Мир в подарок - Демченко Оксана Б.. Страница 48

А вот Риан вручил меч, равных которому и представить невозможно. Будто не людьми созданный, и в то же время словно под его руку выкованный. Живой. Най поймал солнечный блик на крестовину и согнал его по лезвию. Хватит на сегодня.

Вымывшись и напившись, он позволил себе, наконец, поздний обед из кисловатого терна и почти сухого спелого шиповника. Телом и чутьем он знал, что сыт, но крепкие зубы по-прежнему помнили и предпочитали жареное мясо. Ну, чего нет – того и нет. В степи еще спасибо своему дару скажешь, утешался он, там с разносолами туго. Отсюда предстояло двигаться ночами, прячась от патрульных отрядов Карна, стерегущих воду и границу.

На закате отдохнувшие кони были заседланы.

Араг сразу взвинтил темп, вызывая законное негодование ленивых агрисских коньков, привыкших к сладкой сельской жизни. Ничего, уже отвыкают. Жир с боков в безводье плавится, как свечной воск. Впереди чуялись сторожевые разъезды Карна, патрулирующие подходы к долине печати. Под копытами темно-гнедого Ужа к утру звонко зазвенела сухая степь. Трава на глазах теряла сочность и становилась все ниже, суше и реже. Чутье вело в коридоры между отрядами, заменяя разведку и сохраняя время. Зато необходимость затирать следы все более ощутимо давила на череп изнутри.

У Тин от использования дара всего лишь похмелье, завистливо вздохнул Най, который к полудню едва держался в седле. Голову буквально рвало на части, глаза уже вылезли из орбит и теперь, кажется, висели на ниточках, пребольно качались. Мир слоился, дробился на бессвязные фрагменты. Но зону пограничья надо проехать как можно скорее, здесь слишком опасно. Когда сознание во второй раз удалилось на отдых, он вынуждено позволил себе привал. По счастью, недалеко нашлась подходящая лощинка. Полуденный зной араг переждал на самом дальнем от гор, наверное, сочном зеленом лугу, побаловав напоследок коней. Сон накрыл измотанный разум горным обвалом.

Пробуждение наполнило тело болью, словно обвал случился наяву. Более или менее проснувшись, Най осознал, что солнце едва начало спуск к горному кряжу, а еще, что боль – не его, чужая. Далеко, в десятке верст от лощинки, умирал человек. Еще не до конца выбравшись из сна, араг четко видел удаляющийся сторожевой отряд и изломанное побоями тело пленника, оставленного недобитым. Они называли это – «дар солнцу». Най зло сплюнул и принялся седлать Ужа, толком не отдохнувшего и голодного, но послушно подставляющего спину. Гнедой наловчился понимать настроение хозяина и знал – сейчас точно не время для капризов.

Закат едва успел сменить тона в рисунке пиков Змеиного кряжа, когда прямой, как полет стрелы, путь привел Наири к месту недавней драмы. Юноша лежал на спине, с широко раскинутыми руками, привязанный веревками ко вбитым кольям. Ноги были неестественно вывернуты, кожу под драной одеждой пятнали синяки и кровоподтеки, разбитое лицо покрыто сплошь кровяной коростой.

Удивительно, но он оказался в полном сознании. Прозрачно-серые глаза смотрели в бледнеющее небо. Потом нехотя скользнули вниз, слепо нашаривая прибывшего. Видимо, бедняга ожидал увидеть кого угодно, но только не крепкого вооруженного арага при запасном коне. Брови дернулись, губы изогнулись, пытаясь выдохнуть слова. Когда Най слетел с седла и двумя движениями срезал веревки, ему в ладони легли обмякшие сухие запястья уже беспамятного умирающего. Как там говорила Тин, когда учила врачеванию? Расслабиться, слиться… вот пропасть, да легче догнать тех ублюдков и положить всех в один ряд, в дар восходящей луне, чем вытащить одного этого!

Солнце трогало ресницы, намекая, что пора вставать, когда арагу удалось собрать черепки своей больной головы в единый сосуд, способный вместить рассудок. Повозившись и обвыкнув, рассудок посоветовал поискать коней, поскольку причина казни спасенного вчера незнакомца неизвестна. А вдруг конокрад?

«Найду и ноги поотрываю», – успокоил Най рассудок, тяжело поднимаясь на локтях и обводя окрестности мутным взглядом.

