Поводырь - Дай Андрей. Страница 25

Описал попытку задержания Караваева. Я заметил, как пристав выделял голосом эти бесконечные «не учел», «не предпринял», «не подумал» в действиях подчиненных городничего. Намекал, что связывали беглого с «группой захвата» какие-то отношения помимо служебных.

Кивнул. Нечто подобное я и предполагал. Потому и с телеграммой не торопился, чтоб не давать времени местной камарилье подумать.

Караваев объявлен в розыск. За стрельбу по полицейским – пока других доказательств нет. Но будут. Купцов опрашивают, станционных смотрителей. Контролер расходы и доходы беглеца подсчитывает – а ну как жил не по средствам, изверг?!

Глаза пристава вновь загорелись, заблестели. Господи Иисусе, он что, фанатик? Про религиозных много чего слышал. Этими антитеррористическими мероприятиями мне эсбэшники всю плешь переели. Столько бабла на ветер пустили – не вышептать. Но чтоб фанат полицейских расследований! Это что-то новенькое.

– И много ли преступлений случается в округе?

– Мало, ваше превосходительство. Тихо у нас. Хоть на тракте стоим, а людишки все больше проезжие, торопливые. Смертоубивствами недосуг им…

Он еще и жалеет! Ему мало?! Пристрелить его, что ли? Иначе народит себе потомков, тех еще. А гены эти, неспокойные, останутся. Из них адреналиновые наркоманы разовьются. Байкеры, паркурщики, экстремалы всевозможные. От них только шум и толкотня, пользы – ноль. Раньше они океаны переплывали и новые земли открывали. В армии с голой шашкой на пулеметы кидались. Россию-матушку приращивали. В двадцать первом веке – только суета осталась и беспокойство. И, как воры говорят, понты. Один только плюс: адреналин – не героин. Вложений тоже, конечно, просит, но последних штанов не снимает. И в вечно голодное животное не превращает.

– …Давеча в Убинском человечье тело нашли. Волки обгрызли, конечно, как без этого. Зима хоть и теплая нынче, да буранами обильна. Серым голодно – мимо дармовщины пройти не в силах. Так от одежи неизвестного только лохмотья обнаружены были. Вот, скажете вы, бедолага. Видно, упал с саней во сне, да и замерз. Ан нет! Стал я сличать почтовые станционные книги…

Сколько ему лет? За тридцать. Для пристава явно молод. Откуда взялся? Чей человек? Кому выгодно, чтобы в округе был кто-то способный раскопать любой умысел и пресечь замысел? Городничий? Да перестаньте. Он ложкой рот со второго раза находит. Судья? Показатели раскрываемости и все такое… Очень похоже. Только где он этого маньяка выкопал-то? Такие же на деревьях не растут, и в университетах на них не учат. Этим заболеть только можно. Зафанатеть так, что труп у дороги за лучший подарок пойдет, а поимка лиходея экстаз вызывать станет. Где нашел и насколько успел привязать к себе? Чем в Томск с собой увлечь – тут и так ясно. Тесно ему здесь. Мало ему преступлений. А стань моим личным добытчиком информации – я ему всю губернию в качестве подозреваемых подарю. Всех и каждого. А некоторых – особенно. Самых интересных, самых богатых, вороватых или непотопляемых. С таким пронырой на святого компромат можно нарыть и засудить. И любого скупердяя поделиться заставить. Не иначе сам Господь мне этого Мегрэ подсунул…

Отдаст судья человечка? Отдаст, куда ему деваться. Прикажу – и все. Еще и рад должен быть, особенно если прикормил уже Каттани каинского разлива. Глаза и уши в кабинете губернатора.

Впрочем, может, и зря все на мерки своей бывшей администрации меряю. Проще здесь люди. Нет той изощренности в коварстве. Это ж вам не Мадрид и даже не Зимний с нескончаемыми шепотками по углам. Откуда знаю, Герочка? Оттуда и знаю, что не одни штаны в приемных протер. Я в столичных министерствах, по коридорам да курилкам, больше времени проводил, чем в кресле собственного кабинета. И шепотки эти сам умею шептать. А как ты думал? Подал прошение на высочайшее имя и ждешь? Малолетка! До поросячьей пасхи ждать будешь. Толкать нужно. Одному презент умело преподнести. С другим откатиком поделиться. Третьему привет от первых двух достаточно передать. Некоторых на охоту полезно вывезти. На медведя, например. Столичные господа очень наших томских медведей уважают…

