Скользкий - Корнев Павел Николаевич. Страница 74

— Нормально. Долго в отрубе был?

— Часа два. — Колдун посмотрел на часы и заторопился: — Все, мне бежать пора. До завтра.

— Я б вас подбросил, — предложил Илья.

— Да мне здесь пешком быстрее, — отказался колдун.

— Тогда до завтра, — бросив указку на стол, попрощался Линев.

— А что у нас завтра? — поинтересовался я планами Ильи.

— А завтра у нас выезд в Рудный. — Линев достал из кармана сложенный вдвое конверт и протянул мне.

— Зашибись. — Я поежился от воспоминания о ледяных големах. — Это что?

— Документы о твоем переводе из Патруля в Дружину. Не забудь завтра с собой взять, а то на пропускном пункте проблемы будут.

— Хорошо. — Я убрал конверт в карман куртки.

— Про Ворона узнал что?

— Узнал. В декабре прошлого года он работал на Мухомора и, когда того застрелили, заныкал крупную партию «сапфирового инея». — Упомянув про наркотики, я сделал паузу, но Илья промолчал. — «Инеем» он в Лудине после ранения от рейнджеров откупился и теперь его разыскивает Штоц…

— Штоц?

— Да. Ворон пытается выйти на производителей мозговертов, зачем, пока не знаю. — Я замолчал, выдав заранее заготовленную полуправду. По идее, все это Илья и сам должен знать. Так что я и Ворона не сдал, и у Штоца, глядишь, проблем прибавится.

— Самого его не нашел?

— Нет, — даже не моргнув, соврал я.

— Хорошо. Завтра у юго-восточных ворот в десять. И не опаздывай, — Илья отвернулся от меня к карте Форта.

Я вернулся к стулу и проверил винтовку. Порядок. Надо только перезарядить.

А операция, значит, в Рудном. Очень интересно. Выходит, я не ошибся, предположив, что нужен Илье в качестве проводника? Одно странно, до Рудного рукой подать, и дорога хорошая. Могли бы и своими силами обойтись. Или что-то еще намечается? В любом случае надо делать ноги до того момента, как в моих услугах пропадет необходимость. А вот еще вопрос весьма серьезный: когда срываться — до операции или после? Ладно, по обстоятельствам определюсь.

Все, надо пойти шмотки из арсенала забрать и валить отсюда. Мне еще с ночлегом что-то решать придется. И патронов неплохо подрезать бы, раз Григорий разрешил.

Я толкнул оказавшуюся открытой дверь арсенала, зашел внутрь и спросил у заканчивавшей упаковывать внушительных размеров рюкзак Вероники:

— Не знаешь, где здесь патроны двенадцатого калибра?

— Держи. — Девушка кинула мне связку ключей. — Вон тот ящик в углу. Только Илья оттуда почти все выгреб.

Поймав связку, я подобрал ключ и отпер ящик. И что у нас здесь имеется? М-да, не густо. Почесав затылок, переложил к себе в сумку последние пять зажигательных патронов и два патрона с посеребренной дробью. Вот собственно и все. Больше ничего интересного нет.

Не утерпев, я тут же распечатал полученный от Ильи конверт и начал просматривать вложенные в него бумаги. Разрешение на вынос оружия из Форта, приказ о моем временном откомандировании из Патруля в Дружину…

Что?! Ах ты, так тебя разэдак! Илья — подонок!

Глубоко вздохнув, я попытался успокоиться и медленно вложил документы обратно в конверт. Да, сделал он меня, технично сделал. Подъемные, блин. Пятьсот рублей, ага, как же! В приказе от двадцать девятого декабря черным по белому написано: «с сохранением жалованья»! Да мне последние месяцы рублей по пятьдесят-шестьдесят закрывали! Плюс пайковые. То на то и выходит. Получается, этот нехороший человек мне мое же жалованье под видом подъемных и впарил.

Кое-как успокоившись, я решил, что все не так цинично, как мне показалось. Деньги-то мне выплатили. И какая разница, под каким соусом? Я ведь их получил. И уже, между прочим, потратил. А приказ, как ни крути, явно задним числом подписан. Чья заслуга? Ильи. Так что все в порядке.

