Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Цао Сюэцинь. Страница 77

Она изорвала листок на мелкие клочки, отдала служанке и велела немедленно сжечь.

— Зря порвала, — заметила Дайюй. — Сначала надо было с ним поговорить. Пойдемте, я докажу ему, что он написал глупости.

Они втроем пришли в комнату брата.

— Баоюй, я хочу кое о чем тебя спросить, — начала Дайюй. — Бао — драгоценный камень — это самое дорогое. Юй — яшма, это самое твердое. А у тебя, что дороже, а что тверже? Скажи нам.

Баоюй молчал.

— Эх ты! — засмеялись девушки. — О себе самом ничего сказать не можешь, а берешься толковать изречения мудрецов!

Сянъюнь захлопала в ладоши:

— Баоюй проиграл!..

— Вот ты говоришь, — продолжала Дайюй, —

Это, конечно, хорошо, но мысль, по-моему, не закончена, я добавила бы две строки:

— В самом деле! — воскликнула Баочай, — Я только сейчас это поняла. Когда-то Хуэйнэн, шестой глава Южной школы, искал себе наставника и прибыл в Шаочжоу. Там он узнал, что пятый глава школы, Хунжэнь, находится на Хуанмэй [216]. Он отправился туда и нанялся поваром к Хунжэню. Когда же пятый глава школы захотел найти себе преемника, он приказал каждому монаху сочинить по одной гате. Первым сочинил гату праведник Шэньсю:

Хуэйнэн в это время был на кухне и толок рис в ступе. Услышав гату, он заметил: «Возможно, это прекрасно, но только мысль не закончена». И прочел свою гату:

После этого пятый глава не раздумывая передал ему свою рясу и патру. А твоя гата, — сказала Баочай, — похожа на гату Шэньсю, только ты не понял ее сути. Так не лучше ли тебе вообще не заниматься подобными вещами?

— Видите, он молчит, значит, проиграл, — засмеялась Дайюй. — Пусть больше не рассуждает о премудростях учения Будды. — И она обратилась к Баоюю: — Нечего браться за толкование мудрейших изречений, если не знаешь даже того, что известно нам!

Когда Баоюй писал гату, ему казалось, что он все прекрасно понимает. И вдруг Дайюй задала вопрос, на который он не смог ответить. А Баочай для сравнения привела цитату из «Изречений известных монахов»! Баоюю в голову не приходило, что у сестер столь глубокие познания.

«Они куда образованнее меня и все же до конца не прозрели, — подумал он. — Зачем же мне ломать голову? »

И Баоюй с улыбкой произнес:

— Да разве я пытался толковать мудрые буддийские изречения? Просто баловался.

Ссора Баоюя с сестрами кончилась полным примирением.

Во время разговора вошла служанка и доложила, что государыня Юаньчунь прислала фонарь с наклеенной на него загадкой, что всем велено ее отгадать, а затем каждому тоже придумать по загадке и отправить во дворец. Услышав об этом, девушки и Баоюй поспешили к матушке Цзя.

Там они застали дворцового евнуха, в руках он держал обтянутый белым флером четырехугольный фонарик, предназначенный для наклеивания загадок. Все стали читать загадку.

— Барышни, — сказал евнух, — кто разгадает, прошу не говорить вслух, а написать разгадку на листке бумаги, и я тотчас отвезу государыне на проверку.

Баочай, услышав слова евнуха, подошла поближе к фонарю и увидела четверостишие по семи слов в строке, ничего особенного в нем не было. Загадка как загадка. Однако она поспешила выразить свое восхищение и заявила, что загадка необычайно трудна, сделав при этом вид, что напряженно думает. На самом же деле она разгадала загадку с первого взгляда.

Баоюй, Дайюй, Сянъюнь и Таньчунь тоже разгадали сразу и написали ответ. То же самое они предложили попытаться сделать Цзя Хуаню и Цзя Ланю. После этого каждый принялся сочинять свою загадку, заранее выбрав тот или иной предмет. Из почтения к государыне загадки переписали уставным почерком и наклеили на фонарик, который евнух отвез во дворец. Вечером он возвратился и передал ответ государыни:

— Загадку правильно разгадали все, кроме второй барышни Инчунь и третьего господина Цзя Хуаня. Государыня в свою очередь разгадала присланные ей загадки и желает узнать, правильно ли.

Он вынул лист бумаги и отдал девушкам. Некоторые ответы оказались неверными. Затем евнух вручил подарки государыни тем, кто отгадал загадки, — футляр для хранения стихов и щеточку. Только Инчунь и Цзя Хуань ничего не получили. Инчунь восприняла это как шутку, а Цзя Хуань обиделся…

Еще евнух объявил:

— Загадка третьего господина Цзя Хуаня неясна, государыня не смогла ее разгадать и приказала спросить у третьего господина, что он имел в виду.

Услышав это, все подошли поближе и стали смотреть, что же такое придумал Цзя Хуань. На листке бумаги было написано:

Раздался дружный хохот. Цзя Хуаню ничего не оставалось, как объяснить евнуху:

— Первое — это изголовье, второе — резная голова зверя для украшения крыш.

Евнух все старательно записал, после чего выпил чаю и уехал.

«Видно, у Юаньчунь хорошее настроение», — решила матушка Цзя и очень обрадовалась. Она приказала немедленно сделать обтянутый белым шелком фонарик и поставить в зале. Каждая девочка должна была придумать загадку и наклеить ее на фонарик. К тому же матушка Цзя распорядилась приготовить ароматный чай, фрукты и разные безделушки, чтоб награждать тех, кто отгадает загадки.

Цзя Чжэн, только что прибывший с аудиенции у государя, сразу заметил, как повеселела матушка, и тоже решил принять участие в развлечении.

На возвышении, устланном циновкой, сели матушка Цзя, Цзя Чжэн и Баоюй. Ниже были разостланы еще две циновки, одна для госпожи Ван, Баочай, Дайюй и Сянъюнь, другая — для Инчунь, Таньчунь и Сичунь. Рядом стояли молодые и пожилые служанки. Ли Вань и Фэнцзе заняли места в середине, на отдельной циновке.

— Что это не видно Цзя Ланя? — поинтересовался Цзя Чжэн, заметив отсутствие внука.

Одна из служанок подбежала к Ли Вань. Ли Вань тотчас встала с циновки и обратилась к Цзя Чжэну:

— Моего сына не звали, а сам он прийти не осмелился.

Все рассмеялись:

— Какой же он упрямый и странный!

Цзя Чжэн велел привести Цзя Ланя. Матушка Цзя, когда он пришел, усадила его рядом с собой, дала фруктов. Все оживленно беседовали, слышались шутки и смех. Только Баоюй, обычно любивший порассуждать, из страха перед отцом молчал, лишь почтительно поддакивал. Сянъюнь против обыкновения тоже сидела молча, словно воды в рот набрала. О Дайюй и говорить нечего — она была замкнутой и редко вступала в разговоры. В общем, несмотря на семейный праздник, все чувствовали себя стесненно, кроме Баочай, которая вообще не отличалась словоохотливостью и всегда была сдержанна.