Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Голодный Александр Владимирович. Страница 15
Размявшись, проветрив комнату, перешли к чаю с пиццей. Теперь уже настроение поднимал Кемаль, затеяв шутливую перебранку за «кусочек побольше» и преподнеся в юмористическом виде нашу эпопею в тоннелях метро.
Командир резюмировал:
– Что худой, что здоровый – два желудка. Все мысли только о еде и комфорте.
Лара с одобрительной улыбкой:
– Да, смотрю, вы там от недостатка бытовых удобств не страдали.
Здоровяк подтверждает:
– Инженер в команде – главная сила.
Ближе к одиннадцати парни, вызвав машину, стали собираться.
– Мальчики, спасибо вам. Как мы хорошо сегодня посидели!
– Тебе спасибо, Лори. Все было очень вкусно.
Прибыла охрана, парни, пожав мне руку и поцеловав в щечку Ларису, уехали.
Убрав комнату и перемыв посуду, мы не стали затягивать процесс перехода в горизонтальное состояние.
Уже засыпая, я наконец-то сформулировал бродившую на задворках сознания мысль. Заключалась она в одном вопросе: почему меня все только хвалят?
Ни одного разноса, никаких нравоучений, нет ничего, относящегося к воспитательному процессу. Холят и лелеют, как бриллиант из гохрана. И началось такое отношение – прикидываю сроки – на следующий день после встречи с Ларисой. Там, в ядерном учебном центре.
Так не бывает в военной организации. Ладно бы после второго прибытия, когда уже точно стало известно, что я пришелец… Или они об этом знали с самого начала? Точнее, определили данный факт во время отборочных сборов?
И тогда особое отношение Ларисы… Смотрю на доверчиво прижавшуюся, тихо дышащую во сне женщину, вспоминаю, как она плакала тогда в госпитале, как не смогла сдержать чувства в день моего возвращения… Нет, она действительно любит.
Но аналитическая часть сознания подбрасывает новую деталь. Создается устойчивое впечатление, будто окружающие всячески подчеркивают – «ты свой, ты из нашего мира». Ученые разбирают экстрасенсорные способности, старательно обходя первопричину их возникновения, полностью отсутствуют вопросы по моему родному миру, как, впрочем, и по миру Британской Колониальной империи. Совершенно забыт (ощущаю угрызения совести) собрат по телу, словно его и не было. Ни разу не слышал вполне естественного сравнения его с собой. Почему?
Круг общения предельно ограничен. Впрочем, это можно списать на повышенные меры секретности.
В общую картину идеально укладываются интенсивные тренировки – по возвращении хочется только есть и спать, других интересов не остается. Ну, – снова кошусь на Лару – еще уделить внимание любимой женщине.
И на закуску логические выкладки по ней же, родной. Взяв за основу, что она психолог от Бога и доверенное лицо руководителя… Цинично рассуждая, поведение Ларисы вполне возможно охарактеризовать одним словом: мотивация. Создание для меня, нежно и страстно ею любимого, стойких психологических стимулов выполнения поставленных нереальных задач. Например, устроить адский фейерверк в Лондоне.
Нет, стоп. Насмотревшись на добившуюся своего английскую колониальную власть, этот саммит заговорщиков я бы и сам отправил к дьяволу в гости без малейших душевных терзаний. И вообще, товарищ майор, от дурных мыслей болит голова и развивается импотенция.
Поэтому хватит страдать фигней, милую поближе под бочок и баиньки!
Войдя в накатанную колею, дни летели один за другим. Несмотря на бурные протесты ученых, границы физической подготовки раздвинули и на послеобеденное время, добавив лыжный кросс на пять километров. Не знаю, как насчет повышения выносливости, но такими темпами инструкторы меня загоняют еще до начала операции. В итоге Лара с тщательно скрываемым жалостливым выражением вечером подсовывает самые лакомые и сытные кусочки. Кажется, что и в столовой обеденные порции стали увесистее. Впрочем, вряд ли – расплачиваюсь как обычно.
Как-то бреясь утром, обратил внимание – а ведь действительно, похудел. Ну-ка…
Поразительная вещь – не могу найти любимого девайса Княжевской. Не понял?
– Лара, а где твои весы?
