Богам – божье, людям – людское - Красницкий Евгений Сергеевич. Страница 106

– Да ты слезай, присаживайся, – радушно пригласил Алексей. – Сейчас рубахи подсохнут и поедем. Наставником, значит?

– Ага. – Анисим спешился и принялся оглядываться в поисках места, где можно было бы присесть. – А вы, я вижу, искупаться надумали… и постираться… чего на полпути-то?

– Да так, знаешь ли… жарко, пыльно… – Осьма опять шлепнул себя ладонью. – Леха! А может, в сырых поедем? Совсем зажрали, аспиды!

– Ой, нежный ты какой, Осьмуха! А еще небаб… – Алексей осекся и преувеличенно тщательно расправил усы. – Ну хочешь, дымокур разведем? Неохота мокрым ехать.

Через некоторое время на берегу ручья задымили гнилушки. Осьма залез в самый дым, изредка покашливал и вытирал слезящиеся глаза, но в сторону не отходил. Алексей посматривал на него с ухмылкой и одновременно слушал объяснения Анисима.

– Новый десяток мне к Велесову дню не собрать, тут и времени осталось-то всего ничего, а в Младшей страже я ребяток подберу, сам выучу, выпестую… хороший десяток получится. Все равно в сотне новиков совсем мало, а тут целый десяток, а то и полтора. Только, Леш, ты помоги мне ребятишек подобрать, чтобы телом покрепче были, а умствованиями не увлекались бы – не получается у меня с умственными…

– А глупых у нас нет. Мы же их не только воинскому делу учим, но и грамоте, наукам всяким.

– Да? – Анисим в затруднении полез скрести в бороде. – Но не все же одинаково к наукам способны, и школа-то Воинская, а не… это самое… ну, не монахов-книжников учите.

– Да, не монахов… Так, значит, ты к нам временно – только десяток себе собрать? А с чего ты взял, что Воинскую школу создали для того, чтобы десятники, своих десятков лишившиеся, могли бы себе людей, как скотину на торгу, выбирать?

– Так… а как же еще? Выучатся ребятки, придут в сотню, их по десяткам и разберут. Как иначе-то? И при чем тут скотина? Это ж воины, я и сейчас уже к ним с уважением… Ну, не как к зрелым мужам, конечно, но и не как к детишкам несмышленым.

– С уважением, значит, но чтобы не умствовали… – Алексей задумчиво покивал. – Осьмуха! Я всяких купцов навидался, а вот копченого еще ни разу! Может, тебя на веревочке над костерком подвесить, чтоб еще и зарумянился?

– Осиновой головней потыкать надо, – со знанием дела добавил Анисим. – От этого чешуя золотистой становится, только аккуратненько, не перебрать, а то…

– Себя в задницу головней потыкай, или где у тебя там чешуя растет… – сердито отозвался Осьма. – Леха, пощупай, может, уже подсохло?

– Да чего ж ты так мошкары боишься? Вроде бы и жрут-то не так чтобы сильно… – Алексей небрежно помахал веточкой вокруг себя. – У тебя же запасная одежда есть – оденься.

– Неохота выходную рубаху трепать, она у меня шелковая, золотом шитая. А насчет мошкары… случай у меня был… не приведи господь… врагу не пожелаю.

– Ну-ка, ну-ка, что за случай? – заинтересовался Алексей. – Поведай-ка, все равно сидим.

– Было дело, – не стал ломаться Осьма, – поймали меня тати. Надо было им узнать: когда караван с богатым товаром пойдет и через какое место. Тюкнули меня на постоялом дворе по затылку да в лес уволокли, но ни резать, ни жечь не стали – главарь у них, вот как ты, Анисим, говоришь, умственным оказался. Велел меня голого к дереву привязать, а прямо под этим деревом муравейник был. Здоровущий – чуть не по пояс высотой. Поворошили муравейник палкой, чтобы, значит, мурашей разозлить, а главарь мне толкует: «Или рассказываешь нам все, что знаешь, или… у мурашей праздник нынче случится – обжираловка».

– И что? Рассказал? – Анисим живо заинтересовался историей Осьмы, даже рот слегка приоткрыл.

– А то сидел бы я тут с вами! – Осьма поскреб ногтями грудь и снова начал выбирать что-то из волос. – Потерпел сперва, сколько смог, а потом рассказал все… почти. А еще взялся место для засады указать – что хочешь готов был сделать, лишь бы от того дерева отвязаться, мураши-то уже до самого… этого самого добрались…

– Неужто отгрызли?! – в притворном ужасе воскликнул Алексей.

