Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна. Страница 20

В такие редкие вечера отдыха сразу видно, кто откуда: люди сбивались в кучки, определяли своих по общим докаторжным воспоминаниям. Кто где жил, чем промышлял, что ел, что пил. И так это было всё убого, как не старались они сделать расписную сказку из прошлой жизни, что страшновато становилось. Больше чем у половины никакой разницы в том и в этом положении не было.

Я лежала, скорчившись на нарах, и помалкивала, за мои воспоминания здесь и забить во хмелю могут, то-то Лишаю с Клином радость будет. Слишком уж они, эти воспоминания, вызывающие и для остальных обидные. Потому что нельзя так красиво жить. Или нельзя сюда попадать из той жизни.

Да ещё локоть ушибленный ныл, ногу дергало. Про голову и говорить нечего. Пока с медведем, да с Лишаём разбирались, – вроде бы утихла, раз не до неё было, а вечером на нарах разболелась с новой силой. И Выдре я завидовала жгучей завистью – один сейчас в своей землянке, дышит, чем хочет, а не тем, что через других уже прошло и снова в мир вернулось.

Чтобы не слышать сверлящих голову голосов, я зажала уши ладонями и постаралась продумать те вопросы, которые я должна задать Кузену при следующем разговоре.

Мне нужно узнать, находятся ли по-прежнему в Тавлее Таку, Кирон, Агней и Ангоя. Если да, то размолвка с Тауридами не имеет отношения к моей яме. Надо искать другую причину.

Возможно, это неудавшийся заговор против Андромеды. Мне надо припомнить детали. Надо спросить Кузена, кто сейчас владеет домом Сирраг.

Заснуть поскорее надо, но как же раздражает гудящую голову этот шум.

На мое счастье, Лишай наконец-то решил, что бражное веселье чересчур затянулось, рявкнул не хуже медведя со своей половины и барак испуганно утих.

Во сне мне снилось, что ходит за стеной живой медведь, и всё по-прежнему…

– Здравствуй!

– Здравствуй!

Дождалась я, голос Кузена пробился в немагический мир.

– Любезный мой Кузен, не могли бы вы узнать, где сейчас находятся Кирон из дома Омега, Таку из первого дома Сигма, Ангоя и Агней из дома Ригель? – церемонно поинтересовалась я.

– Если вам это надо, узнаю, любезная кузина, – не менее церемонно пообещал Кузен. – У тебя всё нормально?

– Да, более-менее. Упала неудачно. Шишку на голове набила. Сегодня легче, а вчера болело сильно. Отойдёт.

– Мне вот кажется, неспроста твоя голова болит… Похоже на блокаду.

– На что? – удивилась я.

– На болевую блокаду. Опытный маг, даже и не обладающий внутренней магией, может заблокировать в мозгу человека ненужные этому магу воспоминания. Самый дешевый способ держать ситуацию в узде.

– И ты можешь? – не поверила я.

– И я могу, – подтвердил Кузен. – Все истинные маги могут.

– А разблокировать?

– С этим труднее. Если не знаешь, что закрыто болевым замком, сложно подобрать нужный ключ.

– Я заметила, – обдумав его слова, сказала я, – что общие воспоминания даются мне легко, а вот когда перехожу к деталям, начинаются сюрпризы.

– Значит, если это блокада, закрыты какие-то недавние события. Я не думаю, что ты здесь за то, что воровала яблоки с кухни моего дома.

– Ты помнишь?! – изумилась несказанно я.

– А я весь тот день помню, каждый миг. Последний домашний день.

– Тяжело было привыкать к ордену?

– Первый год тяжело. Потом нормально, потом хорошо, – спокойно отозвался Кузен и перешёл на церемониальный стиль. – Извините меня, драгоценная кузина, но мне пора.

– Разумеется, драгоценный Кузен. Пора, так пора. Ой, забыла! – вспомнила я второй пункт, который надо было узнать в разговоре. – А кто сейчас владеет домом Сирраг?

– Андромеда. Поэтому он Альферац. Извини, что у нас так мало общаться получается. Я понимаю, как тебе нелегко там, но у нас опять прорыв, мы еле-еле успеваем латать дыры. Даже спать приходится часа три в сутки, скоро стоя усну.

– А когда-нибудь это можно будет остановить раз и навсегда? – вырвалось у меня.

