Принц Вианы - Старицкий Дмитрий. Страница 43

Река сделала очередной поворот, и стали видны стены города, плотно окутанные сизо-черным дымом. Как Москва от горелых торфяников.

К запаху гари примешался запах горелых специй. Мой нос выделял пока только запах гвоздики, но и ее перебивали запахи жженого пера и сгоревшего сукна.

— Да. Кто-то сегодня очень сильно погорел, — прокомментировал шкипер в окружающее пространство и обтер со лба пот своим полосатым колпаком. Помолчал немного, видя, что разговор в пустоту никто не поддерживает, и обратился уже персонально ко мне:

— Готов об заклад побиться, ваше высочество, что через некоторое время придут корабли, груженные пряностями. Причем за это время они вряд ли могли бы сплавать хотя бы в Магриб.

— Кто бы сомневался, — ответил я. — Даже спорить ne-sportivno. Конкурентная борьба дикого капитализма. Как это вечно под луной…

По мере приближения порта стало заметно, что город — ни на острове, ни на материке — не пострадал. Разве что сильно задымлен.

Сам же вытянутый вдоль берега порт торчал наклоненными в разные стороны обгоревшими мачтами, как могильными крестами на заброшенном кладбище. Догорало сотни полторы кораблей. Спаслись только те, что стояли на рейде или успели уйти из порта, когда только еще разгоралось.

За кораблями от множества выдвинутых к самой кромке берега плотно поставленных трехэтажных пакгаузов остались только обгоревшие столбы и головешки, которые растаскивали баграми закопченные люди, издали похожие на муравьев.

Небо искажалось в обманных лучах восходящего солнца, постоянно меняя свой оттенок. То ли от скопившейся в воздухе сажи, то ли от попадания в восходящие потоки разноцветных специй, красителей и редкого заморского дерева. Порывы ветра прибавляли новые ароматы: то мускатного ореха, то корицы, то шафрана…

Вдруг все мгновенно перебивалось зловонием паленого мяса и жженого перца.

И снова сладковатый пряный дым сгоревших специй создавал в воздусях благорастворение.

Самый большой порт Франции сгорел, но в благовоннейшим из пожаров. В последних порывах ветра слышались сильные ноты ладана, нарда и мирра. Как реквием по бывшему благополучию.

Глава 9

БЛАГОСЛОВЕННАЯ БРЕТАНЬ

С заселением в погорелом городе нам очень крупно повезло. Постоялый двор с несколько педерастическим названием «Петух и устрица», что притулился в чистом квартале параллельно анжуйскому тракту, в пятистах метрах от городских ворот, на ручье, впадающем в ров у городских стен, намеревался открыться только через три дня, когда окончательно выветрится запах олифы. Но нас это не отпугнуло, а наоборот — привлекло первозданной чистотой отеля. И отсутствием по этой причине насекомых, которых еще не завезли постояльцы. Так что нюхать олифу в местных постоялых дворах не самое страшное. А еще тем, что именно мы сделаем дефлорацию этому заведению под вывеской разноцветного петуха с устрицей в клюве.

Хозяин — мэтр Гийом Дюран, толстый и розовый, как и положено ресторатору, гладко бритый, стуча деревянными подошвами и походя гоняя с дороги слуг и домочадцев, с удовольствием показывал нам двухэтажный дом, впечатляющий зал харчевни с камином, в котором можно было целиком жарить кабана, комнаты для постоя, кровати, перины, сундуки. Большой двор с крытым колодцем, конюшнями и прочими службами. И даже привел похвастаться святая святых заведения — кухней. Особенно своей гордостью — большим набором медной посуды, сделавшей бы честь даже замку неслабого феодала.

— Я очень надеюсь, что вам здесь понравится, ваши высочества. — Мэтр просто млел от того, что у него остановились такие высокие господа. — Уверяю вас, кухня будет не хуже, чем у бретонского дюка.

Так и читалось на его восторженно-умильной морде: уровень, господа, какой уровень!

«Так чествовали дорогих гостей, что не знали, чем накормить и куда усадить. Так они и простояли голодными» — припомнилась мне любимая присказка моей бабани.

Глядя на этого буржуа, я подумал, что после нашего отъезда заведение, скорее всего, поменяет вывеску и будет называться, к примеру, «Инфант».

И лишний раз про себя чертыхнулся: опять провалилась моя попытка стать инкогнито. Воинам хоть кол на голове теши, а они все равно обязательно похвастаются: кому они служат. Это их возвышает в собственных глазах. Дикий век. Дикие нравы.

