Прасковья [СИ] - Авдеенко Александра. Страница 12

— А что Вы ей рассказывали о себе?

— Да почти ничего толком, просто общались, я ей даже фото не свое отослал, а одного из сыновей. И показывает фото того самого чела с тату и пирсингом, с которым Никитична столько времени переписывалась.

Наша Лили сидела на своей лавке ни жива, ни мертва и внимательно слушала своего Семочку.

— И долго вы с ней общались?

— Да несколько месяцев уже как.

— А чего только сейчас решили ее разыскать? — спросила бабуля.

— Да понимаете, — замялся дедок. — Я в клинике лежал, подтяжку делал, хотел перед своей девочкой помолодевшим появиться. Хотел еще и волосы нарастить, да больно уж не терпелось с ней встретиться.

Бабуля с Никитичной выпали в осадок. Сема, после того как выговорился, стал выглядеть получше, кроме того, успел выхлебать две чашки успокоительного чая и умять половину бабулиных пирогов. И тут он обратил внимание на подозрительное шебуршение и икание под шкафом.

— Это у Вас что?

— Мыши, — в унисон пробурчали обе старушки.

Ага, мыши. Мне именно в этот момент стало скучно. После выпитой настойки приятная расслабленность разлилась по всему моему тельцу от кончиков ушей и до хвоста, меня накрыла такая нега и умиротворенность, что мне захотелось ими поделиться с окружающими. Поделилась.

Я на заплетающихся лапах, все еще икая, выползла из под шкафа вся в паутине и пыли. Доползла до стола, попыталась запрыгнуть на стул. Не получилось. Попыталась еще раз. Смогла зацепиться только передней правой лапой. С диким кряхтением подтянулась и таки уселась на стул. На моей усатой морде было самое умильное выражение с полностью расфокусированными глазками. Обе бабули были в прострации, а Семочка наблюдал за всем с полным недоумением на лице.

— Щаз спою! — произнесла я известную фразу и таки попыталась изобразить пение.

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны,

Выплывали расписные

Стеньки Разина челны!

Это была единственная песня, которую я знала полностью. После второго куплета окружающие не выдержали моих воплей. Бабуля схватилась за полотенце, Никитична за голову, только Семочка все сидел и хлопал глазками.

— Паразитка малолетняя, ты чего себе позволяешь! Так нас перед гостем позорить! Иди и проспись! — бабуля схватила меня за шкирку и забросила на печь рядом с новым местом обитания будильника с проклятой вороной (только вчера их перевесила, после долгих боев с бабулей за крепкий утренний сон). Утро у меня обещало быть бурным.

— Семен, а что вы дальше делать будете? — спросила осмелевшая Никитична. До нее постепенно стало доходить, что ее не узнали и навряд ли узнают. Фотография то 30-ти летней давности и над ней здорово поработали. Имени ее тоже никто не знает. Хотя жаль, такая переписка накрылась.

— Не знаю я. Девочку свою я так и не нашел. Возвращаться домой не очень хочется. Может, у Вас в селе домик прикуплю да и останусь. Последнее время меня совсем ностальгия замучила. Бизнес и так сыновья давно ведут. Так что наверно так и поступлю.

Глава 6

Как я и предполагала, утро началось тяжело. Обнаружила я себя лежащей на печи, а не в своей теплой и мягкой постельке. Голова болела нещадно, во рту было, как кошками нагажено, лапы не держали, мутило знатно. Да еще и эта ворона. Вот зачем мне нужно было бабулю упрашивать перевесить ходики именно сюда? А? Вопрос риторический. Вот теперь и страдаю от ее ора. Уй, как голова болит!

— Ну что, проспалась? — спросила бабуля.

— Ага, вроде как. И почему мне так плохо? — сказала я, сползая с печи.

— Головка бобо? — еще и издевается, — кушать будешь?

От этого вопроса меня вымело из избы с огромной скоростью прямо в сугроб и пришлось попрощаться с содержимым желудка. Если бы я знала, что будет ТАК плохо. Все, больше пить не буду. Никакой валерьянки, никакого пустырника, а это кажись из другой оперы, но тоже не буду. Я собрала свои глазоньки в кучку и побрела в тепло.

— Ну что, полегчало? — и столько ехидства в светлом взоре бабули.

— Ба, а что вчера было?

— А ты что не помнишь? — удивилась она, — тебе до или после твоего сольника рассказывать?

— А что еще и сольник был?

