Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Цао Сюэцинь. Страница 59

— Вот это и есть главное строение, — объявил Цзя Чжэн. — Мне кажется, здесь много излишеств в украшениях.

— Вот и хорошо! — поспешили отозваться гости. — Гуйфэй, ваша дочь, конечно, предпочитает скромность, но в ее нынешнем положении такая роскошь не покажется ей чрезмерной.

Спустя немного они подошли к арке, украшенной вырезанными из яшмы драконами.

— Какую же надпись мы сделаем здесь? — спросил Цзя Чжэн.

— Больше всего подойдет «Остров бессмертных Пэнлай», — ответили гости.

Цзя Чжэн ничего не сказал, лишь покачал головой. А Баоюй впал в раздумье. Ему показалось, что он уже видел это место, но где и когда, вспомнить не мог.

Отец велел ему сочинить надпись, но Баоюй был так поглощен созерцанием пейзажа, что ничего не слышал. Гости же, полагая, что мальчик устал от понуканий отца и ничего больше не может придумать, принялись уговаривать Цзя Чжэна:

— Не надо его принуждать, остальные названия можно завтра придумать.

Цзя Чжэн между тем, опасаясь, как бы матушка Цзя не забеспокоилась о Баоюе, холодно усмехнулся:

— Наконец-то и ты, скотина, ничего не можешь сказать! Ладно, даю тебе день сроку, если завтра не сочинишь достойную этого самого прекрасного места надпись, пощады не жди!

Цзя Чжэн зашагал дальше, но тут оглянулся и определил, что они прошли от ворот лишь малую часть всего расстояния. К счастью, в этот момент подошел слуга и доложил:

— Господин Цзя Юйцунь прислал человека засвидетельствовать вам свое почтение.

— Жаль, что мы не успели всего осмотреть, — проговорил Цзя Чжэн, — остальное мельком увидим, когда перейдем на другую сторону.

Вскоре они подошли к мосту, под которым текла чистая, как кристалл, речка. Мост стоял на плотине, что подавала воду всем ручейкам.

— Как бы вы назвали эту плотину? — спросил Цзя Чжэн.

Баоюй сказал:

— Поскольку плотина перегородила главный ручей, берущий начало у источника Струящихся ароматов, лучше всего назвать ее плотина Струящихся ароматов.

— Бессмыслица! — бросил Цзя Чжэн. — Что значит «струящиеся ароматы»?

Пока они шли, им то и дело на пути попадались светлые залы, камышовые хижины, груды камней, увидели они и буддийскую кумирню у подножья горы, и храм в густой роще, длинные галереи и извилистые гроты, квадратные палаты и круглые беседки. Заходить в них уже не было времени.

Расстояние они преодолели немалое, ни разу не отдыхали, поэтому ноги гудели и ныли. Цзя Чжэн наконец предложил:

— Давайте передохнем немного.

С этими словами он, а за ним остальные, обогнули группу персиковых деревьев, прошли через увитую лианами арку и очутились у побеленной стены, над которой склонились зеленые ивы. Затем через ворота они попали во двор с галереями по обеим его сторонам и каменной горкой посередине. Возле горки росли бананы, розы и несколько райских яблонек, с кронами, по форме напоминавшими зонт. Их тонкие ветки, усыпанные цветами, свисали, словно шелковые нити.

— Какие прекрасные цветы! — восхищались гости. — Райская яблонька! Такой красивой мы никогда не видели!

— Это «Девичья яблонька»! — пояснил Цзя Чжэн. — Привезена из-за моря, как говорят, из Нюйго — Царства женщин [167], цветы ее красивы, словно юные девы. Но я не верю этому вздору!

— Однако цветы и в самом деле необыкновенные! — возразили гости. — Вполне возможно, что они из Царства женщин.

— Это название, наверное, придумал какой-нибудь поэт, — не утерпел Баоюй. — Ведь цветы яблоньки напоминают румяна, которыми красятся девушки, а сама она такая же хрупкая, как обитательницы женских покоев. Вот он и дал ей название «цветок Нюйго»! Люди поверили этой легенде и друг другу передают.

— Весьма благодарны вам за такое прекрасное объяснение! — сказали гости.

Все сели на скамью, стоявшую на террасе.

— Ну как, придумали название этому месту? — обратился Цзя Чжэн к гостям.

