300 дней и вся оставшаяся жизнь - Волчок Ирина. Страница 30

— Я никогда на тебе никаких украшений не видел. Конечно, золото в позолоте не нуждается, извини за банальность, и все-таки… Я подумал, что тебе понравится…

Инночка внутренне съежилась: неужели кольцо? Кольцо обязывает, принять кольцо — принять человека, отказаться — испортить весь праздник. Неужели он решился?! Это глупо, так нельзя, она не готова!

— Вот, — сказал он, доставая из кармана красную бархатную коробочку. — Эта безделушка…

Ага безделушка, как бы не так! За подарком для нее он ездил в Москву, обошел десяток ювелирных магазинов. Задача, поставленная, Полиной Георгиевной, была не из легких: вещь должна быть не крупная («Не вздумай булыжник покупать!»), но красивая, необычная и дорогая. Коробочка, тихо щелкнув, раскрылась. Внутри на белом атласе змеилась тонкая золотая цепочка с крошечным кулоном. Прозрачный камешек поймал солнечный луч и брызнул радугой. Не дав растерявшейся Инночке и рта раскрыть, Виталий вытащил подарок:

— Можно я сам на тебя надену? Повернись.

Она медленно повернулась к нему спиной и подхватила рукой порядком отросшие с зимы волосы. Он близоруко склонился к мелкому замочку недлинной цепочки, пальцы сразу стали неловкими, от нее пахло солнцем и полуденным лугом, и больше всего на свете он хотел поцеловать эту беззащитно открытую шею, незагорелое плечо… Но вместо этого зарылся носом и губами в ее рыжие волосы.

— Вит… — тихо, с паузами, начала она. — Может… на речку пойдем… искупаемся?

— Я плавать не умею, — рассеянно пробормотал он, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия.

— Я тебя научу, — оживилась Инночка и обернулась. — Сашку научила, и тебя научу…

Его лицо было совсем близко. Ситуацию из-под контроля выпускать было нельзя, но Виталия уже понесло:

— А тебе не кажется, что это будет выглядеть нелепо? — Он почти шептал, его губы были все ближе, и вот она уже не видела ни неба, ни солнца, только его лицо, так он был близко.

— А тебе… не наплевать, как это… будет выглядеть? — спросила она и закрыла глаза.

— Наплевать. Мне на все, кроме тебя, наплевать, — почти с отчаяньем сказал он и решительно обнял ее.

Этой решительности она от Витки почему-то не ожидала. Ну, пусть будет что будет.

Целовался он не слишком умело, но очень нежно. Впрочем, сформулировать свое мнение по этому поводу она смогла лишь через несколько минут, после того, как с некоторым трудом сумела выскользнуть из его объятий. Она вела его по саду, они шли на речку, и первое, что она сделает, — это ахнется в воду с головой. Голову ей просто необходимо остудить. Он, похоже, так не считал, шел медленно, то брал ее за руку, то пытался обнять за талию… Она все время старалась идти быстрее, ей казалось, что как только она увидит лица своих подруг, — все станет проще.

Вода появилась неожиданно: старый сад кончался небольшим обрывом, противоположный берег речушки был пологим, заросли кустов на нем чередовались с полянами, а на горизонте мрачно чернел сосновый лес.

Катерина громко возмущалась: не речка, а петуху по колено, с каждым годом все мельче и мельче. Сашка кричал, что это только где песочек на берегу, а вон там, где тетя Тома, там очень глубоко. Дима с большим старанием плавал по-собачьи, Капитолина Ивановна с Мишкой устроились на покрывале, явно ожидая третьего партнера на пару партий в «дурачка».

Инночка своей миссией инструктора по плаванью озаботилась всерьез. Именно вдоль этого бережка давным-давно папа учил плавать ее саму. Она забежала в воду по колено, прыгнула вперед, вытянув руки, и через несколько секунд вынырнула на другом берегу. Виталий стоял, с сомнением глядя на воду.

— Ну, что же ты, давай, здесь классно! — закричала Инночка.

Он неловко разделся и вошел в речку. Только сейчас до него дошло, что означает выражение «вода как парное молоко». Казалось, в воде теплее, чем на воздухе. Конечно, он и представить себе не мог, каким увлекательным занятием могут стать уроки плавания, если в роли тренера выступает любимая женщина. Река словно смыла с Инночки скорлупу отчужденности, которая так тревожила его все время: она держала его за руки, прикасалась к его плоскому животу, когда объясняла, как правильно ложиться на воду, а потом вообще предложила его покатать:

— Держись за мои плечи, руки вытяни полностью, работай ногами, просто болтай вверх-вниз, только быстро. Готов?

