Жестокие игры - Пиколт Джоди Линн. Страница 49

– Свои грешные мыслишки, – пошутил он. – И несколько пристойных ударов, которые нам нужно отточить.

Открылась дверь, и вошел парень Кэтрин. Его глаза при виде ее загорелись, как будто она была неким деликатесом.

– Готова?

– Да. – Кэтрин надела пальто. – До свидания, тренер.

Молодой человек, как и следовало ожидать, положил руку ей ниже талии.

– Кэтрин, – окликнул Джек. – Ты не могла бы подойти на минутку?

Она подошла так близко, что он почувствовал аромат дезодоранта, которым она воспользовалась в раздевалке, и резкий запах розового мыла из душевой.

– Насколько хорошо ты с ним знакома? – негромко спросил он.

– Я уже большая девочка. И могу сама о себе позаботиться. – Кэтрин направилась к двери. – Но все равно спасибо, тренер, – добавила она, – что беспокоитесь обо мне.

– Ради всего святого! – взревел Джек.

В шестой раз мяч пролетал прямо под носом у Кэтрин Марш. Тренировка проходила впустую, потому что центральный нападающий не мог сосредоточиться на игре.

Джек свистнул в свисток и злой как черт вышел на середину поля.

– Простите, – тут же извинилась Кэтрин.

– «Простите» тебе не поможет, когда получишь в голову мячом, который летит со скоростью двадцать километров в час! Или когда мы проиграем чемпионат округа из-за того, что команда никак не может собраться!

С каждым словом она, казалось, зажимается все сильнее.

– Кэтрин, – вздохнул Джек. – В чем дело?

– Тренер, – обратилась к нему другая футболистка. – Уже половина шестого. Можно нам пойти в душ?

Он посмотрел на часы. Если честно, было всего двадцать минут шестого. Но сегодняшняя тренировка – пустая трата времени, потому что Кэтрин витала где-то в облаках.

– Идите! – рявкнул он. Кэтрин бочком двинулась за остальными, но он схватил ее за руку. – А ты останься!

Она подняла на него глаза и расплакалась.

– Мне нужно в Вудхевен.

Общественный транспорт в Вудхевен, городок в пятидесяти километрах от Лойала, не ходил. Вызов такси – астрономическая сумма для неработающей пятнадцатилетней девочки. Но, насколько Джек знал, в Вудхевене нечего было ловить.

– А что есть в Вудхевене, чего нет в Лойале?

– Центр планирования семьи.

Эти слова возвели между ними стену.

– Кэтрин, ты беременна?

Она зарделась.

– Хочу от этого застраховаться.

С отцом-фундаменталистом говорить о противозачаточных пилюлях – это смерти подобно. Но существовали другие варианты, при которых можно обойтись без посещения женской консультации.

– Он не хочет их надевать, – шепотом призналась Кэтрин; читая мысли Джека. – Говорит, что это не стопроцентная гарантия, поэтому не хочет и пробовать.

Джек засунул руки в карманы куртки. Он чувствовал себя чрезвычайно неловко. Хотя он знал, что сейчас молодежь довольно рано начинает сексуальную жизнь, при мысли о том, что этим занимается Кэтрин, ему стало немного не по себе. Она была его Аталантой, стремительной и неизбалованной, бегущей настолько быстро, что никто не мог ее догнать.

– Прошу вас, тренер, – взмолилась она, испытывая такую же неловкость, когда произносила эти слова, как и Джек, когда их слушал.

– Кэтрин, – сказал он, – этого разговора не было.

И он отошел, решительно настроенный на то, что это не его проблема. И никогда не станет его проблемой.

Круглая отличница Кэтрин провалила контрольную. А на следующий день – контрольный опрос.

– Я должен с тобой поговорить, – сказал Джек, когда остальные ученицы покинули класс. – Подожди минутку.

Она осталась сидеть за партой. Оценка, выведенная бескомпромиссной красной ручкой, просто бросалась в глаза. Джек присел рядом.

– Давай взглянем на ситуацию объективно, – предложил он. Она пожала плечами.

– Я могу дать тебе новую контрольную.

Она промолчала, и на Джека накатила волна ярости.

– Ты слишком умная, чтобы забросить учебу ради какого-то парня! – не сдавался он.