Навороченный немецкий агрегат повышенной точности, источник огорчений и мерило привлекательности исчез.
– Сломались, Саша. Я в ремонт сдала.
– Лара, ты забыла, кто с тобой живет?
Подошла, нежно обняла, с заботой провела по щеке:
– Саша, ты приходишь такой уставший, измотанный… Просто жалко тебя еще чем-то нагружать.
– Но на вечернюю историю и…
Моя рука многозначительно проходит по спинке и чуть ниже. Продолжаю:
– …особое внимание любимой женщине сил ведь хватает?
– Вот и нечего их тратить на всякую ерунду.
С некоторой долей эротического кокетства:
– А то как я – без особого внимания?
Изменив тон:
– Ты взвеситься хотел?
– Да.
– Саша, я тебе и так скажу – ты заметно осунулся. Я поговорю с Ильей Юрьевичем – пусть даст команду уменьшить нагрузку.
– Только стрельбу урезать не надо.
– Это я помню, милый.
Тренировки, кстати, сократили ненамного, но зато добавили медицинские процедуры. Подремав с капельницей, пройдя массаж с экзотично пахнущими мазями, чувствовал бодрость и заметное повышение тонуса организма.
На шестой день вечером ко мне в номер постучал Ахмет.
– Заходи, командир. Чайник поставить?
– Нет, спасибо, я на минуту. Завтра, Искандер, переходишь к практическим тренировкам. Полезешь с нами под землю.
Уточняю:
– Куда?
– В подземную Москву. Ты думаешь, где мы каждый день после обеда пропадали? Пока кто-то бессовестно дрых, прикрываясь отечественной наукой, мы по таким местам шатались!..
– Хоть бы пригласили, Ахмет. Мне эта наука…
– Вот и приглашаю. Готовься морально. Такое узреешь и унюхаешь… Впечатления гарантированы.
Вот это дело! Отличная новость. Конечно, тренировки – вещь полезная, но как-то уже соскучился по адреналину. А уж в теплой боевой компании – особенно. Интересно, на сколько по времени выход?
Словно читая мысли, вернее, уточняя задачу, командир продолжил:
– Идем на сутки.
С оттенком просьбы, самую малость ерничая:
– Так что ты уж там у Ларисы Сергеевны выспаться постарайся.
Что должен отвечать настоящий военный в любой ситуации?
– Есть.
На следующее утро прибываю в службу экипировки, держа в руках пакет с домашними пирогами – Лара с вечера постаралась.
Напарники уже получили спецодежду, амуницию и раскладывают по удобным даже на вид ранцам упаковки сухого пайка.
– Искандер, здорово! Присоединяйся. Вон твоя ведомость, получай товар.
– Есть, командир. А что еды так много – пикник намечается?
– Вас с Кемалем хрен прокормишь, а магазинов там нет. Если серьезно – продуктов на двое суток, мало ли как дело обернется. Сдать назад всяко проще.
– Ясно.
Сверяясь со списком, разобрался в выложенных на широкую столешницу предметах экипировки, расписался и вернул лист молчаливому обстоятельному прапорщику. Два суточных рациона, два налобных фонаря, столько же ручных, знакомый прибор ночного видения, комплекты запасных аккумуляторов, пять литровых мягких фляг-медуз, уже заправленных.
В ответ на вопросительный взгляд Кемаль пояснил:
– Твоя любимая вода, с глюкозой. Медики шаманили.
Дельно.
Дальше аптечка, моток тонкого, но прочного альпинистского шнура, рулон коврика и, собственно, одежда. Трикотажные трусы типа широких плавок с ширинкой, плотной ткани, слегка тянущаяся футболка, теплые кальсоны и рубаха, шерстяные носки. Непромокаемые комбинезонные брюки по грудь на лямках, высокие, легкие, но прочные сапоги с оригинальными застежками на голенищах. Теплая куртка с капюшоном, тоже не самого простого покроя с несколькими внутренними карманами, двухслойная вязаная шапочка, перчатки. Оперативная кобура? Командир утвердительно кивает:
– Бери, не стесняйся.
Раздевалка находилась в соседней комнате. Привередливо проверяя каждый шаг, парни следили, как я переодеваюсь.