И она, не дожидаясь ответа, вытянулась, оторвавшись от дна, и поплыла мягким бесшумным брассом туда, где было поглубже. Он поймал себя на мысли, что совсем не боится. Ни воды, ни глубины, ни утонуть. Всегда боялся, с самого детства, а сейчас не боится. Плечи под его руками были прохладными, их тела соприкасались под водой каждые несколько секунд, и если бы ему предложили вот сейчас умереть, он бы, наверное, и умер. От счастья.

К дому все возвращались счастливые и довольные. Как пионеры, — посмеивалась Капитолина Ивановна. Катерина вынудила Тамару чуть поотстать:

— Ты на шее у Лучининой ничего не разглядела?

— Чего там разглядывать? «Звезды поцелуев»? — Томка наплавалась вдоволь, и ей хотелось не секретных разговоров, а праздника по полной программе.

— Дура, какие поцелуи? Это бриллиант, причем очень хороший.

— И что?

— Да то! Ты вообще у Лучининой бриллианты видела?

— Ну, не видела.

— И я не видела. Из этого что следует? Что он ей его подарил!

— Кать, ну чего ты суетишься-то? Ну, подарил и подарил… Ты считаешь Инночку не достойной бриллиантов, что ли?

— Такие подарки подразумевают серьезные намеренья! Ты в курсе?

— Мне его намеренья глубоко фиолетово… И открою тебе, Афонина, страшную тайну: Инночке его намеренья, по-моему, тоже, мягко скажем, не интересны. Пойдем лучше пить-гулять.

— Мне, наверное, пить сегодня не придется. Кто всю эту гоп-компанию в город-то повезет?

— Виталий этот пусть и везет, вечно ты за всех отдуваешься.

Предложение Катерине понравилось, и подруги ускорили шаг: где-то впереди раздавалось многообещающее позвякивание тарелок и вилок.

То, что праздник удался, стало понятно с первой минуты — было шумно и весело, окрошку ели кто как любит: кто с квасом, кто с кефиром пополам с минералкой, кто просто как салат, обильно сдобрив сметаной. Чуть позже Дима достал из машины гитару. Выяснилось, что пел он отлично, а играл просто великолепно. Главное — те песни, которые знали почти все. И нисколько не был против того, чтобы ему подпевали хором. Помузицировав, все снова отправились купаться, только отец и сын Бортниковы и Сашка задержались — раскочегарить мангал.

Оставшись одни, мужчины тут же немного посплетничали о новых персонажах — Диме и Виталии. Первый был сразу идентифицирован как «подкаблучник ярковыраженный», а второй дебютант получил оценку «темная лошадка». Сашка сказал, что поверить в то, что взрослый нормальный мужик не умеет плавать, — надо быть полным лохом, следовательно, либо Виталий Валентинович за каким-то чертом притворяется, либо он ненормальный.

Сашка был не совсем прав. Как раз в это время Виталий Валентинович изо всех сил доказывал, что Инночка очень талантливый тренер, а он очень способный ученик. Он уже не боялся, довольно уверенно держался на воде, один раз даже без помощи своей учительницы сплавал «на глубину», правда, все время оглядываясь на Инночку, которая на всякий случай держалась поблизости. Она его хвалила, а он поймал себя на мысли, что как ребенок радуется и собственным достижениям, и ее похвалам. Он даже не помнил, когда последний раз так бесхитростно, искренне и открыто радовался хоть чему-нибудь.

…Шашлыки подавались на стол перед самыми сумерками. Виталий с самого начала заметил, что Екатерина Александровна спиртным не гнушается, выпивает и закусывает, как ни в чем не бывало. Стало быть, ехать в город она сегодня не собирается, заночует в доме. А на всю компанию места там, разумеется, не хватит. Значит, развозить по домам Инночкину матушку, да и детей тоже, наверняка придется ему. Перспектива его опечалила. Он-то надеялся на развитие… То есть, он был почти уверен, что сегодня наконец-то определятся их отношения, а значит — и вся его дальнейшая жизнь. Нет, не то, чтобы уверен… В общем, он даже себе не мог честно признаться, что мечтает сегодня оказаться в ее постели.