Жестокие игры - Пиколт Джоди Линн. Страница 51

Самое плохое в работе прокурора, по мнению Мэтта Гулигана, заключалось в том, что даже если ты и выиграл процесс, то не чувствуешь себя победителем. Мир слишком черно-белый. Даже если он отправит Джека Сент-Брайда за решетку на двадцать лет, это не гарантирует того, что этот ублюдок, который уже раз отсидел, не совершит очередное преступление. Это не изменит того, что Джиллиан Дункан придется жить с тяжелыми воспоминаниями. Это словно запереть в клетке слона, после того как он разгромил посудную лавку, – да, можно закрыть его на время, но все равно придется возмещать убытки за тот беспорядок, который он оставил после себя.

Мэтт решил встретиться с Амосом Дунканом и его дочерью у них дома. Обычно он не наносил частных визитов, но сейчас решил нарушить правила. Пригласить пострадавшую к себе в контору – это означает выставить на передний план битву в суде, которая ей еще предстоит. Сейчас лучше не волновать Джиллиан, чтобы в тот момент, когда Мэтт наконец выложит свои козыри, она отвечала перед присяжными так, как ему нужно.

Он взял чашку с кофе, которую протянула ему Джиллиан, и сделал глоток. Она присела на диван рядом с отцом.

– Отличный кофе. «Кона»?

Амос кивнул.

– Элитный сорт.

– Гавайский тоже хорош. Но, разумеется, в конторе мы радуемся и растворимому «Максвелл-хауз».

– Я куплю для конторы окружного прокурора кофеварку-эспрессо, – пообещал Амос, – если вы засадите этого ублюдка за решетку.

Не желая задерживаться на этом, Мэтт кивнул.

– Мистер Дункан, я очень хорошо вас понимаю, именно поэтому и пришел сегодня сюда. Сент-Брайду предъявлено обвинение в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах, что влечет за собой наказание в виде двадцати лет тюрьмы. Я решительно настроен добиться максимального срока. А это означает, что речь о сделке о признании вины не идет.

– Он выйдет на свободу?

Мэтт не стал делать вид, что не понял вопроса Амоса.

– Сент-Брайда не выпустили под залог, поэтому до суда он будет находиться в тюрьме. После приговора он отсидит двадцать лет, а потом до конца жизни будет состоять на учете. Третье обвинение в изнасиловании – и он останется в тюрьме пожизненно. – Мэтт улыбнулся. – Поэтому нет, мистер Дункан. Он еще не скоро окажется на свободе. – Он повернулся к Джиллиан. – Мы можем организовать тебе помощь психолога из реабилитационного центра по работе с жертвами насилия, если нужно.

– Мы уже об этом побеспокоились, – ответил Амос.

– Хорошо. Сейчас мы занимаемся опросом свидетелей. Джиллиан, назови людей, которые могли бы, на твой взгляд, что-то знать о событиях прошлой ночи.

Джиллиан взглянула на отца, который начал мерить шагами комнату.

– Думаю, остальные девочки. Уитни, Челси и Мэг.

Мэтт кивнул.

– Детектив Сакстон с ними побеседует.

– Что с результатами медицинского осмотра? – спросил Амос. – Что-нибудь обнаружили?

– Узнаем через пару недель, мистер Дункан.

– Две недели? Так долго?

– Как только поступят результаты экспертизы, можно идти в суд, шансы у нас хорошие. Я уверен, что мы обнаружим улики, подтверждающие показания Джиллиан.

– Мои показания?

Мэтт кивнул.

– Я собираюсь вызвать тебя для дачи показаний.

Она тут же замотала головой.

– Я этого не выдержу!

– Выдержишь. Мы отрепетируем твои показания, никаких сюрпризов не будет.

Джиллиан вцепилась в край своего свитера.

– А как насчет адвоката? Откуда вы знаете, что он спросит? – И тут ее осенило. – Если результаты экспертизы докажут, что он был там, мне не нужно будет выступать в суде?

Обычная реакция жертв насилия, более типичная для подростка. Мэтт мягко заметил:

– Не нужно думать об этом сейчас. У нас пока нет улик. Я получил еще не все документы, еще не опросил всех свидетелей. Позвольте мне заниматься своей работой, а детективу Сакстону – своей. А потом мы объединим усилия в суде. – Мэтт помолчал. – Мне только нужно знать одно, Джиллиан, и я обязан тебя спросить: ты была девственницей до того, как это произошло?

Джиллиан метнула взгляд на отца, который застыл на месте.