Тем временем хозяин постоялого двора продолжал экскурсию, успев порадовать меня ванной комнатой. Именно ВАННОЙ, а не «бочковой». Ванна конечно же была деревянной, и собрал ее бондарь из тесаной буковой клепки, но… она была овальной, и я в ней смог вытянуться на три четверти, как в хрущевском санузле. Тем более что одна ее сторона была приподнятой с небольшим наклоном наружу, и на нее можно было облокотиться не только локтями. Все доски этого гигиенического прибора были тщательно обработаны рубанком, зачищены акульей шкуркой и скреплены тремя медными обручами.

И еще там было МЫЛО!!!

Нечто полужидкое, комковатое, неопределенного цвета, похожее на то, чем отмывали руки рабочие-металлисты в цехах, но это было настоящее хозяйственное мыло с солидной примесью глицерина.

Я взял щепотку этой субстанции, помял между пальцев, понюхал. Разве что на зуб не попробовал.

Хозяин понял это по-своему и расстроенно промямлил:

— Я понимаю, что это мыло для вас очень грубое, ваше высочество. Но я не ожидал столь высоких гостей. Это местное мыло из китового жира. Но завтра непременно будет венецианское. По крайней мере — марсельское. Даже пожар в порту мне не помешает его достать для вас.

Тут я огляделся и сказал:

— Стоп, мэтр. Я остаюсь здесь. Несите горячую воду и простыни. Микал, проследи за исполнением.

— Феб, а как же непотребные девки? — Дон Саншо поднял бровь над единственным глазом. — Ты же мне обещал, что первым делом…

— Ваши высочества желают посетить квартал «красных фонарей»? — подал голос хозяин постоялого двора.

— Вот еще… — фыркнул я и добавил рассудительно: — Девок пусть приводят сюда. Здесь, в Нанте, их — как оказалось — целый цех. Думаю, мэтр не был бы успешным отельером, если не имел на примете хороших гулящих девок. Слышите, мэтр?

— Я весь к вашим услугам, ваше высочество, — поклонился мне хозяин в пояс.

— Девок доставь молодых, красивых и грудастых. Только не потасканных. Заработком их не обидим.

— Как прикажете, ваше высочество, — поклонился хозяин постоялого двора. — К какому сроку их прикажете привести?

Я вопросительно глянул на дона Саншо.

Тут пожал плечами.

— Ближе к вечеру, — сказал я, — так будет в самый раз.

Обернулся к ванне, погладил ее гладко ошкуренные доски и удовлетворенно хмыкнул.

Затем меня посетила новая мысль. Я обернулся и высказал ее в спину хозяину постоялого двора, уже скрывающемуся в дверях:

— И еще, мэтр…

Тот моментально обернулся с поклоном:

— Ваше высочество?..

— Чтобы все девки хорошо отмылись, до того как придут сюда. Вонь нюхать нам надоело еще в пути.

— Как прикажете, ваше высочество. Как прикажете. Не беспокойтесь, отполируем со щелоком. Со всем тщанием. — По его виду показалось, что драить проституток для нас он будет самолично.

Все-таки нет во мне ничего японского. Лежать в ванне мне намного приятнее, чем сидеть в бочке. Прям как дома, разве что не хватает сигаретки. Вина мне уже принесли. Точнее, хорошо выдержанного грушевого сидра, который тут за вино не считается. Принесла молодая, не старше тридцати, служанка, которая нисколько не смутилась моего нагого тела, но и не заигрывала сексуально, вопреки моим ожиданиям, навеянным альтисторической литературой пополам с фэнтези. Поставила все на столик рядом с ванной, налила сидра из кувшина в серебряный кубок и, осведомившись, не нужно ли мне чего-нибудь еще, неторопливо удалилась. Даже задницей не вертела.

Отпил я из кубка и понял, что это есть гут. Еще Суворов, который Александр Васильевич, генералиссимус, граф Рымникский и князь Италийский, сказал: «После бани — штаны продай, а выпей». Хотя с большим удовольствием я употребил бы сейчас водки, на край — крепкого кальвадоса, но его пока тут не делают. И делать не будут лет так сто еще. Большое упущение для нормандцев. Теперь кальвадос производить будут баски. Сидр ведь они уже делают. На этой мысли я плотоядно осклабился — как же: нашел еще один экспортный товар для своего королевства, или как тут говорят — ренио. Особенно ценный товар для моряков дальнего плавания. Хорошее такое импортозамещение для еще не придуманного рома, если не заморачиваться долгой выдержкой. Все равно коньяк не переплюнуть. Ну так «басконьяк» будет не хуже для моей казны, раз уж в современной мне Франции кальвадоса выпивают в разы больше коньяка.