Легенда - Лу Мари. Страница 9

— Тише, — пытается успокоить меня Тесс.

— С моей семьей все в порядке? Какие-нибудь лекарства уцелели после падения?

— Да, некоторые. — Тесс помогает мне снова лечь и ставит локти на кровать. — Препараты для подавления чумы лучше, чем ничего. Я уже отнесла их в дом твоей матери. Прошла через подвал и отдала Джону.

— Ты ведь не рассказала Джону, что случилось?

Тесс закатила глаза:

— Думаешь, я смогла бы это утаить? Сейчас все уже знают о проникновении в больницу, и Джону известно, что ты пострадал. Он просил поблагодарить тебя, но твой брат очень зол.

Я глубоко вздыхаю. По крайней мере, он взял лекарства. Иден протянет еще немного, а насчет лекций Джона я не возражаю. Но я потерял медальон. На мгновение я даже рад, что моя мать об этом не узнает, новость разбила бы ей сердце.

— Я не нашел антидотов. Полка в холодильнике пустовала, а времени искать не было.

— Все хорошо, — отвечает Тесс. Она готовит свежий бинт, чтобы перевязать мне руку. На спинке ее стула висит моя старая поношенная кепка. — У твоей семьи есть время. Мы попробуем еще раз.

— Чей это дом?

Задав вопрос, я тут же слышу звук закрывшейся двери и шаги в соседней комнате. Я бросаю на Тесс тревожный взгляд. Она спокойно кивает и предлагает расслабиться.

В комнату заходит мужчина, стряхивает с зонта грязные дождевые капли. В его руках коричневый бумажный пакет.

— Вы очнулись, — говорит он мне. — Это хорошо.

Я изучаю его лицо. Оно очень бледное и немного пухлое, с кустистыми бровями, бородой и добрыми глазами за стеклами очков.

— Девушка, — говорит мужчина, глядя на Тесс, — он сможет покинуть мой дом до завтрашней ночи?

— К тому времени мы уже уйдем. — Тесс берет бутылку с какой-то прозрачной жидкостью — должно быть, алкоголем — и смачивает ею бинты. Я вздрагиваю, когда она касается ими моей ободранной руки. Как будто о мою кожу зажгли спичку. — Еще раз спасибо вам, сэр, за то, что приютили нас на несколько дней.

Мужчина неуверенно бормочет и неловко кивает. Он осматривает комнату, словно что-то ищет.

— Боюсь, укрывать вас дольше я не смогу. Скоро придет проверочный патруль, вы должны уйти до их появления. — Хозяин дома колеблется, а потом достает из пакета две консервные банки и ставит на тумбочку. — Немного мяса с красным перцем и фасолью. Не самого лучшего качества, но голод утолить поможет. Я принесу вам хлеба.

Прежде чем мы с Тесс успеваем что-либо ответить, хозяин быстро выходит из комнаты, унося остальные продукты.

Впервые я осматриваю свое тело. На мне коричневые армейские штаны, грудь, рука и нога забинтованы.

— Почему он нам помогает? — тихо спрашиваю у Тесс.

Она поднимает глаза, отвлекаясь от перевязки моей руки.

— Не будь таким подозрительным. У этого человека был сын, который сражался на фронте. И несколько лет назад он умер от чумы.

Когда Тесс завязывает на бинте узел, мне хочется кричать.

— Подыши.

Я делаю, как говорит Тесс. Я чувствую в груди острую боль.

— Судя по всему, у тебя трещина в ребре, но, очевидно, никаких переломов. Ты поправишься довольно скоро. В любом случае хозяин дома не спрашивал наших имен, а я не расспрашивала его. Так будет лучше. Я рассказала хозяину, в результате чего ты пострадал. Думаю, это напомнило ему о сыне.

Я опускаю голову на подушку. Все тело с ног до головы болит.

— Я потерял оба ножа, — шепчу я, чтобы хозяин не слышал меня из другой комнаты. — Они были очень хорошими.

— Мне жаль, Дэй, — говорит Тесс. Она убирает с лица выбившуюся прядь и наклоняется ко мне. Показывает мне содержимое пластикового пакета. В нем лежат три серебряные пули. — Я сохранила их для тебя. Нашла в складках твоей одежды и подумала, что они могут пригодиться для твоей рогатки или еще чего-нибудь.

Тесс кладет пакет мне в карман.

Я улыбаюсь. Когда мы впервые встретились, Тесс была костлявой сиротой десяти лет, которая рылась в мусорном контейнере в секторе Нима. В те годы она настолько нуждалась в моей помощи, что иногда я забываю, насколько полагаюсь на нее сейчас.

