Прыжок в прошлое. Дилогия (СИ) - Сапаров Александр Юрьевич. Страница 39

– А сколько она будет весить, увезет ли ее одна лошадь, не развалиться ли все это сооружение, – хотя признал, что толк от такой кухни может быть, в войсках стрелецких и у рейтар.

– А вот в ополчение, там делать нечего, ничего с ними не получиться, – убежденно выразил он своем мнение. – Там бояре поместные друг другу в бороды вцепятся, а в общее ничего не отдадут.

Я пояснил, что если вся это конструкция будет сделана, как надо, то не развалится, а увезут ее две лошади, и экономия дров будет очень приличная, по сравнению с несколькими кострами, бессмысленно сжигающими топливо. Короче оба воеводы сообщили мне, что я могу делать две таких кухни для них, работу оплатит казна. И весной уже будет возможность испытать в деле мое изобретение.

– А вот для своих дел, – добавил Николай Васильевич, – строй ты Аникитович, все на свои, и потом доказывай государю такие расходы.

Зима по-прежнему шла неторопливо. К царю я регулярно ездил в определенные дни внимательно его смотрел. Но пока, все было неплохо. После прекращения приема препаратов, назначенных ему Бомелиусом, его состояние заметно улучшилось, как, я уже говорил, он стал значительно спокойнее и его вспышки необузданной ярости практически прекратились.

Теперь он часто собирал воевод и деятельно обсуждал военные планы на следующий год. Не знаю их сути, но мой отец Дмитрий Иванович в свои редкие беседы со мной был полон энтузиазма.

– Давно, – он говорил, – не видел я, Иоанна Васильевича в такой решимости с Ливонией закончить.

Мне надо было по моим вотчинам и доходам выставлять приличное войско. Поэтому я решил не скупиться и просто нанял боярских детей, вооружил их за свой счет. Иоанн Васильевич мне лично запретил самому возглавить моих холопов и воинов.

– Нечего тебе самому в бой идти. Не так много в моей державе лекарей таких. Вот, когда будет их множество, то и сам можешь удаль свою молодецкую испытать. Ивашка Брянцев мне рассказал, как ты сабелькой машешь.

Я воспользовался случаем и попросил царя подумать о возможности сделать царскую школу лекарей. И что тогда можно будет и через пару тройку лет забыть о приглашении иностранцев.

Которые, как я добавил:

– Кроме, как кровь пускать, да клизмы ставить ничего другого и не делают, и делать не умеют.

Иоанн Васильевич, как я понимаю, уже имел сведения о моих воспитанниках, и даже не передавая этот вопрос на обсуждение в думе, приказал мне готовить обоснования и расчеты по такой лекарской школе.

Когда я ему зачитывал свои мысли о санитарном обеспечении войск, он был немало озадачен. Я, конечно, понимал, что в это время никто не привык считать потери воинов по болезням. Все это принималось, как бы судьбой или карой небесной, и мои начинания по уменьшению этих потерь ему вначале не очень пришлись по душе. Но после моего рассказа о мельчайших чудищах, живущих вокруг и приносящих болезни, так своевременно ему продемонстрированных, кое-что он смог понять, и уже не встречал сразу в штыки мои предложения. Хотя все равно считал, что лучшее средство от мора и болезней это молитва господу, в чем я его охотно поддерживал.

Мои же записки по улучшению медицинского обеспечения царского войска, похоже, пришлись ему по душе.

А когда мы с ним почти два часа говорили о лекарственных травах.

Иоанн Васильевич сказал:

– Быть тебе Сергий Аникитович с весны главой Аптекарского приказа всенепременно, и думным боярином.

– Вот это я попал, – мелькали мысли в моей голове, – не боится государь назначать на такой пост парня восемнадцатилетнего.

Но делать было нечего, раз уж назвался груздем, то лезть в кузов все равно придется. А времена сейчас такие, что с жизнью можно расстаться на любой должности.

Хорошенько подумав, я стал узнавать, а что не так с Аптекарским приказом, если меня назначают его главой. Тут меня и просветили, что бывший глава приказа мирно посидел на колу и уже похоронен. Штатов приказа не существует. А сам боярин свои распоряжении передавал через подъячих других приказов. Аптечных огородов, известных мне по книгам еще в прошлой жизни, практически не было, Кто там был травниками, никто мне сказать не мог. Так, что моей бедной голове, кроме всего прочего нужно было составить оптимальные штаты приказа, но стараться не переусердствовать, чтобы не быть обвиненным в напрасном расходе царевой казны.

