Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Голодный Александр Владимирович. Страница 16

Пройдясь взглядом по «подсохшей» фигуре, Кемаль сочувственно заметил:

– Исхудал ты, Искандер…

Честно говоря, ждал продолжения, какой-нибудь шутливой военной подначки вроде: «Небось с Ларисы всю ночь не слазишь», но почему-то не последовало. Более того, уловил во взглядах напарников явное соболезнование. Нехорошие подозрения зашевелились в голове. Что-то не то со здоровьем? Нет, вряд ли. При таком плотном медицинском контроле – исключено. Скорее всего сказывается напряженная подготовка.

Белье оказалось точно по размеру. Плотное, но эластичное, легло, как вторая кожа.

Шерстяные носки, затем полукомбинезон. Очень интересный многослойный материал. Командир поясняет:

– Классная вещь. У нас все охотники и рыбаки о таких мечтают. Водонепроницаемые, но дышащие. По пояс в воде ходить можно.

Широкая утягивающая манжета на голени и лямка – сапоги чуть ли не сами скользнули на ноги. Ага, вот зачем застежки – обувь и брюки превратились в единое целое.

Кобура, куртка, шапочка. Тепло, легко, удобно.

– Готов? Пойдем дальше.

Мой рюкзак одной левой подхватил Кемаль.

Комната для хранения оружия. Напарники получили АПС, в мою кобуру лег привычный «Правый» – браунинг, с которым постоянно работал на стрелковой подготовке. Так сложилось, что из него стреляю с правой руки. Снаряжаем по три запасных магазина. Глушители. Наверное, правильно – подземелье, как и заснеженные горы, громких звуков не любит.

Нож. Длинный, обоюдоострый, по балансу схожий с тренировочными кинжалами. В специальный карман-ножны куртки. Удобно, как раз под рукой.

Заканчиваем сборы у электронщиков. Коробочка портативной рации отправляется в нагрудный карман полукомбинезона, на левом запястье застегиваю ремешок навороченного прибора – часы, радиометр, барометр, даже газоанализатор. Легкий изолирующий противогаз в прорезиненной сумке. Судя по размерам, без нанотехнологий не обошлось.

Готовы. Вперед.

Тонированный микроавтобус высадил нашу тройку у дома старой, «сталинской» постройки, возле входа в подвал. Поджидавший неприметный парень в гражданском, звякнув ключами, распахнул обшарпанную металлическую дверь. Только и успели, что вдохнуть подпорченного выхлопными газами воздуха, да увидеть грязноватые дворовые сугробы.

В подвале когда-то функционировала собственная домовая котельная. Большая часть оборудования уже демонтирована, но солидного размера печь осталась. Ахмет, указывая, поясняет:

– Нам туда.

Открыв заслонку, на карачках забираемся внутрь. Так же на четырех костях, цепочкой, пройдя печь насквозь, открываем еще одну заслонку и оказываемся в достаточно просторном запечном пространстве. Щелкают кнопки фонарей – все закрыто, здесь совсем темно.

В кирпичной стене небольшая металлическая дверка. Вынув из рюкзака ломик-фомку, командир вставляет прямой конец в незаметное отверстие, резко толкает. Металлический лязг, дверка приоткрывается. За ней уходящая вниз шахта. Из глубины тянет нездоровым тепловатым воздухом с явной примесью гнили и крысиного дерьма.

Глянув вниз, с азартным предвкушением цитирую ставшую классической фразу:

– Как мне всего этого не хватало!

Ответ не разочаровывает:

– Ты никогда особым умом не отличался.

Улыбающиеся лица друзей подтверждают: фильм «Хищник» существует и здесь, а здоровяк Арни во всех мирах остается любимым героем спецназа.

Ставлю ноги на первую, покрытую ржавчиной скобу.

Да уж, не лондонское метро. Подземелья Москвы просто поражают своей запущенностью и отвратительным инженерным состоянием. Как я понял, более новая ливневка с железобетонными трубами осталась наверху, а здесь господствует гнилая, щедро покрытая плесенью и колониями грибов кирпичная кладка. Причем возраст некоторых стен совершенно затрудняюсь определить.

Позавтракав в обширном зале с частыми колоннами (судя по настенной росписи, излюбленном месте диггеров), ориентируясь по карте командира и компасу-инерционнику, мы старались выдержать общее направление движения. Не оставляло ощущение, что путь еще и понижается.

