Пророчество - Горъ Василий. Страница 12

- Не бойся, мы победим! Наставник уже четыре раза бился с тварями, и до сих пор жив! - попытался успокоить я ее. - А я чем хуже?

- Ты сможешь, братик! Я точно знаю… - закусывая губу, чтобы не разрыдаться, шепотом ответила мне она. - Только вот страшно почему-то!

- Не бойся, я обязательно вернусь! Чего бы это мне не стоило… - пообещал я, обнял сестренку и поцеловал ее в лоб. - Береги себя, ладно?

- За меня не беспокойся! - по щекам Беаты градом катились слезы, но она не отводила от меня взгляда, словно пытаясь запомнить меня таким, каким я был в этот момент.

В это время небольшой обоз тронулся с места, и Беата, в последний раз дотронувшись до меня рукой, заняла свое место в колонне, а я вернулся на свое место на площадке, где меня нетерпеливо дожидался Самир, попрощавшийся с родными еще год назад перед уходом в Обитель.

Вечером, вернувшись в пустой и холодный дом, я с удивлением обнаружил на столе горячий ужин. А на моем любимом месте у окна сидела Элли и смотрела на меня тяжелым, полным грусти, взглядом:

- Ты, наверное, проголодался?

- Да, конечно! - растерянно ответил я. - Большое спасибо за ужин! Но кто тебя отпустил из города в такое время?

- Никто меня не отпускал! - мрачно ответила девушка. - Я сбежала из дому, чтобы попрощаться! Ведь послезавтра - День Прихода?

- Да! - кивнул я.

- Значит, вы выступите на рассвете. А завтра у вас должен быть день для отдыха и медитации!

- Откуда ты знаешь? - удивился я. - Наставник ведь только что об этом объявил!

- Дедушка Сэнар рассказал. Он тоже был адептом и бился с Легионом Тьмы. Два цикла назад. И потерял там правую ногу. Так что я пришла прощаться! - Элли пододвинула ко мне тарелку и подсела поближе ко мне. - Уйду завтра! Так что ешь спокойно, времени еще достаточно!

- Ты что, сошла с ума? - удивленно уставился я на нее. - Что значит "завтра"?

- А ты догадайся! - в ее глазах на миг промелькнули чертики и тут же пропали. - Я сегодня буду ночевать с тобой. И не пытайся меня отговорить, - все уже решено!

Я ошарашено отодвинул от себя тарелку, чтобы высказать все, что об

этом думаю, но Элли не дала мне сказать ни слова:

- Ешь! Тебе надо быть сильным! И готовым ко всему. Поэтому я здесь! Не могла не прийти, понимаешь? Кто знает, что случится послезавтра? Я ведь потом буду проклинать себя за каждую минуту, которую прожила без тебя!

Давясь едой, я слушал ее горячечный бред, то вспыхивая от радости и счастья, то краснея от стеснения: еще ни разу мне не приходилось слышать таких слов от женщины. Тем более от той, которая занимала все мои мысли в свободное от бесконечных тренировок время. И мне было здорово не по себе от желания, которое заставляло все чаще биться мое сердце…

- Я не одна такая! - донеслось до меня вдруг. - Почти все жены и подруги сегодня вернулись в Обитель… Мы шли сюда вместе!

- Так они все знают, что ты пришла ко мне? - ужаснулся я.

- А я этим горжусь! Во всем королевстве лишь один воин в пятнадцать лет избран достойным, чтобы идти в бой с Легионом. И это ты!

- А что скажут твои родители?

- Мне все равно! Это мое решение, и я от него не отступлюсь. - девушка забрала у меня опустевшую тарелку и, отодвинув меня от стола, взобралась ко мне на колени. - Кстати, а ты по мне соскучился или как?

Ее пальчики пробежали по моим щекам, потом скользнули по шее, расстегнули ворот рубашки и стянули пропахшую потом ткань через голову:

- Я принесла тебе новую рубашку. Оденешь ее под кольчугу, ладно? Она принесет тебе удачу! - попросила она меня. - Только посмотришь ее утром, хорошо?

- Как скажешь! - ответил я и прижался носом к ее шее, вдыхая пряный запах молодого девичьего тела.

- А теперь пойдем, ополоснемся! - попросила меня она и, не дожидаясь ответа, соскользнула с моих коленей и потянула меня наружу.

Мы неторопливо добрели до излучины Белой, где быстрая горная речушка неожиданно замедляла свой бег и довольно широко разливалась в естественной скальной чаше, прежде чем снова ринуться в теснины следующего горного хребта по дороге к далекому морю. Кристально чистая, но довольно холодная вода позволяла днем видеть каждый камешек на дне на глубине в восемь ростов человека, а сейчас, в кромешной тьме ночи, казалась черным зеркалом, в котором отражались далекие звезды. Я засмотрелся в него и чуть не отпрыгнул в сторону, когда к моей спине прикоснулась неожиданно горячая рука Элли:

- О чем задумался?

- Даже не знаю! - повернулся я к ней и оторопел: девушка стояла передо мной совершенно обнаженная, ничуть не стесняясь своей наготы, и даже в полной темноте я всю ее охватил одним взглядом. Не дожидаясь, пока я начну соображать, она тряхнула распущенной гривой волос, отчего ее довольно полная для такого возраста грудь тяжело заколыхалась, и закинула руки мне на шею:

- Я тебя жду!

Я механически разделся и вошел за ней в воду, не отрывая взгляда от изгибов ее ладного тела, не замечая ни прохлады воды, не слыша ни одного звука, кроме ударов сошедшего с ума сердца. Добравшись до места, где вода достала ей до шеи, девушка, явно довольная произведенным на меня эффектом, повернулась ко мне лицом и прижалась ко мне всем своим разгоряченным телом. В моем сознании словно разорвалась бомба, и я просто перестал что-либо соображать: ее поцелуи и ласки смешались с моими, я ощутил всем телом ее жар, потом у меня закружилась голова и я просто закрыл глаза. Сразу стало намного легче: я тут же почувствовал ее дыхание, начал слышать его оттенки и попробовал как-то воздействовать на него. Вскоре мои робкие попытки начали становиться все осмысленнее, и колокол ее сердца забился на моих губах… Потом с ума сошла она, и ее безумие затянуло в водоворот страсти; следующие несколько часов спрессовались для меня в одно безумно сладкое мгновение…

…Рассвет мы почему-то встретили в моей постели, хотя, убей меня Творец, я не помнил, когда и как мы до нее добрались. Элли, плача от счастья и горечи предстоящего расставания, лежала на моей груди и теребила мои волосы, а я, прижимая ее к себе как можно ближе, шептал ей на ухо какую-то восторженную чушь. Но все когда-нибудь кончается, и стоило ей услышать за окном легкую поступь чьей-то жены или любимой, спешащей к еще спящему городу, как девушка горько разрыдалась, нехотя разжала мои объятия и принялась одеваться. Я, все так же жадно пожирая ее глазами, всячески препятствовал этому, но Элли была непреклонна: