Улыбка пересмешника - Михалкова Елена Ивановна. Страница 52

Скажите на милость, почему бы Кириллу Кручинину не убить свою жену?

Помните, я уже задумывалась над этим? И пришла к выводу, что слишком мал шанс удачного развития событий – удачного для меня, вы понимаете? Но зачем ждать шанса, если можно самой подтолкнуть события в правильную сторону?

Не сомневаюсь, сейчас вы сочли меня жестокой... Поверьте, мне не доставляет удовольствия мысль о том, что придется пожертвовать этой славной девочкой. Но глупо из-за сантиментов отказываться от возможности, которую ждал много лет! Клянусь вам, я искренне жалею ее, но Кирилл не оставил мне выбора. Это игра, понимаете? Либо вы пешка и вас едят, либо вы игрок, и тогда, хотите вы того или нет, вам придется жертвовать пешкой. Моя игра стала значить для меня так много, что теперь я готова пожертвовать любой фигурой на доске, если это поможет мне выиграть партию.

Знаете, что я поняла? Я становлюсь такой же, как мой муж. Нет, даже хуже, потому что Кирилл всегда был зверем: сначала маленьким зверьком, потом молодым, наглым, свирепым, и, наконец, стал взрослым матерым хищником. А я считала себя человеком. С каждым моим следующим шагом человеческого во мне остается все меньше, и вылезает звериное, темное, отчасти пугающее меня саму, но отчасти вызывающее восхищение, как некая скрытая способность, которой я сама от себя не ожидала. Быть зверем – значит выбирать любые пути для достижения своей цели, и если вы как следует поразмыслите, то поймете, что это означает быть свободным.

Доставая телефон, я не имела ни малейшего понятия, как буду использовать маленькую Алису во второй раз. Моя рыжеволосая золотая рыбка, исполняющая желания, должна сама попасться в сеть, но из чего я сплету ее, мне пока неизвестно. Передо мной маячил самый простой вариант: рассказать ей всю правду о нас с Кириллом и показать досье, собранное на него, – уверена, там было чему произвести на нее впечатление. Я даже пожалела, что такая тривиальная мысль не пришла мне в голову раньше, и вместо этого я пошла куда более извилистым путем, на котором закономерно потерпела поражение.

Но рассказать правду – самое простое... Следовало подумать, как разыграть мой спектакль дальше, чтобы золотая рыбка не только не выскользнула из сети, но и заманила в нее акулу, а поэтому нельзя было потерять ни крупицы информации. Никогда не представляешь, что именно пригодится в качестве наживки.

Из фирмы, занимавшейся для меня сбором сведений, мне звонили накануне, и я знала, что ничего существенного они не нашли. Человек, вышедший из тюрьмы за покушение на убийство Кирилла Кручинина, переехал жить в Краснодар, и уже поэтому не представлял для меня интереса. Я не спросила, появились ли новые факты по Алисе Кручининой – я давала задание раскопать по ней все, что только возможно, – но здесь на успех вряд ли приходилось рассчитывать.

Тем не менее я позвонила своему помощнику и распорядилась привезти мне все данные, собранные сотрудниками фирмы. Интернет, обещанный мне при заселении, не работал в отеле уже вторые сутки, а бегать с ноутбуком в поисках подходящего кафе, где можно было бы подключиться к Сети, не входило в мои планы.

Только после этого я стала собираться, изредка поглядывая на часы – до встречи оставалось сорок минут. В сумочке, которую я чудом не потеряла, бродя по городу в приступе паники (теперь мне было стыдно вспоминать об этом), обнаружилась брошь, найденная сыщиком в шалаше. Золотая птица с зеленым глазом... Я в который раз вспомнила о Сене и подумала, что он обязательно помог бы мне, если был бы жив. Он хорошо ко мне относился.

Я надела тонкое черное платье и приколола к нему брошь. Золотое на черном... Могло получиться крикливо, но не получилось: смотрелось изысканно и загадочно. Мне снова подумалось невесть отчего, что птица поможет мне, и я подмигнула ей перед тем, как отвернуться от зеркала.

Обнаружив побег пленника, Сергей и Макар отреагировали на это по-разному: первый выругался и метнулся наружу, но быстро убедился, что Данилы Прохорова простыл и след. Второй пожал плечами, сбросил с кресла рассыпанные ручки, и упал в него, откинувшись на спинку. Когда запыхавшийся Бабкин вернулся, Макар созерцал любимую фотографию, висевшую на стене: маяк, стоявший над скалистым обрывом.

