Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ. - Цао Сюэцинь. Страница 78

— Да ты совсем пьян, иди спать! — крикнула жена. — Кто у кого отнял жену? Ничего подобного не было, и незачем молоть вздор.

— Откуда вы, сидя дома, можете знать, что творится на свете? — рассердился Ни Эр. — В позапрошлом году мне повстречался как-то в игорном доме некий Чжан. Он-то и жаловался, что эти Цзя отняли у него жену, и спрашивал, как ему быть. Я же еще и уговаривал его не поднимать шума. Не знаю, куда этот Чжан подевался — с тех пор я его не видел. А если бы встретил, знал бы, что делать! Посмотрел бы я тогда, как будет подыхать этот подлец Цзя Юнь! Погодите, придется вам еще не раз поклониться в ножки господину Ни Эру!

Поворчав, Ни Эр улегся и захрапел. Жена и дочь сочли его речи за пьяную болтовню и не придали им никакого значения.

На следующее утро Ни Эр, едва проснувшись, отправился в игорный дом. Но об этом мы рассказывать не будем.

Цзя Юйцунь между тем возвратился домой, спокойно проспал всю ночь, а наутро рассказал жене о своей встрече с Чжэнь Шиинем.

— Почему же ты не вернулся и не разыскал его? — стала упрекать Цзя Юйцуня жена. — А если он сгорел? разве не бессовестно покинуть друга в беде?!

Из глаз женщины покатились слезы.

— Он не от мира сего, — оправдывался Цзя Юйцунь, — сам ведь не захотел с нами жить.

— Господин! — донеслось в это время из-за дверей. — Вернулся слуга, которого вы посылали к сгоревшему храму.

Цзя Юйцунь вышел из комнаты.

Слуга почтительно справился о его здоровье и доложил:

— Господин, получив ваше повеление, я возвратился к храму и, не дожидаясь, пока утихнет огонь, бросился искать монаха, но хижина его сгорела дотла. Я обошел пепелище, но нашел только молитвенный коврик да чашку. Даже останков монаха обнаружить не удалось. Боясь, что вы не поверите мне, я хотел в доказательство привезти коврик и чашку, но они рассыпались в прах, едва я к ним прикоснулся.

Выслушав слугу, Цзя Юйцунь подумал, что Чжэнь Шиинь отошел к бессмертным, и сделал знак слуге удалиться.

Жене Цзя Юйцунь ни словом не обмолвился о том, что Чжэнь Шиинь сгорел, лишь сказал:

— Никаких следов обнаружить не удалось. Видимо, Чжэнь Шиинь успел уйти.

После этого Цзя Юйцунь прошел в кабинет, желая наедине с самим собой поразмыслить над словами Чжэнь Шииня, как вдруг слуга доложил:

— За вами прислали из императорского дворца. Цзя Юйцунь сел в паланкин и отправился ко двору.

В приемной он услышал разговоры:

— Начальник по сбору хлебного налога провинции Цзянси господин Цзя Чжэн провинился по службе и прибыл на аудиенцию поблагодарить государя за оказанное ему снисхождение.

Цзя Юйцунь повидался с несколькими высшими сановниками, прочел указ о злоупотреблениях чиновников из приморских провинций и поспешил разыскать Цзя Чжэна. Выразив ему свое сочувствие, Цзя Юйцунь поздравил Цзя Чжэна с государевой милостью и осведомился, благополучно ли тот доехал. Цзя Чжэн в свою очередь подробно рассказал, за что был снят с должности.

— Вашу благодарность государю уже передали? — спросил Цзя Юйцунь.

— Передали, — отвечал Цзя Чжэн. — Надеюсь, после обеда государь меня примет.

Пока они разговаривали, из внутреннего дворцового зала передали повеление Цзя Чжэну войти. Цзя Чжэн торопливо направился в зал. Преданные ему сановники остались ждать у дверей.

Через некоторое время Цзя Чжэн появился весь в поту. Сановники бросились к нему, забросали вопросами.

— Напугался до смерти, ох и напугался! — твердил Цзя Чжэн. — К счастью, благодаря вашей дружбе ничего плохого со мной не случилось!

— О чем вас спрашивал государь?

— Государь спрашивал о тайном провозе оружия через границу провинции Юньнань, — отвечал Цзя Чжэн. — Оказывается, в этом деле замешан один из близких людей тайши Цзя Хуа, и государь сразу вспомнил одного из наших предков. Я сказал государю, что нашего предка звали не Цзя Хуа, а Цзя Дайхуа. Тогда государь улыбнулся и говорит: «А разве чиновника, который прежде занимал должность начальника военного ведомства, а затем был понижен в чине до правителя области, не зовут Цзя Хуа?»

