Записки Юлия Цезаря и его продолжателей - Цезарь Гай Юлий. Страница 41

41. Увлеченный своим успехом и ожидая, что с Цезарем случится то, чего он для него хотел, Фарнак захватил всеми своими войсками Понт. Там он вел себя как победитель и жестокий тиран, поставивший себе целью укрепить за собой высокое положение своего отца, — только с большею удачею: он взял с бою много городов и разграбил достояние римских и понтийских граждан; тех, кто были привлекательны своей красотой и юностью, он подверг таким наказаниям, которые бедственнее самой смерти. Вообще никто против него не защищался, и он занимал Понт, хвастаясь, что вернул себе отцовское царство.

42. Около этого же времени Цезаря постигло несчастье и в Иллирии. Эта провинция была в предыдущие месяцы занята не только без позора, но и со славой. Хотя она отнюдь не имела запасов для содержания целых армий и была вконец опустошена происходившей по соседству войной и внутренними раздорами, однако посланный туда летом с двумя легионами и с полномочиями претора квестор Цезаря Кв. Корнифиций своими благоразумными действиями и бдительностью не только занял, но и защитил ее — особенно тем, что всячески избегал каких-либо опрометчивых движений вперед. Именно он завоевал много крепостей, лежащих на высоких местах, выгодное положение которых соблазняло их обитателей спускаться вниз для нападений, и отдал их в добычу своим солдатам. Хотя добыча эта при совершенно безнадежном состоянии провинции была мала, однако она была приятна солдатам особенно потому, что была приобретена их храбростью. Кроме того, когда Октавий, бежавший после сражения при Фарсале (27) с большим флотом, направился в этот залив, то Корнифиций при помощи немногих кораблей ядертинов, которые всегда сохраняли исключительную верность нашему государству, рассеял Октавиевы корабли и овладел ими. С присоединением этих взятых в плен судов к судам союзников он мог отважиться даже на морское сражение. Цезарь, победоносно преследуя на другом конце света Гн. Помпея, услыхал, что многие из его противников собрали после поражения остатки своих войск и устремились в Иллирию вследствие ее соседства с Македонией. Тогда он послал к Габинию (28) письменный приказ двинуться с недавно набранными легионами новобранцев в Иллирию на соединение с Кв. Корнифицием и защищать эту провинцию от могущих приключиться опасностей, а если ее можно охранять небольшими силами, то привести легионы в Македонию. Цезарь был убежден, что, пока жив Помпей, весь этот край снова поднимет войну.

43. Габиний прибыл в Иллирию в трудное время года — зимою. Думал ли он, что провинция довольно богата, приписывал ли многое счастью Цезаря, или полагался на свою собственную доблесть и опытность, благодаря которой он часто выходил невредимым из военных опасностей и в качестве самостоятельного вождя с успехом вел важные операции, — как бы то ни было, провинция, отчасти опустошенная, отчасти неверная, помочь ему не могла, да и сам он не был в состоянии подвозить к себе продовольствие морем, которое было недоступно для него из-за бурь. Таким образом, стесненный большими затруднениями, он вел войну не так, как хотел, но так, как был вынужден. И поневоле ему приходилось в очень суровую погоду завоевывать крепости или города из-за нужды в провианте, причем он часто терпел поражения, а варвары настолько стали презирать его, что принудили его принять бой на походе во время его отступления в приморский город Салону, в котором жили очень храбрые и верные римские граждане. Потеряв в этом сражении более двух тысяч солдат, тридцать восемь центурионов и четырех трибунов, Габиний с остальными силами отступил в Салоны и там, изнемогая от всякого рода затруднений и нужды, через несколько месяцев умер от болезни. Его несчастья при жизни и внезапная смерть внушили Октавию большую надежду на овладение провинцией. Но столь могущественная на войне судьба, распорядительность Корнифиция и доблесть Ватиния не дали ему долго наслаждаться счастьем.