Один сказал:

— Может быть, «Журавль среди бананов»?

— По-моему, лучше «Сияние ясного света», — промолвил другой.

— Прекрасно! — воскликнул Баоюй, но тут же добавил: — Какая жалость!

— В чем дело? — удивились гости.

— А в том, — пояснил Баоюй, — что здесь растут бананы и розы и в названии непременно должны быть понятия «зеленый» и «красный». А их нет в вашем названии.

— Что же ты предлагаешь? — грозно спросил Цзя Чжэн.

— Чтобы отразить всю прелесть этого места, его следовало бы назвать «Аромат роз среди зелени яшмы», — ответил Баоюй.

— Плохо, очень плохо! — заявил Цзя Чжэн.

Они вошли в дом и сразу заметили, что убранство здесь отличается от того, что они видели прежде, и очень гармонирует с общим стилем постройки. На стенах резьба лучших мастеров — изображения летучих мышей в облаках, трех неразлучных в студеную зиму друзей [168], гор, рек, людей и животных, старинных вещиц и иероглифов «счастье» и «долголетие» с инкрустациями из яшмы и золота. Треножники на подставках, вазы для цветов, на столах — книги, бумага, кисти для письма. Подставки самые разнообразные: круглые и квадратные, как подсолнух или же лист банана, кольцо [169]. Обилие узоров и красок! Тонкой ажурной резьбы! То вдруг взору предстанет тонкий флер на маленьких окнах, то драпировка из шелка, за которой прячется дверь! В стенах — ниши, той же формы, что и вставленные в них предметы: лютни, вазы, мечи и другие, и потому кажется, что все они нарисованы на стене.

— Какая тонкая работа! — раздались восхищенные возгласы. — Нелегко, должно быть, сотворить подобное чудо!

Еще не дойдя до верхнего этажа, Цзя Чжэн заблудился. Слева — дверь, справа — окно. Направился к двери — путь преградила книжная полка; обернулся — и увидал проем, затянутый тонким флером, а за ним дверь. Повел гостей к двери, а навстречу им идут люди, похожие как две капли воды на них самих. Только сейчас все догадались, что перед ними большое зеркало. Обогнули его и увидели множество дверей.

— Пожалуйте за мной, господа, — пригласил Цзя Чжэнь. — Сейчас мы выйдем во внутренний дворик, а оттуда уже недалеко до ворот.

Они миновали два шкафа, обтянутых шелком, и действительно вышли во двор, усаженный розами, которые вились по решеткам, за этой оградой из живых цветов бежал прозрачный ручеек.

— Откуда он течет? — недоумевали гости.

— Вон от той плотины, — Цзя Чжэнь указал рукой. — Он течет с северо-востока через каменный грот, между горками и попадает в деревушку, где разветвляется и уходит на юго-запад, там его воды снова сливаются и попадают сюда, а здесь он уходит под стену.

— Чудесно, неподражаемо! — вскричали все разом.

За разговором не заметили, как вновь сбились с дороги, наткнувшись на высокую горку.

— Ступайте за мной, — с улыбкой сказал Цзя Чжэнь и уверенно зашагал вперед, увлекая за собой остальных. За горкой открылась широкая ровная дорога, которая вела к большим воротам.

— До чего интересно! — снова воскликнули гости. — Только волшебникам под силу подобные чудеса!

Наконец все вышли из сада.

Баоюй все время думал о сестрах, но без разрешения отца не осмеливался уйти и вместе со всеми пошел к нему в кабинет.

Тут Цзя Чжэн вспомнил о нем и, обернувшись, спросил:

— Ты еще здесь? Смотри, как бы бабушка не разволновалась. Неужели не нагулялся?

Только теперь Баоюй смог уйти. Во дворе к нему подбежали мальчики-слуги Цзя Чжэня, один из них обнял Баоюя.

— К счастью, — сказал он, — старый господин нынче доволен вами! Старая госпожа несколько раз посылала людей справляться о вас, и ей передали, что старый господин вами доволен. Поэтому она и не велела вас звать, чтобы вы могли блеснуть своими талантами. Вы, говорят, лучше всех сочиняли стихи, и по этому случаю вам следовало бы наградить нас на радостях.

— Каждый из вас получит по связке монет [170], — с улыбкой пообещал Баоюй.