– Мистер Гулиган…

– Мне очень жаль, но ответ чрезвычайно важен.

Она, не сводя глаз с отца, пробормотала:

– Нет.

Амос снова принялся ходить по комнате, пытаясь взять себя в руки.

– Я тоже хочу помочь в расследовании, – неожиданно заявил он, чтобы сменить тему.

Его слова удивили не только Мэтта, но и Джиллиан.

– Спасибо за предложение. Но пусть делом занимаются профессионалы, мистер Дункан. Меньше всего нам нужно, чтобы Сент-Брайда освободили по формальным причинам.

– А я его увижу? – не унимался Дункан.

– Что?

– Дело. Полицейские отчеты, результаты анализа ДНК.

– Во время процесса, – ответил Мэтт. – Но могу вас заверить, что вы сразу же будете осведомлены обо всем, что станет известно мне. Я покажу вам все необходимые документы.

Ответ несколько успокоил Амоса. Он коротко кивнул.

Но Мэтта больше заботила Джилли, которая, казалось, никак не могла прийти в себя после внезапного осознания того, что придется давать показания в суде.

– Джиллиан, – мягко окликнул он, – я не дам тебя в обиду! Обещаю.

Морщинки на ее лбу разгладились, она натянуто улыбнулась.

– Спасибо.

Амос снова сел и обнял дочь, словно хотел напомнить, что он гоже здесь и готов ей помочь. Мэтт отвел взгляд, чтобы не смущать их. И клятвенно пообещал себе, что из кожи вылезет, лишь бы они могли хоть частично вернуться к той, прежней жизни, в которой еще не было Джека Сент-Брайда.

Последний раз Джиллиан была в кабинете доктора Горовиц, когда ей было девять. Она помнила, как играла с куклами, пока доктор что-то писала в своем блокноте. В конце сеанса она всегда угощала ее мятным печеньем. Но потом отец решил, что Джилли е мирилась со смертью матери, и девочка перестала еженедельно посещать психиатра.

– Джиллиан, – приветствовала ее доктор Горовиц, – давно не виделись!

Сейчас доктор была сантиметров на пять ниже Джиллиан. Волосы на висках поседели, а на украшенной бисером цепочке она носила бифокальные очки. Она казалась старухой, и это напугало Джилли: если время так обошлось с доктором Горовиц, то это значит, что и для нее эти несколько лет не прошли бесследно.

– Мне незачем было сюда приходить! – выпалила Джиллиан. – Я могу сама о себе позаботиться.

Доктор Горовиц лишь кивнула.

Джиллиан молчала. Она боялась говорить. Хватит уже того, что она беседовала с прокурором и детективом Сакстоном, но они, по крайней мере, ожидали получить от нее ответы. Доктор Горовиц – другое дело. Ее работа – порыться у Джиллиан в голове и узнать, ЧТО именно там происходит.

– Давай вместе решим, смогу ли я помочь, – предложила психиатр. – Как ты себя сегодня чувствуешь? – Джиллиан молча пожала плечами. – Ты в состоянии есть? Спать?

– Я не хочу.

– Ты можешь сосредоточиться?

– Сосредоточиться?! – разозлилась Джиллиан. – Да я постоянно думаю об одном и том же!

– О чем?

– О нем!

– Мысленно возвращаешься к тому, что произошло?

– Боже, да! Снова и снова, – призналась Джиллиан. – Но кажется, что это уже не я.

– Ты о чем?

Она понизила голос.

– Как будто я сижу… где-то высоко… и вижу эту девочку в лесу… как он ее хватает… и когда он убегает, внезапно кажется, что меня больше нет.

– Вероятно, ты очень расстроена.

Она кивнула. К ее ужасу, на глаза навернулись слезы.

– Простите. Со мной правда все в порядке. Я просто… просто…

Доктор Горовиц протянула ей бумажную салфетку.

– Джиллиан, ты ни в чем не виновата. Тебе нечего стыдиться или смущаться.

Джиллиан подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

– Если это правда, – возразила она, – тогда почему из всех людей на земле он выбрал именно меня?

В карцере в правом углу было целое озеро мочи и засохшие пятна на цементной стене – наследство, доставшееся от предыдущего заключенного. Дверь захлопнулась, и Джек опустился на металлическую койку. Одно радовало: на нем была его одежда. Его собственная одежда. Он подумал об обладателях суперкубка, которые забили первый гол, о странах, которые выиграли первое сражение в завершившейся победой войне.