Тут мне очень помогло, что дьяки, которые уже составляли очень сплоченную группу формирующегося чиновничества, в своей массе относились ко мне неплохо, благодаря всего лишь одному, уже известному, случаю. Но ходить к ним без финансового подпитки было все равно бесполезно. Мои походы по приказам пользу все-таки принесли, я нашел двух дьяков, согласных перейти в Аптекарский приказ, и работать со мной. Они уже к весне составили все докладные записки, штатное расписание приказа, также были составлены списки всех иностранных врачей и аптекарей, работавшие на это время в Москве. Кроме того были подсчитаны необходимые средства для начала работы аптекарского приказа, расширения аптекарских огородов и увеличение состава травников работающих на них. В эти же расчеты вошла и моя лекарская школа, в этой школе в отличие от своего жалкого класса, я уже планировал, почти настоящую учебу, тем более, что у меня уже было теперь несколько человек, по крайней мере, имеющих понятие о медицине, как науке, которые могли составить в будущем костяк преподавательского состава, если у меня будет получаться все, что я задумал.

В моем же московском хозяйстве, все шло, как и планировалось, Сашка Дельторов упорно шел к получению хрусталя, мое предложение сделать оксид свинца, прокалив металл на поду печи прошло удачно. И он, получив в свое распоряжение спекшиеся куски этого вещества, начал опыты по варке хрусталя, и я надеялся, что может ему, повезет, и еще до того, как наша печь окончательно превратится в кучу кирпичей, мы увидим настоящий хрусталь, и пошлем большой привет Богемии.

Мастерская по производству эфира уже практически была разобрана. Планировалась ее восстановление в моей вотчине в Заречье, уже на другом технологическом уровне.

Шесть из моих учеников художников, оказавшиеся талантливыми ребятами уже писали парсуны на заказ, и я планировал, что их лучшие работы в скором времени показать Иоанну Васильевичу, ведь деньги то на учебу были царевы.

Еще пара человек, вполне могли работать иконописцами, при их старании и усидчивости копировать мастеров у них получалось.

А остальные уже вполне хорошо работали в мастерской по производству масляных красок. И мастера иконописцы уже не раз приходили поглазеть на эти краски, все-таки они были намного ярче тех, которыми они пользовались.

Мой ювелир, не на шутку заинтересовался оптикой и все остававшееся у него время отдавал шлифовке линз из осколков стекла, он пытался даже мастерить станочки с ножным приводом, чтобы их вытачивать и шлифовать. Когда же до него дошло, что было бы намного быстрее отливать линзы, он быстро спелся с со стеклодувом, и что у них там получалось, я даже не представлял, потому, что времени у меня даже зимой не хватало ни на что.

А когда я думал, что начнется весной, то мне уже становилось плохо.

Но вот за всей этой суетой весна пришла по настоящему, и мне действительно стало плохо от навалившихся на меня дел.

Прошел всего год, как я вместе с Хворостининым зашел в свое московское подворье. Но как много всего за это время произошло. Из никому не известного Данилки, я превратился в думного боярина Сергия Аникитовича Щепотнева, известного всей Москве личного врача Иоанна Васильевича и главу Аптекарского приказа. И теперь я должен был стараться соответствовать всем этим званиям.

В Думе меня приняли настороженно, но без высокомерия, и обращались на равных, может, у кого-то из бояр и было желание поставить меня на место, но ссориться с человеком, который почти каждый день проводил с царем наедине по часу и более, наверняка казалось опасным делом. Я быстро перезнакомился с такими же, как я начальниками приказов, и особенно мне хотелось завести приятельские отношения с главой пушечного приказа. Два дьяка Аптекарского приказа развили бурную деятельность, с моей помощью нашли себе помещение и нескольких подьячих, и теперь с удовольствием обрастали канцелярией, а подьячие целыми днями выполняли их и мои поручения по отводу аптекарских огородов, найму работников. Кроме того, по моей инициативе впервые разрабатывались правила, получения разрешения на работу в Москве иностранцам – врачам и аптекарям. Кроме своего диплома они должны были показать удовлетворительное знание русского языка и сдать экзамен по своей профессии у меня в приказе. Делая такие правила, я собственно ничем не рисковал, настолько мал был приток иностранцев в Москву, что вряд ли мне больше чем несколько раз в год придется этим заниматься. Но вот те, кто уже практиковал в Москве, все равно должны были сдать эти экзамены, и я боялся, что по итогам этих экзаменов придется половину всех этих специалистов отправить туда, откуда они появились..