Нет, не конокрад. Рядом спит, дышит тихо, спокойно. Видно, через пустыню шел – кости сквозь кожу светятся, почти прозрачный, даже после лечения будет под ветром качаться. Волос цвета светлого песка, кожа бледная даже под загаром. Брус? И что он тут один делает, в десяти днях конного пути от ближайшего их поселения? Араг тяжело сел, продолжая осмотр. Кони расседланы, напоены, обоим подвязаны сумы с кормом. А себе даже рубаху запасную не взял, гордый. «С этими брусами мороки не оберешься», – хмыкнул Най, скрывая удовольствие от увиденного. Дельный парень, с таким в пути не трудно.

Спасенный зашевелился, открыл глаза. Улыбнулся доверчиво своей жуткой маской из сухой крови и грязи.

– Да прольется над вами дождь, господин, – вежливый незнакомец уже сидел, по обычаю приложив правую ладонь к сердцу. – Примите мою благодарность.

– Ты ел? – Най не удивился отрицательному жесту. – Ну хоть пил? Вот бестолочь, лечить таких – себя попусту гробить.

Распотрошил вьюки, торопливо кинул спасенному флягу, отрезал сухого сыра. «Мяса бы ему», – тоскливо вздохнул рассудок. Най в пустыне, мальчишкой, был отменным охотником. Теперь он еще помнил детский яркий азарт выслеживания, засады, погони и переживал утрату права на охоту так же непросто, как отказ от мяса. Но убивать, ощущая смерть животного почти как свою, мерзко, он уже пробовал и помнил тяжелый опыт. Впрочем, он выдержит, и пустыня тоже, ну, одной змеёй станет меньше, не мировая трагедия. Зато теперь он может изжарить добычу без костра, почти мгновенно.

Спустя несколько минут брус уже поедал печеное мясо, удивленно хлопая длинными ресницами. Он бы многое спросил, но голод радикально лечит от назойливого любопытства. Араг дождался, когда новый попутчик насытится, упаковал остатки мяса и повторно напоил сероглазого. Вздохнул, потряс флягу, оторвал от подола пыльной рваной рубахи бруса клок, смочил и протянул – утрись.

Вот теперь можно и рассмотреть его. Славный парень, если откормить, подумалось вдруг. Брови темно-русые, лицо скуластое, жесткое, с упрямой линией неулыбчивых губ. Плечистый, рослый, тощий, но на диво крепкий и совсем молодой, хорошо, если двадцать лет уже исполнилось.

– И что ты тут делал?

– Шел.

– Хороший ответ, – кивнул Най, собирая и упаковывая вещи. Вздохнул, бросил спутнику запасную рубаху. – Куда?

– В Карн, – упрямо буркнул брус, не поворачивая голову, но рубаху натянул.

– А имя у тебя есть, путник?

– Тебе на что? Помог – спасибо, а только у меня своя дорога.

– Так я уже оттуда, – серьезно сообщил Най. – Могу все рассказать, что тебе интересно. Потому как ни арагам, ни брусам там не обрадуются, ты и сам знаешь. Может, моих слов хватит?

– Нет.

Псих встал и, поклонившись, развернулся на запад. Най устало глянул в небо, призывая солнце в свидетели своих мучений. Солнце ехидно намекнуло, что он себя вел иногда не лучше. Поделом, мол. Может, и так, но ему надо спешить на север, пока погода хороша. Хотя бросить молодого дурня тоже невозможно. Пришлось заседлать коней и ехать следом.

– Там заставы, ты не прошел и первую, – попробовал он еще раз обратиться к рассудку юноши. – Потом черные проклятые озера, а дальше – болото. Непроходимое, слышишь? На много дней пути только болото. Топи гнилые, трясины, открытая вода без дна. Ты не пройдешь.

Упрямец дернул головой, отгоняя разумные мысли. Его, конечно, удерживали всем поселением, подумал Най. Теперь сказанное воспринимается как отзвук тех бесполезных уговоров. Ну ладно, я тебе не добрый старейшина, вразумляющий словами по немощи.

Пару минут спустя тощий брус был надежно связан и закреплен в седле Леща, получившего кличку за рослую худобу и забавную костистую морду. Со своим новым прозрачным всадником он сможет успешно изображать призрак пустыни, прикинул араг.