Если уж на то пошло, то без этого распоряжения быть мне дезертиром. Из рейда я вернулся, значит, вполне бы мог отделаться месячником на Северной промзоне, но и месяц там дорогого стоит. Я это к чему: без этой бумажки меня на пропускном пункте будут мурыжить до тех пор, пока из Патруля не приедут. И вообще, мне, считай, крупно повезло: первый раз Смирнов отмазал, второй раз без проверки сектанты провели. А с бумажкой этой все чин по чину: подписи, печать… Хорошо, что сегодня с утра из Форта рвануть не попытался, загремел бы, на фиг, в штрафняк.

Вера закончила сборы и с трудом закинула рюкзак на спину. И как она допрет все это?

— Живешь далеко? Может, донести помочь? — предложил я.

— Если не сложно, — скинула на пол тяжеленный рюкзак девушка. — А то пока до «Тополей» допру — спину сорву.

— Бери мою сумку. — Я поднял рюкзак, просунул руки в лямки и чуть не крякнул.

Тяжеловастенько. Ничего, не переломлюсь. Тем более что до «Тополей» — двух девятиэтажных общаг Дружины — отсюда не так уж и далеко. Да и Костя там рядышком живет. Глядишь, опять к нему на ночь забурюсь.

Илья закрыл за нами дверь склада, и мы пошли по улице, увешанные вещами, как два ишака. Под вечер распогодилось, и меж рваных облаков на горизонте проглядывали лучи закатного солнца.

Фу-у-у. Так я скоро совсем спарюсь. Но тут уж ничего не поделаешь: назвался груздем, тяни санки. Усиленные патрули с улиц уже убрали, и все равно, по дороге к площади Павших нас успели три раза тормознуть. Неужели так подозрительно выглядим? Каждый раз документы делали свое дело, и мы спокойно шли дальше. Что ни говори — с ксивой на кармане жить хорошо.

Пока тащились до общаги, разговорились, и я, хоть особо не расспрашивал, узнал, что пулевой стрельбой Вера занималась еще со школы, а в Приграничье угодила этой весной. При выборе между Сестрами Холода и Дружиной она колебалась недолго и последние два месяца работала на Илью.

На подходе к «Тополям» меня уже пошатывало, по спине ручьем тек пот, а в голове шумело. Похоже, от контузии я отойти еще толком не успел. Мне б сейчас водички холодной. Ведра два…

— Этаж какой? — прохрипел я. Если выше третьего — сдохну.

— Второй, — несказанно обрадовала меня Вера.

Вахтер с недоумением оглядел мою грязную одежду и измученную физиономию, но, узнав Веру, ничего говорить не стал. И это просто замечательно — сил на выяснение отношений у меня уже не осталось.

— Заходи, хоть чаем угощу, — предложила девушка, оценив мой измученный вид.

— Да ну, чего смеяться. Загажу тебе все. — Я скинул рюкзак у самого порога и потянулся за сумкой.

— Куда ты пойдешь в таком виде? Иди переоденься в ванной, там халат висит. А я сейчас чай заварю. — Вера утащила мою сумку на кухню.

Усталость взяла свое и, решив не выделываться, я снял ботинки и пошел в ванную. А ничего здесь, чистенько. Куда одежду только сложить? А прямо в ванну и кину, точно ничего не устряпаю. Сложив джинсы, куртку и рубаху в чугунную ванну с сильно обколотой белой эмалью, я задумался, но все же кобуру с пистолетом решил с собой не брать и повесил ее на крючок, с которого перед этим снял банный халат.

— Тапки надень, пол холодный, — приоткрыв дверь, кинула мне пару домашних тапочек уже успевшая переодеться в домашнюю одежду Вера.

— Спасибо! — Я запахнул халат, завязал пояс и, надев тапочки, вышел из ванной комнаты.

— Я на кухне! — крикнула девушка.

А потом мы сидели на кухне, пили чай с намазанным на свежий хлеб сливовым джемом и разговаривали. Разговаривали по большей части ни о чем. Так, пустая болтовня от нечего делать. Хорошо-то как! Так бы всю ночь и сидел, но пора и честь знать.

— Подожди, я на минутку. — Разлив из термоса по кружкам остатки кипятка, Вера вышла в коридор и действительно очень быстро вернулась.

— Да мне идти уже пора, — отставил в сторону кружку с недопитым чаем я.

— И в чем ты собираешься идти? — удивилась девушка. — Я твою одежду только что простирнула, столько грязи было, ты не представляешь…

— Хм… — прочистил я горло. — Там в карманах вещи всякие были, документы…

— Да не беспокойся ты, я все выложила, — успокоила меня Вера. — Да, совсем забыла, у меня бутылка вина красного есть, откроешь?