– Вот сукин сын... – выдохнул Сергей. – Как он ухитрился?..

– Судя по замеченной мною скрепке, открыл ею наручники. Парень-то не так прост, как показался вначале.

– Мне он и вначале не показался простым. Что будем делать?

– Да ничего, – пожал плечами Илюшин, не сводя глаз с маяка. – Зачем нам что-то делать? Работа выполнена, а Венесборг и ее смуглый поклонник пусть разбираются сами.

– А если он ее убьет?

Макар перевел на него взгляд, и в нем мелькнула ирония.

– Неужели тебя это огорчит? Ладно, ладно, шучу! – Он поднял ладонь в предостерегающем жесте, видя, что напарник рассержен. – Успокойся, не убьет. Сейчас он направляется к своей машине в надежде, что ее не угнали за последние несколько часов, а после помчится домой со всей скоростью, на которую способен его «Чероки».

– У тебя волшебное зеркальце завалялось, а? – поинтересовался Бабкин. – Откуда такая уверенность? По-моему, все совсем иначе: сейчас он выслеживает нашу клиентку, чтобы закончить то, в чем мы ему помешали.

– Этот тип не показался мне слабоумным, а сделать то, что ты ему приписываешь, может только слабоумный. Если его действительно нанял бывший муж, он сообщит ему о провале всей операции и заляжет в кусты. Мы его видели, мы можем дать показания, так не дурак же он, в конце концов! Зачем ему подставляться с убийством или похищением, если он станет первым, на кого падут подозрения?

– Ты упускаешь кое-что из виду. – Бабкин опустился у стены и запрокинул голову назад, разминая хрустнувшую шею. – Если его нанял бывший муж, то все правильно. А если нет? Если он преследует ее по каким-то личным мотивам? Тогда он воспользуется ситуацией, выследит ее и прикончит.

Илюшин хотел заметить, что это их уже не касается, но посмотрел на крутящего шеей напарника и передумал.

– Ты у нас просто ходячая совесть! – недовольно заметил он. – Опекун дамочек, попавших в беду. Раньше я не замечал в тебе такого альтруизма.

– Должен же тебя хоть кто-то уравновешивать, циничный ты наш, – парировал Бабкин. – А бабу мне просто-напросто жалко. Загнала сама себя в переплет, а потом махнула на себя рукой. Обидно, если такая красота пропадет.

– Искусственная, прошу заметить, – уточнил Макар.

– В каком смысле?

– В таком, что природа, конечно, потрудилась над лицом госпожи Венесборг, но не меньше над ним потрудился пластический хирург. Ладно, это лирика. Как ты собираешься ее искать?

Вместо ответа Сергей выразительно посмотрел на телефон.

– Ну-ну, – отозвался Илюшин. – Попробуй.

Бабкин набрал номер, подождал и, когда трубку сняли, торжествующе взглянул на Макара.

– Виктория?... Да, Сергей. Хотел спросить – с вами все в порядке? Нет, почему... А где вы сейчас? Ага, ясно. Так, значит, в порядке?... Ну и отлично. Всего хорошего.

– Где она? – спросил Макар по окончании разговора.

– В гостинице. Говорит, что нормально доехала и теперь собирается отдохнуть. Она не настроена общаться, отвечала односложно, но вполне любезно.

– Предлагаю тебе на этом успокоиться, – небрежно посоветовал Илюшин. – Или ты собираешься убедиться своими глазами, что она сказала тебе правду? – добавил он, видя, что Бабкин оглядывается, словно что-то ищет.

Сергей отыскал наконец визитку гостиницы и похлопал Макара по плечу.

– Я всего лишь собираюсь довести дело до конца. Много времени это не займет – съезжу к отелю, осмотрюсь, проверю, не околачивается ли там наш сбежавший похититель. Если я прав, то он обнаружится рядом с ней.

Пока она стояла в дверях ресторана, спокойно оглядывая зал и ища его глазами, пока неторопливо шла, покачивая бедрами, которые обрисовывало черное, очень идущее ей платье, Кирилл смотрел на нее с улыбкой и думал о том, как хорошо было бы ударить ее по лицу прямо сейчас, как только она подойдет. Не просто дать пощечину, а вмазать кулаком, от души, чтобы хрустнули выбитые зубы, а подбородок залило кровью.