного утопавшего в слезах лица матери, пытавшейся за ней следовать. Словно земля тонула под ногами, облака вертелись и танцевали деревья, поднимаясь и опускаясь в трагическом танце землетрясения. Совсем рядом ослеплял глаза профиль Хуана Дьявола, который властно крикнул:
- Колибри, быстро, лошадей!
- Минутку, Хуан! – обратил внимание Ренато. – Подожди! Для вас есть карета; но мы должны поговорить, прежде чем… Послушай!
- Нам не о чем говорить, и я не должен тебя слушать! Это моя жена и я увожу ее!
Одним прыжком Хуан сел на лошадь. Быстро и жестко, чтобы никто не мог предусмотреть и воспрепятствовать, он посадил Монику на сиденье лошади, которая встала на дыбы, когда он грубо пришпорил ее. Сразу же в толпе поднялся шум голосов, движение и смущение, а голос Айме вознесся криком мольбы и отчаяния:
- Пусть она не уезжает! Пусть не уезжают! Не уезжают! Сделай что-нибудь, Ренато, не позволяй… Не позволяй ее так увозить! Пусть поедут за ними, побегут, остановят! Ты не слышишь? Не понимаешь? Ренато! Ренато! Ты не отдаешь себе отчет? Он способен убить ее!
Она упала на колени, вцепилась в руку Ренато, искренняя и отчаянная в этот момент, но выражение ее мужа погасило крик и мольбы на ее губах.
- Почему ты обезумела? – повернулся Ренато, взорвавшись от гнева.
- Моя сестра, моя бедная сестра!
- Она вышла замуж за человека, которого любит, предпочла этого дикаря всем остальным, ради него запятнала имя, оскорбила общество, где родилась, ради него бросила вызов и встретилась лицом к лицу со всеми. Она вышла за Хуана, за Хуана Дьявола, и несомненно, ей нравятся его манеры, несмотря на все, она отдала ему свою любовь! Это ведь правда? Правда или нет?
- Правда, Ренато… – прошептала беспомощная и побежденная Айме.
- Ну в таком случае, идем, – подчеркнул Ренато. И оглушительным голосом приказал: – Уходите отсюда все! В хижины, берите бочки с водкой, пойте, танцуйте, празднуйте свадьбу Хуана Дьявола!
Словно летя над каменистой дорогой, бежали лошади, которые везли Монику и Хуана. На твердом седле, пойманная, почти терзаемая сильными руками, которые крепко держали ее, Моника больше слышала, чем видела, как проносились земли Д`Отремон и оставались позади. Они уже въехали в долину; изящное животное, чувствуя тяжесть благородного груза, вонзало копыта в крутые склоны, где был вход и выход в великий Кампо Реаль. Внизу осталось все: роскошное жилище, прекрасные сады, фруктовые деревья, засеянные поля, хижины, где слышались звуки барабанов и переходили из рук в руки чашки с ромом.
Моника подняла голову. Она не знала, сколько прошло времени, не знала сколько лиг пробежал конь, но сейчас он шагал медленно, пересекая бездорожные поля, где камни заставляли его поскальзываться, где на пути иногда хлестали ветки, а резкие толчки заставляли ее хвататься за широкие плечи мужчины, который вез ее с собой.
- Куда мы едем? Это дорога не в Сен-Пьер. Куда ты везешь меня?
- Это дорога туда, куда я хочу увезти тебя.
- Увезти меня куда?
- Какая разница? Вы не слышали, что сказал у алтаря ваш священник? Я увожу вас туда, куда хочу!
- Этого не было в договоре! Хватит шуток, Хуан. Если вы хотите меня напугать…
- Напуганы вы или нет, мне все равно. Вы вышли за меня, не так ли? В таком случае, вы моя жена и я увезу вас туда, куда мне вздумается.
- Нет! Нет! Клянусь вам!
- Помолчите! И не клянитесь, потому что это будет ложью. – широкая рука Хуана схватила Монику и заставила повернуться и посмотреть вперед, в густые облака, куда погрузило солнце свой последний луч. – Посмотрите, что там впереди?
- Море, корабль…
- Шхуна, Люцифер. Моя единственная собственность, вместе с вами. Мой дом, наш дом.
- Вы с ума сошли?
- Может быть. Вероятно, я должен обезуметь от всего этого фарса. И вы тоже должны совершенно сойти с ума.
- Я не согласна! Отвезите меня в Сен-Пьер или оставьте здесь, если не хотите везти! Я пойду одна, пешком, в чем есть или дайте мне слезть где-угодно. Для вас неважно, что я делаю. Можете оставить меня в покое.
- Нет, к моему сожалению. Вы сказали да, когда захотели выйти замуж. Уже не помните обязательств супругов? Так мало они для вас стоят, благородной и верующей, клятвы, которые мы дали друг другу? Жить вместе, служить, помогать. «Люби и защищай мужа и жену, как себя самого, как плоть от плоти; основа, уважение и послушание своему мужу…» Не припоминаете? Это было несколько часов назад. Мы были на нашей свадьбе, а ночью будет брачная ночь на Люцифере и широкая свадебная комната. – усмехнулся Хуан желчной улыбкой.
Он спрыгнул на землю, волоча Монику, не отпуская, железные пальцы вцепились в белые запястья, впиваясь в них, пока губы в свирепой гримасе, в которой не было ничего похожего на улыбку, с резким сарказмом проговорили:
- Тебе пугает брачная ночь, невинная голубка?
- Отпустите меня! Грубиян, мерзавец! – напрягалась Моника, напрасно пытаясь освободиться из рук Хуана.
- Не кусайся, потому что останешься без зубов, а это было бы обидно. Нельзя будет их исправить, а они такие красивые, такие прелестные, как и у твоей сестры. Айме великолепна, знаешь? А это идет из семьи. В конце концов, думаю, что все не так уж и плохо.
- Хватит, оставьте меня! – вышла из себя Моника. – Если хотите, смейтесь, устрашайте, доводите до отчаяния, сводите с ума, мстите, потому что я ваша единственная жертва.
- Во всяком случае, жертва по доброй воле. Я не заставлял тебя выходить замуж, настоятельница. Тебя заставил Ренато, – Хуан прервался, чтобы послушать шум приближающихся весел, и крикнув, приказал: – Подходи к этой стороне, Сегундо. – И шепотом сказал Монике. – Я понесу тебя на руках, чтобы ты не намочила свои ножки.
- Хватит глупостей! Оставьте меня, уходите, берите свою лодку и отплывайте!
- Какая ты забавная, Святая Моника! Ты бы рассмешила меня, если бы вошла туда без кулаков. Думала, все так просто? Думала, достаточно сказать: «Оставь меня в покое, забирай свою лодку и проваливай», чтобы я подчинился как пес? До какого предела может дойти твой эгоизм и высокомерие? – вне себя от гнева, он крикнул: – Хватит! Меня уже укусил пес ваших просьб, а я знаю, что это значит, чего стоит и чему служит. Знаю, что значит поддаваться твоим мольбам и слезам. Это означает попасть в ловушку, заплатить жизнью за свою слабость. Однажды тебе удалось, но больше этого не случится. Я ни к кому не испытывал жалости, а к тебе всех меньше! В лодку, на корабль! Ты вышла за меня замуж, и ни ты, ни твоя сестра на будут больше смеяться. Я увезу тебя, хоть волоком!