Инферно - Браун Дэн. Страница 21

Он выше всех из величайших сынов Земли.

Микеланджело

По залу прошелестел удивленный шепот.

– Да, – сказал Лэнгдон, – это тот самый Микеланджело, которого все вы знаете по Сикстинской капелле и «Давиду». Он был не только прекрасным скульптором и живописцем, но и великолепным поэтом – написал почти триста стихотворений. Одно из них называется «Данте» и посвящено гению, так наглядно изобразившему преисподнюю, что это вдохновило Микеланджело на создание «Страшного суда». Если вы мне не верите, прочтите Третью песнь дантовского «Ада», а потом пойдите в Сикстинскую капеллу – там, прямо над алтарем, вы увидите вот этот знакомый образ. – Лэнгдон прокрутил слайды до картинки с разъяренным гигантом, который замахивался веслом на съежившихся в ужасе людей. – На этом фрагменте адский перевозчик Харон бьет веслом отставших пассажиров.

Затем Лэнгдон перешел к следующему слайду, с другим фрагментом «Страшного суда» – здесь распинали какого-то человека.

– Это Аман Агагит. Согласно Писанию, его повесили, однако в дантовской поэме он был не повешен, а распят. Как видите, Микеланджело выбрал версию Данте, предпочтя ее библейской. – Лэнгдон ухмыльнулся и понизил голос. – Только римскому папе не говорите.

Слушатели засмеялись.

– В своем «Аде» Данте создал мир боли и страданий, превосходящий все прежние плоды человеческого воображения, и его поэма в буквальном смысле определила современные представления об этом подземном царстве. – Лэнгдон сделал паузу. – И, поверьте мне, католической церкви есть за что поблагодарить великого итальянца. На протяжении многих веков его «Ад» внушал верующим ужас, в результате чего они приходили в храм замаливать грехи как минимум втрое чаще.

Лэнгдон сменил слайд.

– А теперь мы переходим к главной теме нашей беседы.

На экране появилось название лекции: «Божественный Данте – символы Ада».

– Дантов «Ад» – или, по-итальянски, «Инферно» – так насыщен символами и многоплановыми образами, что я часто посвящаю ему курс продолжительностью в целый семестр. Сегодня мы с вами хотим бегло ознакомиться с его символикой, а для этого, пожалуй, не придумаешь ничего лучше, чем войти с ним бок о бок… в адские врата. – Лэнгдон подошел к краю сцены и окинул публику взглядом. – Ну а раз уж мы собираемся совершить прогулку по преисподней, я настоятельно рекомендую захватить с собой карту. И нет на свете карты, изображающей ад Данте более точно и подробно, чем карта Сандро Боттичелли.

Он коснулся пульта, и перед слушателями возникла грозная «La Mappa dell’Inferno». По залу прокатились изумленные вздохи: присутствующих явно поразило разнообразие пыток, которым подвергались грешники в огромной воронкообразной яме.

– В отличие от многих других иллюстраторов Данте Боттичелли не позволял себе никаких отступлений от оригинала. Он читал «Божественную комедию» с огромным восхищением – по словам основоположника искусствознания Джорджо Вазари, он так увлекся Данте, что это «внесло в его жизнь очень большой беспорядок». Боттичелли создал по мотивам произведений Данте более двух дюжин работ, но эта остается самой известной.

Лэнгдон повернулся и указал на левый верхний угол картины.

– Наше путешествие начнется здесь, на поверхности земли. Вот сам Данте в красном одеянии, а рядом его проводник Вергилий. Как видите, они стоят перед адскими вратами. Отсюда мы отправимся вниз, через девять кругов Дантова ада, и в конце концов окажемся лицом к лицу с…

Лэнгдон включил новый слайд. Это было огромное увеличенное изображение Сатаны с той же самой картины Боттичелли – жуткий трехголовый Люцифер, терзающий трех человек, по одному каждой пастью.

Публика испуганно ахнула.

– Вот кто ждет нас на финише, – заявил Лэнгдон. – В обществе этого обаятельного персонажа мы завершим сегодняшнюю экскурсию. Это произойдет в девятом круге ада, где обитает Сатана собственной персоной. Однако… – Лэнгдон помедлил. – По дороге мы встретим еще много интересного, так что давайте вернемся назад… к воротам ада, откуда и начнем свой путь.