Цзя Юйцунь испуганно вздрогнул. Он догадался, что речь шла о нем, так как имя его было Хуа, и спросил:

— Что же вы ответили государю?

— Я объяснил ему: «Тайши Цзя Хуа действительно родом из провинции Юньнань, а нынешний правитель области, который тоже принадлежит к роду Цзя, уроженец провинции Чжэцзян». Государь спросил: «Цзя Фань, о котором нам доносил правитель округа Сучжоу, одного с тобой рода?» Я поклонился и ответил: «Да». Государь внезапно побледнел от гнева. «На что же это похоже, если он позволяет своим рабам силой отбирать жен и дочерей у честных людей?» Я растерялся и не знал, что ответить. Тогда государь снова спросил меня: «Кем тебе приходится Цзя Фань?» Я ответил: «Родственником из дальней ветви нашего рода». Государь усмехнулся и отпустил меня. Ну разве это не удивительно?

— Странно! — воскликнули все. — Как могли произойти сразу два дела, в которых замешаны Цзя?

— Ничего удивительного в этом нет, — заметил Цзя Чжэн, — нехорошо только, что в обоих случаях упоминается фамилия Цзя. Наш род древний и многочисленный и расселился по всему государству. Если даже удастся избежать неприятностей, ничего хорошего мне ждать не приходится, ведь государь запомнил фамилию «Цзя»!

— Вам-то чего бояться? Государь знает, где истина, а где ложь.

— Охотно ушел бы со службы, — признался Цзя Чжэн, — только повода нет отставку просить. Да и что тогда будет с нашими наследственными титулами?

— Вам снова предстоит служить в ведомстве работ, — заметил Цзя Юйцунь, — а насколько мне известно, у столичных чиновников провинностей по службе не бывает.

— Пусть так, — возразил Цзя Чжэн, — но я дважды служил в провинции, и оба раза неудачно, сейчас пострадало мое доброе имя.

— Перед вашими способностями можно лишь преклоняться, — воскликнули сановники. — Ваш старший сын тоже человек достойный. А вот с племянником советуем вам быть построже.

— Я не слежу за племянником, поскольку редко бываю дома, — отвечал Цзя Чжэн, — но, признаться, очень за него беспокоюсь. Спасибо, что по-дружески мне об этом напомнили! А не слышали, мой племянник из дворца Нинго тоже занимается неблаговидными делами?

— Ничего особенного о нем мы не слышали, просто кое-кто из чиновников да придворных его недолюбливает, — последовал ответ. — Прикажите племяннику быть постарательнее в делах!

Поговорив еще немного, все обменялись поклонами и разошлись.

Вернувшись домой, Цзя Чжэн первым делом спросил, как чувствует себя матушка Цзя, а дети и племянники в свою очередь справились о его здоровье. Потом Цзя Чжэн направился в зал Процветания и счастья, где его встретила госпожа Ван.

Цзя Чжэн поклонился матушке Цзя и рассказал, что ему пришлось пережить после того, как они расстались. Матушка Цзя принялась расспрашивать о Таньчунь, о том, как прошла ее свадьба.

— Я так торопился, отправляясь в путь, — промолвил Цзя Чжэн, — что не успел повидаться с Таньчунь. Однако люди из семьи ее мужа говорили, что живется ей хорошо. Свекор и свекровь шлют вам поклон. Нынешней зимой или будущей весной они собираются переехать в столицу. Это было бы очень неплохо. Боюсь только, что из-за всяких неприятностей в приморских провинциях отъезд их задержится.

Узнав, что у Цзя Чжэна все кончилось благополучно, а Таньчунь в семье мужа живет хорошо, матушка Цзя перестала печалиться и заулыбалась.

От старой госпожи Цзя Чжэн пошел к старшему брату, повидался с младшими родственниками и назначил на следующий день церемонию в храме предков по случаю благополучного возвращения.

Едва Цзя Чжэн вернулся в свои покои и повидался с госпожой Ван, как на поклон к нему пришли Баоюй и Цзя Лань.

Все время тревожившийся о сыне Цзя Чжэн, заметив, что вид у Баоюя здоровый, успокоился. Он не знал, что сын лишился разума, и, увидев его, забыл обо всех своих злоключениях и преисполнился благодарностью к матушке Цзя за то, что сумела сделать Баоюя счастливым. Баочай расцвела, Цзя Лань сделал большие успехи в учебе. Только Цзя Хуань ничуть не изменился, и это немного омрачило радость Цзя Чжэна.