Грифон - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 56

— Эй, Арн, Арн, ты где там?! — крикнул я про себя, шевеля руками в застегнутых на спине наручниках. — Арн, откликнись!

Внезапно, заикаясь, пропадая и вновь появляясь, будто в прерывающейся телевизионной передаче, ко мне прорвался далекий голос грифона:

— Подругу за ру… за ру… бери! Бери за руку! Скорее!

Я с трудом дотянулся до бесчувственной Василисы и взял ее запястье сжатыми стальными наручниками руками. И тут — мир завертелся, закружился, вспыхнули огни, меня резко затошнило, но я справился со своим позывом. Василиса была рядом, я ощущал ее руку и вцепился в нее, как в спасательный круг. Как ни удивительно — наручники куда-то исчезли, и я мог держать жену за руку легко и свободно. Сколько все продолжалось — я не знаю. Может, секунду, а может, часы.

Мы приземлились в грязную лужу на краю болота, распугав тучу комаров, тут же набросившихся на меня с таким остервенением, будто не жрали сотню лет. Я с руганью погрузился в эту самую лужу по самое горло.

Василиса лежала рядом, бесчувственная, но веки уже подергивались, показывая, что их хозяйка скоро очнется. Я стащил ее в лужу к себе поближе — мы оба были совершенно голыми, как младенцы, ни единой нитки на нас не было, и единственным спасением от кровососущих тварей было погружение в вонючую черную жижу. Оглянувшись вокруг, увидел, что мы находимся примерно там же, где и были, район Сочи. Вот только ничего, никаких строений, никакой цивилизации тут не было. Вонючие болота, тучи комаров и море на горизонте.

— Ооооххх… как больно, — простонала Василиса, сосредоточенно щурясь на меня синими глазами. — А где этот человек?

— Какой человек? — спросил я, серьезно опасаясь за рассудок своей возлюбленной.

— Ну тот, что ударил тебя! Он тебя ударил, ты стал падать, а он размахнулся и врезал мне по макушке. Я даже руку не успела подставить.

— А ты разглядела его?

— Нет. Высокий такой, кряжистый. Вась, а мы вообще где? — в глазах Василисы стало проступать понимание, что как-то не так мы беседуем — лежа в грязной луже, вернее даже, в грязевой луже. И притом голыми, как в момент рождения.

— Вась, а Вась, это что такое?! — в голосе Василисы послышались истерические нотки. Поэтому я поспешил успокоить:

— Мы, насколько я понимаю, в параллельном мире. Сюда нас перенес сидящий во мне грифон, который может перемещаться между мирами. Он спас нас от вызванных кем-то — само собой, ясно кем — собровцев, заковавших меня и тебя в стальные браслеты. Почему мы оказались тут голышом и почему ты теперь не черная, а рыжая, как и всегда, этого я не знаю. Эта информация тебя достаточно удовлетворила?

Василиса изобразила нечто среднее между хрюком и стоном, а потом с размаху хлопнула ладонью по своему плечу, где насасывался здоровенный, счастливый от перепоя комар. Комар умер в пике своего счастья, так и не узнав, что умирает.

«Хорошая смерть!» — подумалось мне, и я снова взялся за вызов своего симбионта. Но пока безуспешно. Вздохнув, я оставил свои попытки связаться с этим попаданцем и стал размышлять, что же нам делать.

Пока размышлял, застучали копыта, и перед нами загарцевали десяток всадников, выглядевших так, как я представлял коренных жителей, некогда проживавших в этих краях — горбоносые, в длинных кафтанах и меховых шапках-папахах, с мечами на боку. Мечами? Мечами-мечами… бронзовый век? Стремена не железные, это точно, мечи тоже — бронзовый век, это очевидно.

Бородатый предводитель местного населения что-то угрожающе проорал в нашу сторону, явно желая, чтобы мы покинули наше теплое, нагретое на полуденном солнце убежище и присоединились к ним. Вот только почему-то я не особенно желал присоединиться, прекрасно помня, чем промышляли здешние аборигены со стародавних времен. А их главным промыслом были набеги и торговля рабами. Со мной Василиса… если эти ценители рабов увидят голую красотку…

Сосредоточившись, я сделал пару пассов и послал приличного размера файерболл, с шумом вонзившийся в берег перед агрессорами так, что забрызгал их раскаленной грязью. Они с криками рассыпались в стороны, оставив на месте одного — мужичонку преуморительного вида — всего в каких-то костяных фигурках-украшениях, увешанного ими как новогодняя елка. На голове шапка из рыжего лисьего меха, что в этом краю жары и комаров смотрелось довольно-таки вызывающе.