— Спасибо, детка, — отвечаю я.

Тесс мне подмигивает.

Спустя некоторое время я погружаюсь в глубокий сон. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я снова просыпаюсь. На улице темно. Возможно, это тот же день, хотя я чувствую, что спал слишком долго. Ни солдат, ни полицейских. Мы все еще живы. С минуту я лежу без движения и просто смотрю в темноту. Похоже, хозяин дома все-таки не стал нас выдавать. Пока.

Тесс дремлет, сидя на стуле, уткнувшись лицом в сложенные на кровати рядом с моим плечом руки. Ее руки такие хрупкие, что кажется, они едва выдерживают тяжесть головы. Я продолжаю смотреть на Тесс. Иногда мне хочется найти хороший дом, добрую семью, которая захочет растить эту худенькую девчонку. Но каждый раз, когда я об этом думаю, меня начинает мутить, и я отталкиваю эту мысль. Потому что, если Тесс когда-нибудь найдет себе семью, она снова окажется в сетях Республики. А еще ей придется пройти Испытание, ведь она никогда этого не делала. Конечно, правительство установит ее связь со мной, и Тесс будут допрашивать. Я мотаю головой. Тесс придется терпеть меня, пока она не найдет кого-нибудь получше.

Я осторожно шевелю ступней по кругу. Нога в лодыжке плохо гнется, но удивительно, что нет боли. Ни разорванных мышц, ни серьезной опухоли. Рана от пули все еще горит. Однако на этот раз мне хватает сил сесть почти без проблем. Я машинально поднимаю руки к голове и понимаю, что мои волосы распущены и спадают ниже плеч. Одной рукой я собираю их в неаккуратный хвост и закручиваю в тугой узел. Потом перегибаюсь через Тесс, хватаю свою потрепанную кепку со стула и надеваю.

«Ауч».

От движений руки тут же начинают болеть.

Мгновение спустя я чувствую запах мяса с фасолью и хлеба. На тумбочке возле кровати стоит чашка, от которой до сих пор идет пар, а на ее краю лежит кусочек хлеба. Я вспоминаю о двух банках консервов, которые наш хозяин поставил на тумбочку.

В животе урчит. Я с жадностью ем мясо с хлебом.

Слизнув с пальцев остатки соуса, слышу, как где-то в доме закрылась дверь, а через некоторое время — звук быстрых шагов, приближающихся к нашей комнате. Я тут же напрягаюсь. Тесс вздрагивает, просыпаясь, и хватает меня за руку.

— Что это за звук? — вскрикивает она.

Я подношу палец к губам.

В комнату в драном халате поверх пижамы забегает хозяин дома и подходит к нам.

— Вы должны уходить, — шепчет он. Его лоб усеян бисеринками пота. — Я только что узнал, что какой-то человек рыскал по нашему району. Он ищет вас.

Я продолжаю спокойно смотреть на хозяина дома. Тесс бросает на меня отчаянный взгляд.

— С чего вы так решили? — спрашиваю я.

Хозяин начинает прибираться в комнате, забирает мою пустую чашку и протирает тумбочку.

— Этот человек говорит, что даст антидоты чумы, кому они требуются. Сказал, что знает о вашем ранении. Он не называл имени, но, должно быть, имел в виду вас.

Я сажусь и спускаю ноги с кровати. Раны вспыхивают болью. Я вздрагиваю. Теперь выбора не осталось.

— Речь идет обо мне, — соглашаюсь я.

Тесс хватает оставшиеся чистые бинты и прячет их под рубашку.

— Это ловушка. Мы уходим немедленно.

Хозяин кивает.

— Вы можете выбраться через черный ход. Прямо по коридору слева.

На секунду я заглядываю хозяину в глаза. И в тот момент понимаю: он знает, кто я. Как и другие люди нашего сектора, которые узнавали нас с Тесс и помогали нам в прошлом, он не имеет ничего против проблем, доставляемых мной Республике.

— Мы очень благодарны, — отвечаю я.

Хозяин ничего не говорит. А я не жду ответа. Вместо этого хватаю Тесс за руку и, прихрамывая, выхожу из спальни, бреду по коридору к черному ходу дома. На меня волной обрушивается сырая ночь. Глаза слезятся от боли в ранах.

Мы пробираемся через тихие темные улицы шести кварталов и наконец сбавляем темп. Мои раны теперь просто гудят. Я тянусь к шее, чтобы прикоснуться к медальону и успокоиться, но вспоминаю, что у меня его больше нет. В желудке поднимается тошнота. Что, если Республика выяснит, чем является медальон? Они его уничтожат? Попытаются охотиться за его владельцем? Что, если он приведет их к моей матери?