Возвращение астровитянки - Горькавый Ник. Страница 91

Никки была сама себе хозяйка и всё равно не смогла заключить законный брак с Джерри. Он так и остался лишь неофициальным другом королевы, хотя и стал отцом принца Майкла… Майкл сам не понимает, что говорит…

У неё внутри задрожала горькая струна, и Элиза не смогла ничего сказать в ответ — просто не смогла.

Майкл подошёл к Элизе, крепко обнял, и она различила стук его взволнованного сердца. Голова её закружилась, и она подняла глаза к совсем уже ночному небу. На нём горели невероятно огромные, распушившиеся звёзды, и даже они ласково уговаривали её на что-то.

— Ты согласна, Элиза? — спросил Майкл. Элиза слышала его голос и одновременно ощущала гулкие удары сердца в его груди. Или это были удары её сердца?

У неё по-прежнему не было сил ответить словами, и она просто кивнула.

Он радостно сжал её в объятиях. А она ещё раз кивнула и ещё…

Завтра суровая императрица Николь вмешается в их идиллию… или он сам одумается, но сегодня… пусть хоть сегодня они помечтают, побудут простыми влюблёнными — свободными и счастливыми…

Не ей разрушать его иллюзии, она сама готова умереть за них.

Элиза проснулась мгновенно — словно от громкого грубого окрика. За окном ещё висела ночь, прибитая звёздами к небосводу, и лишь на востоке разгорались морские облака, брошенные в костер летнего рассвета.

Майкла рядом не было. Девушка встрепенулась, и её сердце тревожно застучало. Она вскочила, открыла дверь спальни и вслушалась в тишину дома. И различила далекий гневный голос…

Элиза с ужасом узнала: Никки! В ответ раздавались негромкие и неразборчивые реплики Майкла.

Девушка быстро закрыла дверь и, внезапно обессилев, прислонилась к ней спиной. Вот и всё. Никки обо всём узнала… И Элиза даже сквозь сон и стены почувствовала её ненависть.

Всё кончилось.

Девушка бросилась на кровать и накрыла голову подушкой — лишь бы не слышать гневные интонации великой императрицы Николь, пронизывающие толстые двери как бронебойные пули.

Элиза так пожалела себя и свою непутевую жизнь, что по-ребёночьи зарыдала под эфемерной защитой подушки.

Сквозь эти горькие слёзы и отчаянный внутренний крик звучала рефреном несмелая просьба — жалкая, неубедительная, беспомощная.

«О боги, дайте же нам немного счастья, дайте ещё побыть вместе — месяц или неделю… если нельзя так долго, то дайте хоть один день — длинный счастливый день, стоящий короткой холодной жизни. Ну разрешите нам этот день, ну смилостивитесь…»

Гневные ноты из-за двери сталкивались в темноте с тихим жалобным плачем и наполняли воздух ощущением тревоги и предчувствием горя.

Вековые каштаны вокруг виллы Снайдеров окутывались ярким роем светлячков. Эльфы-насекомые клубились в хороводах, вспыхивали в поисках друг друга и были главным световым украшением вечеринки. Элизе эта красота досталась бесплатно — просто для влюблённых светлячков был самый сезон.

Гости прибывали пешком и на машинах. Скоро места у виллы не осталось, и машины стали накапливаться вдоль обочины дороги всё дальше и дальше от дома. Такого успешного приёма у Элизы ещё не было. К ней пришёл почти весь остров.

Компании друзей, знакомые и малознакомые семьи всё прибывали и прибывали. Они здоровались друг с другом, дважды целуя каждый каждого. Кругом стояло сплошное целование. Элиза уже и забыла про этот французский обычай, с удовольствием исполняемый при встрече даже незнакомых людей.

Играя роль хозяйки, девушка приветствовала гостей на лужайке — у входа на веранду, где гирлянды крошечных фонариков подмигивали собратьям-светлякам. Элиза порадовалась, что вечер тёплый, и они смогли накрыть столы на свежем воздухе. Такое количество людей в дом просто не вошло бы.

Динамики, скрытые в зарослях, играли вальсы, заглушаемые взрывами смеха. Прибывающие гости в один голос говорили Элизе комплименты, а она отвечали им тем же, думая: «Вот было бы странно, если бы все говорили друг другу и себе только правду: Боже, как вы постарели и подурнели, душечка!.. А вы-то как потолстели, милочка!.. Да, да, я ещё и поглупела, голубушка!»