– При существующем положении вещей – вряд ли…

Кузен умолк.

Покатился своим чередом обычный день в полумраке ямы. Только на душе отчего-то было так светло. Неужели оттого, что и у меня появились общие воспоминания с кем-то, каких не было с самого момента попадания сюда? Пусть это даже всего один день давным-давно…

– Ты улыбаешься, – вглядевшись в моё лицо, заметил Выдра, ставящий корзину с породой на тачку. – Теперь жнаю, как ты улыбаешься.

Надо бы было подумать о Квадрате Пегаса, а вспомнилось почему-то, как я побывала разок на границе.

Занесло нас туда совершенно случайно, веселились на одной вечеринке узким кругом, и вдруг некоторых под утро озарило, что надо бы, вот обязательно надо бы нам сейчас пронестись со свистом над мирами, чтобы помнили тамошние обитатели, кто мирами правит, не забывали Тавлею. Коварная штука, это лёгкое красное вино с ежевичной нотой в букете, поставляемое в город очень ограниченно, каждая бутылка как в колыбели в отдельном ящичке кедрового дерева, выстланном тугой стружкой.

Обитатели миров про нас и так не забывали. Поминали через слово в крепких выражениях. При таких ценах на магические услуги – и немудрено. У нас же монополия на поставку чудес.

Идея вызвала нездоровый восторг, показалась шикарной и остроумной. Как были – так и поехали.

Ветры разных миров быстро выдули из нас хмельной кураж, и задумка уже не казалось такой шикарной.

Миры были сами по себе – мы сами по себе. Промчались, пролистав их, словно страницы. Неслись на большой высоте, оставив землю далеко внизу. А ехать верхом в бальном платье, скорее раздетой, чем одетой, даже с магической поддержкой не очень-то приятно. Голые плечи зябнут.

Устроили небольшой пикничок в живописном месте, подкрепились, полюбовались полянками, пасторально усеянными ромашками и незабудками, выразили всяческие восторги по поводу того, «как красива и разнообразна наша Ойкумена со всех сторон», и решили уже поворачивать обратно.

И тут кто-то заметил, что до границы миров совсем недалеко. И магии хватит. В эту сторону магические маяки далеко протянуты.

Решили завершить пикник осмотром наших рубежей. Инспекцией, так сказать, из столицы.

…Ромашек в том месте не было, как и незабудок. А если и были, то хорошо спрятались.

Свистел над затерянным в горах плато ветер, полировал сизые камни, превращая их в зеркала. О том, что наши миры закончились, ничего не говорило. Я-то думала, границы какой-нибудь невообразимо высокой стеной окружены, или обелиски там через равные промежутки стоят, или земля резко обрывается прямо в чёрный космос, или ещё чего…

Оказывается, нет, никаких опознавательных знаков, никакого обрыва в бездонную пропасть. Просто там, где стояла я, – была ещё наша земля, а сделай я шажок дальше, передвинь носок туфельки хоть чуть-чуть – ступила бы в Приграничье.

На нашей земле было чисто, а вот по Приграничью шастали всякие разные. Которых нужно было не допускать на нашу землю. Все они обожали магию. Поэтому истинным магам было легко вызывать их на себя, служа одновременно и приманкой, и охотником. Только частенько такая охота кончалась гибелью мага-воина.

Это был лишь крохотный кусочек рубежа, контролируемый крепостью, которую мы и разглядели-то в скалах не сразу. Насколько в Тавлее всё старалось из кожи вон вылезти, лишь бы на него внимание обратили, настолько здесь всё пряталось и маскировалось, изо всех сил сообщало «меня нет, это не я!».

Наша расфуфыренная кавалькада была здесь так же уместна, как пышная роза из нежного крема на горбушке чёрного ноздреватого хлеба.

В слившейся со скалами крепости нас встретили радушно. Настолько радушно, что стыдно становилось.

Если бы ко мне в Аль-Нилам заявились вот так в разгар дел непрошеные, праздные гости, скучающие по острым ощущениям и твердо уверенные, что именно я должна этими самыми ощущениями их обеспечить, то очень быстро они бы отправились восвояси воздушным путем, стартовав со стенной катапульты, только бы пылающие плащи развевались в полете за их спинами, осыпая искрами быстрые воды Млечного Пути.