– Тьфу на тебя! Сам бы попробовал! – Осьма и вправду сплюнул, но не на Алексея, а в сторону. – Отгрызли… да от одного только ползанья волосы дыбом поднимаются… везде, где растут.

– О! То-то ты мохнатым тогда сделался! – не унимался Алексей. – Тати-то не испугались?

– Не любо – не слушай! – обиделся Осьма. – Сам рассказать просил…

– Ладно, не обижайся! Это я так – чтоб веселее, а то такие ужасы вещаешь, даже у меня все зачесалось. Чего дальше-то было?

– Чтоб веселее, чтоб веселее… мне тогда сильно весело было, тудыть тебя…

– Что дальше-то было? – Анисим махнул рукой на Алексея. – Не мешай, Леха!

– Дальше привел я татей на нужное место. Караван тоже пришел вовремя, тати его остановили, к возам кинулись…

– Ну и?

– Я же говорю: рассказал татям все, но ПОЧТИ. А «почти» было то, что вместо товара в возах дружинники князя Юрия Владимировича оказались. Жаль, главарь смерть легкую принял – от меча – так уж мне хотелось его к тому дереву привязать… не довелось. А я с тех пор, как почувствую, что по мне ползает кто-то… аж корежит всего. Вот так-то, други любезные.

Помолчали. Каждый по-своему осмысливал услышанное. Анисим задумчиво уставился на тлеющие гнилушки дымокура, Алексей испытующе поглядывал на купца, вдруг представившегося ему в несколько ином свете, а Осьма, нахмурившись, почесывался и отгонял дым от лица. Первым нарушил молчание Алексей:

– Получается, тебя не просто так на постоялом дворе по затылку тюкнули – сам подставился. Пьяным притворялся, язык распускал… так?

– Ну… где-то так…

– Тебя ж убить могли! – «прозрел», наконец, Анисим. – Самому себя на пытки отдать… да как же ты согласился-то?

– Надо было! От тех татей столько народу сгинуло… не зря же у них вожак умственным был… не изловить было иначе. Пробовали по-всякому – не выходило никак. А вожак, слышь, Леха, из боярской семьи был – отец его по молодости из дому выгнал и проклял. За что, не знаю, но, видать, за дело. Это тебе к нашему разговору о боярах.

– А тебе, Осьма, к нашему разговору о князьях… да за такое озолотить мало, а ты в бегах! Вот она, княжья милость да справедливость! Что Юрий Суздальский, что Ярополк Переяславский… хрен редьки не слаще. Все одинаковые!

– Ну, не скажи, Леш, не скажи… меня за то дело Юрий Владимирович… не обидел, в общем. И потом… приблизил, совета спрашивал. И князья не все одинаковы. Князь Юрий [55] в Украине Залесской прочно обустраивается: татей изводит – пути безопасными делает, новые городки закладывает, народцы тамошние – мерю, буртасов и прочих – приструнивает. Он и стол-то в Суздаль перенес, чует мое сердце, чтобы поближе к буртасскому Бряхимову городку быть – больно место для торговли удачное [56]. И сведения о сопредельных землях собирает, я для него в каждый большой караван своих людишек… м-да. Разные князья, Леха, разные. А что в бегах, то это… иное дело и иной разговор.

– А что за дело-то? – жадно спросил Анисим.

– Знаешь, Осьма, а чесотку-то твою вылечить можно. – Алексей мгновенно нашел способ увести разговор от скользкой темы. – Она же у тебя не телесная, а… гм, умственная – след того страха, который тебе перенести довелось. Наверняка волхва с этим справиться способна. Саввушку-то моего она тоже от пережитого страха лечить взялась.

– Нет уж, перетерплю как-нибудь. Не каждый же день в лесу телешом сидеть приходится, а зимой так и вовсе благодать. – Осьма замахал руками на собирающегося что-то сказать Алексея. – И с дитем напуганным меня не равняй, я сам кого хочешь напугать могу… ежели для дела понадобится.

– Ну, как знаешь…

– Так ты княжьим ближником был? – все не мог угомониться Анисим. – А чего ж тогда…

– Да, сурово это с муравейником-то, – опять перебил Алексей. – У меня вот тоже одного половцы поймали. Привязали к коню и погнали вскачь, так и волочился по земле, пока мясо с костей не соскоблилось.