Соседская семья Гуверов пришла пешком, а их младшая двенадцатилетняя дочь приехала на миниатюрной гнедой лошадке. Элиза, кроме дежурных приветствий, похвалила отличную осанку наездницы и модно остриженный круп у пони.

Животное пустили пастись на лужайке, и его, смеете с хозяйкой, сразу обступили юные леди и джентльмены — для чего, собственно, и затевался этот конный пробег в двести ярдов.

Паре Гиббонсов было лень идти от длинного хвоста припаркованных машин, и они бесцеремонно подъехали на смарт-авто прямо к веранде. Толстый красный водитель оправдывался перед расступившимися гостями:

— Это же не машина, а просто зонтик на колесах! Наконец пришёл самый главный для Элизы гость. Она, не говоря никакой светской ерунды, просто притянула его к себе поближе и взяла под руку.

И ей сразу стало легче.

Уже неделя прошла после того ночного кошмара, когда она услышала голос Никки. Элиза суеверно не говорила с Майклом о той ночи, и каждый новый день вместе был для неё подарком.

Весь дальнейший вечер она старалась не оставлять локоть Майкла ни на минуту. Этот надёжный контакт оказывал на неё самое благотворное психологическое воздействие; теряя его, она начинала нервничать и искать Майкла рукой или взглядом.

По лужайке всё шли и шли гости, здороваясь с Элизой и с интересом поглядывая на Майкла. Шелестя длинным платьем по траве, прибыла Софи — старая подруга Элизы, как считала сама Софи. Тёмно-красное платье гостьи выглядело весьма консервативным, пока взгляд не притягивался окном прозрачности, не признающим никаких табу и быстро обегающим по случайной траектории стройную фигуру девушки.

Элиза и Софи расцеловались, и подруга восхищённо уставилась на плечистого красавца Майкла, производившего сильное впечатление даже в полумраке:

— Представь мне своего кавалера!

Хозяйка приёма оказалась в затруднении: она ещё не знала — будет ли Майкл поддерживать на вечеринке своё инкогнито.

— Это… просто Майкл, — нашла она выход. Пусть сам Майкл уточняет, если захочет.

Такое представление было ошибкой. Элиза давно не жила на острове и не знала, что в последние годы красивые и безденежные молодые люди, которых скучающие одинокие дамы острова могли в изобилии найти в кабачках соседней Виллафранчи, стали так привычны, что даже замелькали в качестве кавалеров на неофициальных вечеринках. И отличались они от молодых людей высшего света острова тем, что их представляли без фамилий, а «просто Джек», «просто Анджи».

— Лиза — ты проказница! — Софи рассмеялась и мгновенно потеряла к Майклу интерес.

— А ты почему одна? — поинтересовалась Элиза, так и не понявшая, почему она попала в проказницы.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Софи. — Все же знают, что на твоём приёме будет новый владелец виллы Уайтшильдов! Говорят, это какой-то бородатый мрачный холостяк-нелюдим. И как же я могла на твой приём заявиться не одна? Да я всю неделю изобретала трепетное амплуа. Нашла совершенно гениальное: «Я ужасно одинока, скромна и сексапильна»! Я вся в охотничьем азарте! Слышала, это аристократ из королевских кругов — то ли граф, то ли герцог. Я сидела в салоне красоты весь день! Больше всего хлопот было с прическами… — Софи озабоченно последила взглядом за шаловливо блуждающим пятном.

— А если новый владелец виллы Уайтшильдов — старик пенсионного возраста? — еле сдерживаясь от смеха, спросила Элиза.

— Ну и что? — рассудительно сказала Софи. — Дорогая Лизочка, тут надо на чём-то одном остановиться: или богатый герцог, пусть старенький… говорят, старенькие даже очень чувствительные… или такой красавчик, как твой дружок… э-э… как вас?.. — небрежно спросила Софи.

— Младший принц Майкл Гринвич, — наклонил церемонно голову Майкл. — Это я купил поместье Уайтшильдов.

Кровь отхлынула от лица Софи.

— Упс! — просторечно вскрикнула она в ужасе, но тут же спохватилась и склонилась перед Майклом в церемонном реверансе, и даже прозрачное пятно деликатно застыло всего лишь на её колене.