Этот «клоун» сделал несколько пассов, и вода рядом со мной закипела от вереницы огненных шаров. Я взвыл от боли и неожиданности, а Василиса подпрыгнула из воды так, что с нее слетела грязь, обнажив великолепную белую фигуру, слегка украшенную потеками грязи и пучками болотной травы.

Шаман от неожиданности чуть не упал из седла, заглядевшись на выскочившее чудо, а я, воспользовавшись его ступором, кинул сонное заклинание, сбив супостата наземь, где тот и остался лежать как мертвый.

Видя такое дело, остальная шайка с гиканьем бросилась скакать прочь, крича что-то вроде «Шайтан! Шайтан!», оглядываясь на нас и погоняя лошадей плетками.

— Вась, ты объяснишь, наконец, что происходит? Ты что, не шутишь насчет грифона, перемещений в пространстве и всего остального?

— Я что, похож на клоуна? — спросил я, разглядывая себя, напоминающего то ли Посейдона, то ли бегемота, навалявшегося в свежей грязи. — Так, можешь не отвечать. В общем, все до последнего моего слова точно и верно. Мы неизвестно где, без одежды, денег, оружие… стоп! Оружие у нас есть. Слава богу, магия тут работает, в чем мы уже убедились. Итак, из плюсов: магия работает, мы живы и здоровы. Из минусов: мы неизвестно где находимся, у нас нет средств к существованию, а грифон в моей голове куда-то пропал, как будто его и не бывало. Иди ко мне, я слегка тебя почищу, что ли…

Василиса упала в мои объятья, и я почувствовал, как она дрожит — то ли от холода, то ли от нервного напряжения.

Надо отдать ей должное — за то время, что мы с ней знакомы, она столько раз попадала в неприятности, что другому человеку хватило бы на всю жизнь. И эта домашняя, холеная и в общем-то не приспособленная к такой жизни девочка не только выжила, перенесла все жуткие приключения, но и сохранила светлый разум. Даже сейчас, оказавшись голой в грязи неизвестного мира, она не стала биться в истерике, а попыталась выяснить, что происходит, притом довольно спокойно и выдержанно.

Я поглаживал ее по скользкой, покрытой потеками грязи спине и думал о том, что, несмотря на все то, что на меня свалилось, — я счастливый человек. Даже если проживу счастливым не очень долго…

— Пошли на берег, — предложил я, яростно отгоняя от себя тучу мерзких насекомых. — Они тут малярийные, я читал. Не хватало нам получить заразу.

Подтолкнув жену к берегу, я не устоял перед искушением, хлопнуть ее по крепкому заду. (Да кто из мужчин бы устоял, будь такая возможность? Есть две вещи, мимо которых мужчина не может пройти спокойно, чтобы не думать о том, чтобы совершить некое деяние — это женская попка, по которой так и хочется хлопнуть, и косы, за которые ужасно хочется дернуть.)

Сорвав пучок болотной травы, я отгонял насекомых от Василисы, а также истово охаживал себя по бокам и спине. Со стороны это скорее всего напоминало «радение» группы сектантов-хлыстов, истязающих себя плетью. От нас несло болотной гнилью, как от помойки, и Василиса, понюхав руку, жалобно вздохнула:

— Как бы я сейчас хотела оказаться в гостиничном номере, в ванне, в душистой пене! Тьфу, гадость какая! — Она сняла с себя какую-то шевелящуюся букашку, выпавшую из волос, и передернулась от отвращения. — Мне сниться будет эта помойка!

Я еще раз (для ускорения, только для ускорения движения!) хлопнул ее по заду, вызвав протестные настроения у своей половинки, и вдруг услышал позади какое-то бульканье и шум, как будто кто-то крался за нами следом. Оглянувшись, вначале не понял, что происходит, — к нам медленно двигалось огромное бревно, замшелое и покрытое водорослями. Фантастичность происходящего, была настолько велика, что я вначале не сообразил, что происходит, и смотрел, как это «бревно» приближается к нам со скоростью прогуливающегося пешехода. Возможно, почувствовав, что он обнаружен, крокодил (а это был именно он) бросился на нас со скоростью лошади.