Лэнгдон высветил очередной слайд – гравюру Гюстава Доре. Художник изобразил на ней темный туннель, уходящий в глубь крутой скалы. Надпись над туннелем гласила: «ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ» [18].

– Итак… – сказал Лэнгдон с улыбкой. – Войдем?

Где-то громко взвизгнули шины, и зал перед глазами Лэнгдона испарился. Его бросило вперед, и он уткнулся в спину Сиены, остановившей трайк посреди бульвара Макьявелли.

Лэнгдон не сразу пришел в себя: перед его мысленным взором все еще маячили адские врата. Но, оглядевшись вокруг, он вспомнил, где находится.

– Что случилось? – спросил он.

Сиена показала вперед, на Порта Романа – до этих старинных каменных ворот, некогда служивших входом во Флоренцию, оставалось еще метров триста.

– Глядите, Роберт. Похоже, мы влипли.

Глава 19

Агент Брюдер стоял в маленькой квартирке и пытался осмыслить то, что видел вокруг. Кто здесь живет, черт возьми? Мебель была дешевая и разнокалиберная, как в комнате студенческого общежития, обставленной за гроши самими жильцами.

– Агент Брюдер! – послышался из коридора голос его подчиненного. – Взгляните, это интересно!

Покидая комнату, Брюдер подумал, что Лэнгдона уже вполне могла задержать местная полиция. Сам он предпочел бы разрешить кризис своими силами, но побег Лэнгдона не оставил ему выбора – пришлось подключить к делу местную полицию и блокировать дороги. В уличном лабиринте Флоренции юркому мопеду было легко ускользнуть от фургонов Брюдера: окна с тяжелыми поликарбонатными стеклами и прочные непрокалывающиеся покрышки делали их хоть и неуязвимыми, но зато и неповоротливыми. Итальянская полиция не любила сотрудничать с чужаками, но у организации Брюдера хватало рычагов влияния – на органы правопорядка, на консульства и посольства… Когда мы требуем, никто не смеет отказать.

Брюдер вошел в маленький кабинет, где его агент в латексных перчатках стоял над открытым ноутбуком и нажимал клавиши.

– Этим компьютером он и пользовался, – сказал агент. – Проверял свою электронную почту и что-то искал в Интернете. Все это осталось в памяти.

Брюдер шагнул к столу.

– Ноутбук не принадлежит Лэнгдону, – продолжал оперативник. – Он зарегистрирован на человека с инициалами С. К. – полное имя я сейчас выясню.

Дожидаясь результатов проверки, Брюдер обратил внимание на стопку бумаг на столе. Он взял их и стал просматривать эту странную коллекцию – буклетик лондонского театра «Глобус» и подборку газетных вырезок. Чем больше он читал, тем шире раскрывались его глаза.

Взяв бумаги, Брюдер выскользнул обратно в коридор и позвонил своему начальнику.

– Это Брюдер, – сказал он. – Кажется, мы установили личность того, кто помогает Лэнгдону.

– И кто же это? – спросил начальник.

Брюдер вздохнул.

– Вы не поверите.

В трех километрах от них Вайента приникла к рулю «БМВ», удаляясь от дома, где прятался Лэнгдон. Навстречу ей с воем неслись полицейские автомобили.

Меня отстранили, думала она.

Как правило, мягкий рокот четырехтактного двигателя мотоцикла успокаивал ей нервы. Как правило – но не сегодня.

Вайента отдала Консорциуму двенадцать лет. Она начинала в группе поддержки, затем поднялась до координатора и наконец достигла уровня оперативного агента наивысшей квалификации. Кроме карьеры, у меня ничего нет. Работа оперативника подразумевала строгую секретность, разъезды и длительные задания, а это фактически исключало возможность личной жизни и нормальных человеческих отношений вне службы.

Я выполняла это задание целый год, думала она, все еще не в силах поверить, что шеф так бессердечно решил от нее избавиться.

Двенадцать месяцев кряду Вайента следила за безупречным соблюдением договора с одним клиентом Консорциума – эксцентричным зеленоглазым гением, который хотел всего лишь на время «исчезнуть», чтобы поработать без помех со стороны своих соперников и врагов. Переезжал он редко и всегда тайно, а в основном трудился. Вайента не знала, в чем заключается суть работы клиента, – она должна была просто помогать ему скрываться от могущественных людей, которые пытались его найти.