Пятый постулат - Орлова Анна. Страница 31

— Обещаю, я буду верным спутником Весю Сторожу и Маше Звонкой, — серьезно ответил Раххан-Хо. — До тех пор, пока наши дороги не разойдутся!

Глава 12

Гнев богов

День шел за днем, одна дорога сменяла другую, и одним прекрасным утром Маша поняла, что ей очень даже нравится путешествовать на скрипучей телеге. Конечно, дороги могли бы быть не такими ухабистыми, но это ерунда — если уж очень сильно трясет, можно пойти пешком, опять же ноги размять. А вокруг красота какая! Поля, поля, холмы, дорога петляет между ними и снова прячется в лесу.

Одного Маша не могла взять в толк: откуда Весь знает, в какую сторону двигаться? Уж так они крутили и петляли, что не разберешь, с какой стороны приехали. На вопрос белобрысый не ответил, буркнул что-то неразборчиво и снова мрачно уставился на дорогу.

«Ну и пес с ним», — подумала Маша (нахваталась всяких выражений еще на постоялом дворе, и иногда они приходились очень кстати!) и снова заговорила с Рахханом. Вот кого не нужно было по полчаса уговаривать раскрыть рот: их случайный попутчик так и сыпал байками и прибаутками, былями и небылицами. Еще он научил Машу нескольким здешним песням и сам подпевал — голос у него оказался не очень сильный, хрипловатый, зато со слухом был полный порядок, так что у них неплохо получалось петь вдвоем. Еще бы Веся уговорить подыграть на флейте, только Маша пару раз взглянула на него и отказалась от этой затеи — очень уж неприветливым он выглядел.

Даже странно, решила она. Он так рвался в путешествие, и первый день был вон как весел, всякими задумками делился, с Рахханом всю ночь проговорил, а потом как отрезало. Может, ему спутник не по душе? Но тогда бы Весь его отшил, очень даже просто, в этом Маша не сомневалась ни секунды. Или ему просто не нравится, что тот берет на себя инициативу, подсказывает, куда лучше свернуть, дичь вот ловит, учит Машу разводить бездымный костер, готовить на нем мясо и отличать съедобные ягоды от несъедобных, а также обращаться с лошадью. Девушка теперь сама могла запрячь и распрячь смирную Зорьку и очень этому радовалась. Но опять-таки, будь это Весю не по нраву, он бы наверняка сказал Раххану что-нибудь такое, отчего веселый парень отстал бы от них в первой попавшейся деревне! Они уже миновали два или три поселения, но заезжать никуда не стали: провизии пока хватало, так зачем лишний раз показываться местным на глаза? На дороге если кто и встречался, обращал на них мало внимания, — все своими делами заняты.

Нет, тут что-то совсем иное, заподозрила Маша и стала пристальнее приглядываться к Весю.

Они снова свернули на лесную дорогу — тут было не так жарко, лошадь мягко ступала по заросшей колее, поскрипывала телега, пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи танцевали на лицах и одежде путешественников, делая их и впрямь похожими на циркачей в пестрых трико. Вот один такой луч упал на лицо Веся, и Маша удивленно заморгала: белобрысый угнетатель и так-то всегда казался бледным, как будто на открытом воздухе сроду не бывал, но сейчас и без того острые черты его лица заострились еще больше, глаза запали, кожа сделалась землистой, и даже золотые волосы, гордость мужчины, словно потускнели. И, если честно, Весь выглядел осунувшимся и совершенно больным. И если бы не привычный злой огонек в глазах, Маша, не задумываясь, предложила бы свою помощь. Но, пожалуй, от Веся сейчас можно было дождаться только отборной ругани за то, что она сует нос не в свое дело. И вообще, может, его на телеге укачало, или голова болит! Или… Маша снова пригляделась. Весь время от времени потирал левое плечо и едва заметно морщился — руку, наверное, отлежал. А чего ждать, если на досках спишь? Лучше, как они с Рахханом, на лапнике, он упругий, как матрац…

— Послушай, — не удержалась Маша вечером, когда Раххан помогал ей распрягать Зорьку, следил, чтобы девушка не перепутала ремни и пряжки, — ты не замечал, что с Весем что-то неладно?

— Откуда же мне знать? — удивленно вздернул темные брови мужчина. — Я его не знаю совсем, так как понять, ладно с ним или нет? Тебе виднее!