44. Ватиния, который в то время был в Брундисии (29) и узнал о происшествиях в Иллирии, Корнифиций часто приглашал в своих письмах подать помощь провинции. Вместе с тем Ватиний слыхал и о том, что М. Октавий заключил с варварами договоры и во многих местах делает нападения на наши гарнизоны, частью сам со своим флотом с моря, частью на суше, употребляя для этого отряды варваров. Хотя Ватиний был очень болен и его физические силы не были на уровне его воодушевления, однако силою воли он победил физическую слабость и затруднения, связанные с зимним временем и спешными приготовлениями к военным действиям. Так как у него самого было мало в гавани военных судов, то он послал в Ахайю письмо к Кв. Калену (30) с просьбой прислать ему эскадру. Но это дело шло медленнее, чем того требовало опасное положение наших солдат, которые не были в состоянии выдержать нападение Октавия. Тогда Ватиний прикрепил носы к своим довольно многочисленным, но по размеру не совсем подходящим для морского сражения весельным судам. Присоединив их к военным кораблям и тем увеличив свой флот, он посадил на него ветеранов, которые во время переправы армии в Грецию были оставлены в большом количестве из всех легионов в Брундисии для лечения, и двинулся в Иллирию. Некоторые города, которые отложились от нас и отдались Октавию, он завоевывал, если же они были упорны в своем решении, то он обходил их, и вообще ничем себя не связывал и нигде не задерживался, но со всей возможной быстротой преследовал самого Октавия. Когда последний осаждал с суши и с моря Эпидавр, где был наш гарнизон, Ватиний своим приходом заставил его снять осаду и выручил наш гарнизон.

45. Когда Октавий узнал, что эскадра Ватиния состоит в значительной степени из весельных судов, то, полагаясь на свой флот, он стал у острова Тавриды. В этом направлении крейсировал и преследовавший его Ватиний. Он, впрочем, не знал, что Октавий стоит там, но вообще решил продолжать погоню за ним по мере его продвижения вперед. При приближении к Тавриде корабли Ватиния рассеялись от бурной погоды, а также и потому, что не подозревали близости неприятеля. Но вдруг Ватиний заметил, что против него идет корабль с военным экипажем и со спущенными до середины мачты реями. Тогда он немедленно приказал подтянуть паруса, спустить реи и взяться за оружие, затем поднял знамя и этим дал сигнал шедшим непосредственно за ним кораблям делать то же самое. Ватинианцы начали готовиться к бою, будучи застигнуты врасплох, а Октавиевы корабли в полной готовности один за другим стали выходить из гавани. Обе боевые линии выстроились. В эскадре Октавия было больше стройности, в эскадре Ватиния — больше воодушевления.

46. Хотя Ватиний видел, что ни величиной, ни числом своих судов он не может померяться с врагом, он предпочел пойти на риск, приняв сражение. Поэтому он первый с своей квинкверемой атаковал квадрирему самого Октавия. Когда тот с большой быстротой и храбростью пошел на веслах против него, то их корабли так сильно столкнулись нос с носом, что корабль Октавия был зацеплен носом Ватиниева корабля, вонзившимся в его деревянный корпус. С обеих сторон в разных местах завязался ожесточенный бой, но главные атаки направлялись на суда вождей: так как каждый корабль пытался подать помощь своему главнокомандующему, то на очень узком пространстве разыгралось большое рукопашное сражение. И чем больше удавалось сражаться при тесном соприкосновении кораблей, тем больше брали верх солдаты Ватиния: с изумительной храбростью, без всякого колебания они перепрыгивали со своих кораблей на корабли врагов и, далеко превосходя их храбростью в рукопашном бою, сражались очень удачно. Квадрирема самого Октавия была пущена ко дну; кроме того, многие суда были взяты или пробиты носами и потоплены; флотские солдаты Октавия были частью перебиты на кораблях, частью сброшены в море. Сам Октавий спасся на лодку, но так как на нее устремилось в бегстве много народа, то она затонула; он был при этом ранен, но все-таки доплыл до своего капера, который и принял его; а затем, когда ночь положила конец сражению, Октавий бежал на парусах при большой буре. За ним последовало несколько его кораблей, случайно спасшихся от гибели.