Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич. Страница 38

А зацепило ребят — на лицах живой интерес.

Ну да — непривычный ритм, непривычные стихи для начала девятнадцатого… Ничего — привыкнут!

Гродненские гусары смотрели на меня влюблёнными глазами. Наверное, на данный момент больше они обожали только одного человека…

— Браво, капитан! — услышал я бас за своей спиной.

Даже оглядываться необязательно — никогда его не видел, никогда не слышал, но можно не сомневаться — пришёл сам генерал Кульнев.

Обернулся. Не ошибся. Красавец! В смысле, женщинам наверняка нравится. Нос опять же… Сам Багратион позавидует…

Кто поймёт этих женщин, кроме самих же женщин? Ведь какой-нибудь Депардье — форменный кошмар ходячий со своим шнобелем… «Ах! Какой мужчина!»

Да и мне на себя в зеркало смотреть не особо приятно, а у прекрасного пола другое мнение…

А Яков Петрович хорош! Вот опять вспомнилось про породу.

Хотя и мой Тихон почти такой же. Носом, правда, не вышел…

— Спасибо за песню, капитан. Ваша?

— Моя, ваше превосходительство, — не моргнув глазом, соврал я. Не разводить же здесь мороку по поводу авторства.

— Здравствуйте, Яков Петрович, — поприветствовал генерал-майора Сиверс.

Надо же — сам полковник не погнушался приехать для освидетельствования меня.

— Рад встрече, уважаемый Егор Карлович, — гусарский генерал просто лучился радушием. — Милости просим. Отобедаете с нами?

— Благодарю — уже обедал. Я узнал, что возникло некое недоразумение в отношении капитана Демидова…

— Недоразумение? — вздёрнул брови генерал.

— Меня просили приехать, чтобы засвидетельствовать его личность. Спешу это сделать: капитан Демидов — верный слуга государя и Отечества. Сужу об этом не только по бумагам, которые при нём были, но и по делам его.

— Ни в коем случае не сомневаюсь. — На лице Кульнева была крупными буквами написана смесь радушия и недоумения.

— Скажу даже больше: после песни, которую я услышал, господин капитан всегда будет желанным гостем в Гродненском гусарском.

Я стоял и любовался «генералом-рыцарем». Именно так назвал его в своей миниатюре Валентин Саввович Пикуль — один из великих писателей конца двадцатого века. Пусть его ругали в своё время всевозможные критики и адепты «высокой литературы», но он сделал для популяризации истории больше, чем все школьные учителя, вместе взятые.

А Кульнев действительно хорош. Хорош! Просто излучает мужество. Воин. Герой. Победитель. Мужчина, чёрт побери! Сильный, уверенный в себе, уверенный в том, что делает. Просто взгляда достаточно, чтобы захотеть подчиняться такому военачальнику. И быть убеждённым, что он приведёт только к ПОБЕДЕ. Никак иначе!

Шарм, харизма… Называйте как хотите, но Яков Петрович — это что-то!..

— Так наши проблемы разрешены? — вопросительно посмотрел на генерала Сиверс.

— Несомненно.

— Тогда я забираю у вас капитана Демидова — он мне нужен для обсуждения весьма важных вопросов по поводу укрепления наших позиций. Не возражаете?

— Возражаю, — улыбнулся шеф гродненцев. — Но воспрепятствовать не могу — владейте вашим подчинённым. Надеюсь, что капитан ещё посетит расположение нашего полка.

— Благодарю за приглашение, ваше превосходительство! Не премину им воспользоваться. И всё-таки, ваше сиятельство, если у нас имеется возможность несколько задержаться… — Я вопросительно посмотрел на Сиверса.

— Возможность имеется. А с какой целью?

— Я слышал, что, исходя из сведений, полученных от арестованного француза, планировалась некая рекогносцировка. Не так ли?

— Планировалась, — кивнул генерал. — Но, поскольку с вашей помощью, господин капитан, выяснилось, что этот месье вражеский лазутчик, то наверняка нас ждала засада. Так что, разумеется, я своих гусар на смерть не отправлю.

— Ваше превосходительство, — осмелился возразить я, — «Предупреждён — значит, вооружён». Мы знаем о предполагаемой засаде, и есть мысль устроить встречный сюрприз противнику. Силами моего отряда.

— Любопытно. Слушаю вас.

— Хотя бы приблизительное направление движения эскадрона известно?

— Весьма приблизительно — озеро Разнас.

Фигасе направленьице! Разнас, конечно, не Ладога, и даже не Ильмень, но то ещё «озерцо». Адрес очень «конкретный».

Но ведь должны паразиты устроить засаду в очень конкретном месте… Где-то стоять и ждать. В месте, которого гусарам было бы не миновать.

Я тут же поделился своими мыслями с Кульневым и Сиверсом. Генерал и полковник поняли меня, и Яков Петрович предложил немедленно пройти в его палатку…

Атаковать эскадрон гусар… Целый эскадрон. Всего лишь эскадрон. Где? И не факт, что эскадрон — откуда французы могли знать размер подразделения, назначенного в разведку? С другой стороны: не целую же дивизию в данную авантюру выделять…

И какую засаду приготовили лягушатники нашим? Кавалерийскую? Артиллерийскую? Почти наверняка — второе… Картечью на марше — это сурово. Значит, рассчитывать нужно именно на это. Что в значительной степени осложняет мою задачу — минировать место предполагаемой батареи, это вам не устанавливать растяжки в чистом поле, по которому пойдёт вражеская конница…

Хотя и конница должна иметься. Чтобы атаковать смешавшиеся ряды наших, чтобы не дать уйти. Что архипогано — у их кавалеристов тоже мозги имеются, и ближняя разведка ведётся. А принимать решение необходимо срочно — если в ближайшее время наши не нарисуются, то французы посчитают попытку провокации неудавшейся и свернут «проект». Что обидно — Жофрэ ведь расшифрован, и грех не использовать этот момент… Но как?

Отправить на разведку Спиридона? Тихона? Обоих?..

Я выложил свои мысли и сомнения Кульневу, и тот энергично поддержал идею встречной засады. Сиверс тоже присоединился к моему мнению. Осталось разобраться, как это осуществить практически. Причём срочно. А мыслей никаких…

Ну, или почти никаких.

— Господа, — не совсем смело начал я, — не могли бы вы отдать мне пленного? На некоторое время. Убеждён, что смогу убедить его сообщить дополнительные сведения, которые нам так необходимы.

Лучше бы я не вякал на эту тему. Мне и самому не очень-то улыбалось французу «яйца откручивать» — на Гафара или Егорку понадеялся… Но генерал-рыцарь отреагировал мгновенно.

— Что, капитан, — загрохотал Яков Петрович своим раскатистым басом, — вы предлагаете пытать пленного?!

— Ни в коем случае, ваше превосходительство, — немедленно стал выкручиваться я. — Мы с ним знакомы, он несколько лет прожил в имении моего тестя, отставного подполковника Сокова…

— Вы столь наивны, Вадим Фёдорович, — прервал меня Сиверс, — что считаете этого француза сентиментальным? Он решился выступить в качестве лазутчика-провокатора.

— Именно поэтому он должен понимать, что ему грозит расстрел, а то и виселица…