— Ну… — Маша нахмурилась. — Он какой-то унылый. И не ест совсем. Видел?

— Да он и с самого начала мне обжорой не показался, — пожал плечами Раххан, потрепав кобылу по холке.

— Это-то да, но только… — Девушка примолкла, покосилась на Веся. Тот, нахохлившись, сидел у костра с крайне мрачным видом и по сторонам не смотрел. Но, как знать, слышал ли разговор? Насколько помнила Маша, слух у него очень острый! — Что делать-то, если он правда заболел? У нас ни лекарств нет, ничего! И врачей тут тоже нету…

Раххан задумался. Или сделал вид, что задумался, по нему трудно было понять. Маша уже обращала внимание на то, как меняется его лицо: только что серьезное или мрачное — и тут же дурашливое или смешливое. Будто облака бегут по небу, каждую секунду меняя свой рисунок, или пляшут в костре языки пламени. Странный он, этот Раххан, решила Маша. Вроде бы все на виду, и говорливый такой, приветливый, только про себя до сих пор ничего толком не рассказал. Сказочник и сказочник, странствует себе по городам и селам, а больше ни слова. Ни откуда родом, ни где его дом… Скользкий тип, вот как назвали бы его на постоялом дворе в Перепутинске! Но вроде бы не злой. И на разбойника не похож, хотя Маша в жизни своей их не видела и не смогла бы отличить кого-то из этой братии от законопослушного человека.

— А у него ты спрашивала? — внезапно подал он голос.

— Нет, — покачала она головой. — Я… ну…

— Боишься, — понятливо кивнул Раххан.

— Ничего я не боюсь! — нахмурилась Маша. — Настоящие общевистки не…

— …не боятся, — подхватил мужчина. — Ну а раз так, чего не спросишь? Стесняешься? Это понятно, вдруг у мужика живот прихватило на походной-то еде, а сказать гордость не позволяет…

— Глупости какие! — рассердилась девушка. — Ничего стыдного в этом нет! Только если б так, он бы…

— Он бы уже все кусты по дороге освоил, — согласился Раххан с нахальной усмешкой, и Маша в который раз подумала, что он будто мысли ее читает. — А он сидит себе. И молчит.

— Молчит, — грустно ответила Маша и снова покосилась на Веся. Тот опять потирал плечо, но теперь как-то по-другому.

— Ага… — проронил Раххан, смотревший в том же направлении. — Пойдем-ка, поболтаем! Это становится интересно…

Девушка поспешила за ним — на сердце стало немного легче. Пусть Раххан поговорит с Весем, уж наверно мужчине тот не станет так грубить, как «глупой девке». Хотя бы потому, что Раххан и сдачи дать может, если что.

— Слушай-ка… — Мужчина уселся рядом с Весем, привычно поджав под себя длинные ноги. Он так мог сидеть часами, а у Маши ноги почти сразу затекали, потом не встанешь! — А что ты чешешься, как шелудивый? Блох подцепил, что ли?

Маша изумленно взглянула на Веся. А ведь правда, чешется! Как это она сразу не поняла? Вот и сейчас он явно удержал руку, потянувшуюся к левому плечу.

— Ты говори, да не заговаривайся, — процедил он. Судя по прищуру, он пребывал в самом скверном расположении духа, и Раххан рисковал нарваться на оскорбление.

— Ну прости, погорячился. — Раххан развел руками и улыбнулся. — Уж больно похоже! Но только блохи бы всего тебя закусали, да и нас бы не пожалели, а ты не весь чешешься, только здесь…

Он протянул руку, чтобы взять Веся за запястье, но не успел — тот отпрянул неуловимым движением, будто перетек с места на место. Маша всякий раз поражалась, как ему удается вот так двигаться!

— Придержи руки, — посоветовал белобрысый недобро. Видно было, что лицо у него осунулось еще больше, на висках выступила испарина, но смотрел он все так же непримиримо.

— Надо будет — скручу и посмотрю, что у тебя там, — пообещал Раххан и так же неласково ухмыльнулся, показав белые зубы. — Мне вот не улыбается какую-нибудь заразу от тебя подхватить, так что лучше сразу скажи.

— Это, может, лечится, — встряла девушка. — Раххан травы разные знает, так, может…