— Ну, да, я теперь песню о Стеньке Разине в кошмарах вспоминать буду. Попалилась ты перед нашим гостем по полной, еле с Никитишной его убедили, что это у него глюк на нервной почве. И, кроме того, травка в чае вызвала у него атипичную реакцию, вот ему и мерещиться. Вроде поверил. Ладно, пьянь малолетняя, иди кефиром похмелись, полегчает.

Полегчало, не сразу, но полегчало. В глазах уже стояла не такая муть. Через некоторое время смогла даже нормально поесть. Бабуля надо мной издевалась весь день, после обеда засадила за книжки со словами: вчерашнее пьянство, еще е повод отлынивать от учебы сегодня. Садистка.

Вечером пришла Никитишна с новостями. Оказывается, Семочка таки никуда не уехал, а окопался у председателя сельсовета и вроде собирается купить старый участок деда Никиты. Участок там был большой, прямо рядом с рекой. На участке был дом и сад. Год назад дед Никита умер, а наследников то и не было, вот участок и отошел сельсовету. Домом, это сооружение назвать было сложно, низенькое, неказистое строение, ну чисто домик для гномиков. И вот там собирался жить наш олигарх. Мда, чудны дела твои, господи. С мыслью найти свою зазнобу он не распрощался, просто отложил на потом. Все-таки, искать человека гораздо легче, проживая в стране, а не за ее пределами.

На следующий день мои импровизированные каникулы закончились. Единственным отличием от предыдущих, заполненных учебой дней стала возможность на час дольше поспать. Все-таки отдых великое дело. Это не могло не сказаться на количестве усвоенного материала. Не скажу, что оно выросло в разы, но то, что запоминать его я стала лучше, это факт.

Незаметно пришла весна. Растаяли сугробы, земля подсохла, и народ потянулся на поля-огороды землю вскапывать под будущие посадки. Работы у всех как-то разом прибавилось. Не минула сия чаша и нас с бабулей. Так как большая часть огородов вскапывалась вручную, то резко увеличилось число страдальцев с радикулитом и мозолями. Кроме того, весеннее солнце коварное, вроде и пригревает, а ветер все еще холодный. Как следствие, простуд тоже больше стало. Вот мы и замучались варить отвары и смешивать мази для всех болезных. Бабуля меня даже от уроков освободила. Времени просто ни на что кроме зелий и отваров не хватало. За март и апрель почти полностью закончились запасы некоторых трав. Просто удивительно, вроде в прошлом году в 4 руки собирали и сушили, а поди ж ты, не хватило.

Так за хозяйственными и лекарскими хлопотами наступил май. В учебе я резко прогрессировала, уже стали удаваться вещи, о которых мне тяжело было задуматься еще недавно. Раньше я зелья просто варила, старалась правильно это сделать по рецепту, а теперь я смогла их для усиления эффекта и заговаривать. Получалось неплохо, увеличивался срок годности и усиливался эффект. Кроме того, что-то получаться стало и в диагностике. Пальпирование проходило весело. Я вскакивала на живот очередной жертвы, которая имела несчастье к нам забрести, и от души топталась по нему, выпуская когти, как это обычно делали кошки. Потом, терлась мордочкой о места, которые у меня вызывали максимум подозрений. Больную или воспаленную область на теле я видела как будто испускающую багровое или красное сияние. Посредством топтания лапками по этому месту, удавалось понять насколько тот или иной орган увеличен, ну и естественно по айканью пациентов тоже. Теперь нужно было выдать на гора диагноз, вот с этим были некоторые проблемы. Кроме того, что в присутствии пациента говорить было нельзя, так еще и банально опыта не хватало в определении того, что с ним происходит и причинах этого. После того как болезный уходил, с молча выданным бабулей отварчиком, начинался форменный допрос на тему: диагноз, причины, способы лечения и как я до этого додумалась. Первое время я часто ошибалась, а там где была права — скорее угадывала, чем знала. Бабуле, таким образом, становились понятны пробелы в моих знаниях, которые мы совместными усилиями решали. Получалось, что каждый пациент был моим своеобразным уроком. Где-то после 18–20 пациента, процент правильных диагнозов резко возрос, я как-то обратила внимание на прямую зависимость интенсивности свечения больного органа, от болей, которые он испытывает, так же о многом говорил и оттенок свечения: на какой стадии находиться то или иное заболевание. Естественно, чем темнее и насыщеннее свечение, тем в худшем состоянии орган. Одно было плохо, когда я проводила диагностику, вопросов я задавать не могла, а ведь это так важно, чтобы пациент описал, как он себя чувствует, а вы могли задать наводящие вопросы. Вот тут мне помогала бабуля. Ну, кто лучше нее мог это сделать?