Кэтрин повернулась к нему.

– Если я собираюсь испортить себе жизнь, – возразила она, – то неужели так важно, каким именно способом?

Ее глаза, обычно казавшиеся такими глубокими, что, похоже, могли вобрать в себя весь мир, сейчас были совершенно пустыми и ничего не выражающими. Именно поэтому у Джека с губ сорвались слова, которые он произносить не хотел:

– Вы уже… у вас уже…

– Нет, мы ждем, чтобы не залететь.

Он заставил себя посмотреть на Кэтрин.

– Ты точно решила? Ведь ты запомнишь этого парня на всю жизнь.

Она нахмурилась.

– Почему вы так думаете?

Господи, как ей объяснить? Его первый раз случился на заднем сиденье лимузина, который принадлежал отцу одной богатенькой девчонки. Много лет он не решался смотреть водителю в глаза.

– Он должен быть тем единственным, – запинаясь, ответил Джек. – Когда встретишь такого, сразу поймешь.

Кэтрин кивнула.

– Он тот единственный.

– Тогда я отвезу тебя в Вудхевен.

Она вышла из коричневого муниципального здания, держа в руках коробочку с противозачаточными таблетками, которые были похожи на зубы аллигатора.

– Нужно принимать их в течение месяца, прежде чем они подействуют, – сообщила Кэтрин, хотя Джек не желал больше ничего знать.

Через месяц и четыре дня после того, как Джек отвез ее в Вудхевен, Кэтрин опоздала на тренировку. В тот день она играла как зверь: до изнеможения бегала по полю и с такой силой лупила по мячу, что дважды сбила с ног вратаря. Джек понимал: она за что-то наказывает себя.

И догадывался, что произошло.

Хотя Джек не мог объяснить себе, почему так сложилось, но после той поездки он с Кэтрин не общался, только давал указания в ходе игры. Да и Кэтрин не приставала к нему с вопросами по технике.

Они выиграли четыре матча.

Джек и Кэтрин продолжали молча двигаться вокруг друг друга, как два магнита с одинаковым зарядом, которые насильно притягивают, но они не могут ничего поделать и отталкиваются.

Ей пришлось собраться с мужеством, чтобы постучать в дверь его класса.

– Войдите.

Кэтрин глубоко вздохнула и вытерла размазавшуюся под глазами тушь. Сент-Брайд стоял в пустом классе у доски. На стенах были развешены портреты: Карл Великий, Коперник, Декарт… Она уставилась на них – главным образом затем, чтобы не смотреть на тренера.

– Почему Карла прозвали Великим? – пробормотала она.

– Приходи на мои уроки в следующем году и узнаешь. – Джек нахмурился и снял очки в тонкой оправе, которые иногда носил. – С тобой все в порядке? – негромко спросил он.

Она всегда считала, что у него такой же ласковый и обволакивающий голос, как дым от костра, – странный объект для сравнения, но в детстве ничто так не успокаивало ее, как прогуливаться прохладным днем и наблюдать, как из труб клубится серый дым.

Джек направился к ней.

Боже, ее сейчас хватит удар! Но она должна рассказать кому-нибудь… Она почти решилась признаться тренеру, но тут же подумала, что если сделает это, то умрет от унижения. Это было сродни – как там это называется? – сублимации. Как будто ты сейчас здесь, а потом – раз, и без следа растаяла в воздухе, словно тебя и не было.

– Кэтрин! – окликнул он.

Она отвернулась и оказалась перед огромной картой, которая занимала почти всю стену, – «стеганое одеяло» из стран и океанов. Озера размером с осколки алмаза, города не больше булавочной головки. Можно шагнуть и потеряться…

Она со всхлипом кинулась тренеру на шею. От неожиданности он попятился, а когда понял, что Кэтрин плачет, похлопал ее по спине. Это вышло как-то неловко – он не привык утешать учениц, но от этого жест казался еще более трогательным.

– Он бросил меня. Он… сделал это… а потом… потом…

Договорить она не смогла. Да это было и не нужно: тренер Сент-Брайд и так все понял.

Он погладил ее по голове.

– Кэтрин, мне очень жаль.

– А мне нет. Мне нет! Какой же я была дурой!