– Осторожно, яма.

– Понял.

Экзотический маршрут составлял истинный ценитель этого дела. Узкие щели, заросшие скользкими колониями грибов, сменяли просторные коридоры с хлещущими из труб и просто отверстий потоками бурой субстанции, ручьи под ногами превращались в небольшие речки и даже озера, которые приходилось форсировать, окунувшись по пояс. И везде под ноги попадались колдобины и обломки кирпичей, какой-то трудноопределимый ржавый металлический хлам. И еще здесь было скользко. Не падать пока удавалось (в отличие от смачно матерящегося шепотом здоровяка), но опираться рукой о склизкую стену в попытке удержать равновесие – удовольствие еще то.

«Насмешила» двухметровая в диаметре бетонная труба, в которую отходы попадали не ровным потоком, а импульсами, повинуясь каким-то своим прихотливым законам. Я едва успел опустить голову (слава богу – в капюшоне), когда сверху хлынул столб жидкости литров на сто, не меньше. В носу отчаянно засвербело от пронзительного аммиачного амбре.

– Парни, я верю в писающих великанов.

Довольный смех Ахмета оборвал новый поток, ударивший точно по плечам командира. Характерного грязно-коричневого цвета. С не менее характерным запахом. Услышав мрачное самокритичное:

– А я в какающих…

Кемаль довеселился до того, что плюхнулся на пятую точку, подняв фонтан омерзительных брызг и чувствительно отбив задницу об обломок кирпича.

Нет, юмор – великое дело, превращающее ползание в гигантской клоаке в веселое и жизнерадостное занятие. Только смеяться надо с закрытым ртом. Параллельно я понял, почему все карманы одежды расположены внутри и закрыты клапанами.

Хорошо, что в следующем тоннеле вниз стекали пенные потоки, выдающие работу химчистки или прачечной – удалось смыть следы продуктов жизнедеятельности, не успев провонять ими насквозь.

К слову, разило в подземельях убойно. Но если напарники ожидали моей особой реакции на могучее амбре, то они просчитались – я еще не забыл жизнь на свалке. Притерпевшееся обоняние реагировало только на новую, еще не «обнюханную» струю запаха. Очередная тошнотно-сладковатая мгновенно заставила подобраться и вскинуть руку в предупредительном жесте. Напарники мгновенно рассредоточились, приготовившись выхватить оружие и настороженно освещая фонарями тоннель.

От приборов ночного видения пришлось отказаться практически сразу – не самая подходящая вещь для подобных условий.

– Искандер, что?..

– Труп. Где-то совсем рядом.

Шаг назад. Вонь ослабла. Два вперед. Тоже не оно. Влево. Резкое нарастание до совершенно невыносимых значений, и вдруг запах исчез. Посветив фонарем под ноги, убедился – здесь покойника не спрятать. Вялый поток достигает едва десяти сантиметров. Значит…

Яркий луч выхватил два забранных решетками отверстия на потолке. Скорее всего то, что пониже. Снимаю рюкзак, передаю Ахмету:

– Кемаль, помоги, пожалуйста.

Присев на корточки, здоровяк крепко обхватил мои ноги на уровне колен и осторожно выпрямился. Да.

Человека сбросили в узкую шахту вниз головой. Давно. Череп на боку, сверху громоздится грудная клетка. Разложение зашло очень далеко, мягкие ткани превратились в жуткое месиво, оплывая и стекая вниз кошмарными буро-черными каплями. Преодолев рвотный спазм, вытягиваю нож и пытаюсь извлечь из аморфной гниющей массы что-то блестящее. Удалось. В ладонь падает характерно сверкнувшая небольшая вещичка.

– Вниз.

Прополаскиваю добычу в сточных водах под ногами – чище ничего не найти. Разжимаю пальцы. В свете трех фонарей играет отблесками золотая женская сережка с камушком.

– Млять!..

Сердце сжимает болью. Почему-то уверен – за неожиданной находкой скрывается страшная людская трагедия. Зашуршав, командир раскрывает полиэтиленовый пакет. Сообразив, роняю украшение туда.

– Отдадим экспертам в милицию. Должна проходить в материалах о пропавших людях.