А вот потом найдется кто-нибудь, шепнет, намекнет Тому-От-Кого-Все-Зависит, что прошение бы желательно удовлетворить. Хороший, мол, человечек этот Лерхе. Свой, надежный и верный до гроба. Надо бы и ему навстречу пойти. Вот так-то, Герочка. А ты говоришь – прошение. Больше чем уверен – в Санкт-Петербурге все точно так же. Точно такая же банка с пауками. Или ты с младых лет ногой дверь к царю открывал? Вот и я о том же…

– А скажите, сударь, вы женаты? Есть ли детки?

– Женат, ваше превосходительство, как же иначе. И сынок подрастает. В следующем годе в гимназию его везти намереваюсь.

– В Томск?

– В Томск, господин губернатор. Куда же еще. В Барнауле не слишком нашего брата привечают. У них, у горных, свои замашки…

– А супруга ваша? Здорова ли? Хозяйством, поди, занята?

– Анастасия Прокопьевна, ваше превосходительство, ныне в Москву мной отправлена. Фотографическому делу обучаться. Она и лица варнаков мне вычерчивает, а как выучится, так и карточки отпечатывать станем.

– Отлично. Не знал, что губернские секретари настолько жалованьем богаты, что на дело благое могут средства выделить. Или городничий за казенный счет операцию эту провел?

– Где там, ваше превосходительство. Без благорасположения к семейству моему от Петра Ефимовича Ерофеева – так словесными сказками и пробавлялись бы. А так-то и подворье нам по божеской цене внаем сдает, и супругу мою в Первопрестольную с караваном торговым принял.

Те же и Ерофеев. Ну не купчина же маньяка этого ищейского на должность определил. Это уже из области фантастики. Скорее, чью-то личную просьбу исполняет. И я даже догадываюсь: чью. Только непонятно: если купец так здорово дружит с судьей, чего же ему в начинаниях-то все еще «зеленой улицы» не открыли? Мог ли коллежский советник Нестеровский Петр Данилович, окружной каинский судья, коли этого действительно захотел, надавить на Борткевича с компанией? Мог, конечно. Мог, но не стал. А почему? «Крыша» не рекомендовала. Не захотел верхний «папа» ссориться с аналогичным товарищем со стороны окружного начальника. Ну да эту мелкую шушеру я к ногтю быстро придавлю. У меня тоже вроде как есть кому поплакаться, если что. А вот на чью сторону встать, как свои интересы соблюсти и в чужие свары не залезть – это вопрос.

Ну да ладно. Время пока терпит – я не завтра из Каинска отбыть намерен. Сначала нужно уточнить – чей сейчас человек мой будущий агент 007.

– Должно быть, добрейшей души человек этот купец… Весьма приятно было с вами побеседовать, господин пристав. Весьма. Думаю, вы найдете время еще ко мне заглянуть. Завтра в это же время меня вполне устроит. До встречи, Ириней Михайлович. Передайте купцу Ерофееву мое восхищение его бескорыстной помощью…

Длинный, носатый и худой Пестянов на фоне казачьего сотника показался еще более длинным и худым. Как вешалка рядом с бабушкиным комодом. Причем оказалось, что это мебель одного гарнитура – они были прекрасно знакомы. То-то так мило раскланялись, разулыбались. «Лопата» Астафия Степановича даже дернулась было потрепать сыщика по плечу, но остановилась на полпути. Меня, наверное, засмущался.

От Безсонова несло кислятиной сгоревшего пороха. Пахло отвратительно, но я сдержался и промолчал. У человека горе, ему любимую игрушку возвращать надо – а тут я со своим обонянием. Все чувства легко читались с лица этого простодушного гиганта.

– Замечательное оружие, Герман Густавович, – траурным тоном прогудел он. – На пять барабанов зарядов ни единой осечки. Спуск мягонький. Толкает, правда, аки конь лягает. Но и то в сторону не отводит. Мастер великий изготовил.

– Понравился пистоль, Астафий Степанович?

– Как не понравится… Да чего уж там, знатная механизьма. Первый раз и держу такое в руках.

– Превосходно. Просто отлично. Значит, вы не откажете мне в любезности принять револьвер в дар?

– Мне? – проблеял казак тоненьким голоском. – Мне?