Попадать, так с музыкой - Гуткин Михаил Львович. Страница 49

— Скажите, Игорь Александрович, а что будет с этим Лепешкиным?

— Тут вопрос сложный. С одной стороны, он вроде бы полностью раскаялся и дал показания. Если все подтвердится, то наказание будет не очень строгое. Он по профессии шофер. Оказалось, что на гражданке пару месяцев назад сбил человека и уехал с места аварии. Человек умер в больнице, а Лепешкина нашел резидент, предъявил доказательства и под угрозой сообщения в милицию завербовал его. Дал еще денег и заставил написать расписку. После этого резидент решил, что Лепешкин у него на прочном крючке.

— Но, товарищ капитан, насколько я понимаю, резидент — это всегда опытный шпион с большим стажем работы. Что, он не видел, кого вербует? Трусливого и нервного человека, который один раз струсил, потом второй раз и так далее. Рано или поздно его бы все равно раскрыли, и тогда он дал бы показания.

— Беда в том, что от его показаний мало толку. Да, он рассказал все, что знал, только не знал он практически ничего. Резидента описать не может, никакого пароля ему не дали — значит, тот, кто к нему придет, будет знать его в лицо. Скорее всего, по фотографии. Конечно, мы его сейчас не посадим, а будем использовать как подсадную утку. Но что из этого получится, пока сказать трудно.

Глава 32

И все-таки, Игорь Александрович, ну зачем вербовать такого труса? Шансов, что он выполнит пусть даже простое задание, очень мало. Я бы на месте резидента не торопилась, а попыталась найти кого-нибудь более подходящего.

— Вот вы сказали важное слово: «не торопилась». А что делать, если начальство торопит? Если требует: «Давай быстрей, хоть кого-нибудь, только побыстрее, и чем больше таких наберешь, тем лучше»? Это у немцев стало уже традицией. Вы пока в нашей системе новичок и не знаете некоторой оперативной информации, поступившей в военную контрразведку несколько месяцев назад. Перед нападением на какую-либо страну абвер в последний месяц резко активизирует работу в этой стране. Причем качество приносится в жертву количеству. Так было в августе 1939-го, когда примерно за месяц до нападения на Польшу польские органы безопасности стали задерживать большое число немецких шпионов.

Потом аналогичная ситуация сложилась во Франции. Там в апреле 1940 года перед прорывом фронта тоже произошел массовый заброс шпионов.

— Подождите, товарищ капитан…

А капитан и сам вдруг резко прервался. Пару минут помолчал, причем я не рискнула его теребить, а потом медленно заговорил и сказал то, о чем я хотела сама сказать и что знала, как человек из будущего.

— Получается, что задержание подобного типа может быть доказательством того, что Германия нападет на нас в течение месяца. То есть в конце июня! Так, товарищу Окулову я доложу прямо сейчас, а наверх пошлю запрос — не было ли подобных задержаний в других частях нашего округа?

— А почему только нашего округа?

— Вообще-то вы правы. Запрос нужно бы послать во все пограничные округа, но это уже как решит начальство. А по нашему округу я буду знать уже через два-три дня. Ох, как же не хватает людей!

— Каких людей?

— Квалифицированных! Это все проклятые «ежовы рукавицы»!

Что за рукавицы? Надо будет спросить у Васи. Почему из-за каких-то рукавиц у капитана Максимова не хватает людей?!

А Максимов тем временем продолжил:

— Видите ли, Аня, на самом деле я не на своей должности. Мой уровень — это полк, а приходится отдуваться за всю дивизию. Тут вообще должен сидеть майор, только майоров у нас нехватка, как, впрочем, и капитанов, и лейтенантов. Мы до сих пор не оправились от ежовских чисток. Кстати, ваш майор Григорьев тоже в результате этих чисток стал капитаном, и ему еще повезло. Могли и к стенке поставить. При Ежове это было совсем несложно. Вот теперь товарищу Берии приходится разбираться с тяжелым наследством. А это такое, извините, дерьмо, что быстро не разгребешь. У нас тоже образовалась большая нехватка квалифицированных кадров — только это между нами. И если начнется серьезная заварушка, то нам, особистам, мало не покажется.

— Думаю, что в случае заварушки, то есть войны, если называть все своими именами, никому мало не покажется.

— С одной стороны, вы правы. Но, с другой стороны, в армии есть некая традиция: если провалилось наступление, то в первую очередь виновата разведка, а если враг нанес удары по самым уязвимым точкам, то в первую очередь виновата контрразведка, то есть мы. Не сумели выловить всех шпионов. А как и с кем их вылавливать? Вот вы, Анечка. Вы, конечно, стараетесь, но опыта у вас ноль — сегодняшний дурачок не в счет. Поэтому если наши с вами прогнозы верны, то учиться вам придется на ходу. Хотя по правилам нужно пройти хотя бы полугодичные курсы. А работа, извините, недоучек редко дает хорошие результаты. Ладно. Пойду доложу Окулову, а вы можете остаться тут и писать свой отчет. Вот вам бумага, чернила и ручка. Запасные перышки [38] в ящике стола. Промокашки там же.

С этими словами капитан взял со стола бумаги, сложил их в картонную папку с завязками, сунул папку под мышку и вышел. А меня оставил наедине с муками творчества.

Второй в моей жизни отчет я рожала еще тяжелее, чем первый. Тогда хотя бы было понятно, что писать. А тут? Подробный пересказ всего моего выступления в грузовике? Потом беседа наедине? Ой, нет. Сначала нужно упомянуть о соглашении с капитаном Максимовым. Причем так, чтобы он не обиделся, если случайно увидит этот отчет. А как описать мои сомнения? Короче, мучалась я больше часа. Наконец, «второй том «Мертвых душ» или, если хотите, «очередная глава «Войны и мира» были готовы. Третий вариант (опять третий) получился, с моей точки зрения, более или менее приемлемым. И клякс в нем уже не было. Теперь стал вопрос: куда деть первые два варианта? Это же секретные документы. На всякий случай я сложила их отдельным комочком. Тут как раз вернулся Максимов. Он взял у меня чистовой вариант, сложил его пару раз и вложил в конверт. Конверт тщательно заклеил, а потом еще опечатал сургучом и своей небольшой печатью.

— Завтра, Анна Петровна, этот конверт окажется у майора Григорьева. Можете не беспокоиться.

— Я не буду беспокоиться, если вы мне подскажете, что делать вот с этими черновиками.

— Ну, это несложно. Вот вам спички, вот пепельница и вон в углу ведро, в которое вы можете высыпать пепел. Приступайте.

Под наблюдением капитана я сожгла все ненужные бумаги, после чего не удержалась и спросила:

— Так что сказал генерал?

— Ничего хорошего. Кому понравится, если вдруг узнаешь, что в твоей дивизии есть шпион? И при этом в течение ближайшего месяца может начаться война. Дословно речь генерала пересказывать не буду, так как это не для женских ушей. Мне тоже досталось — мол, плохо работаю. И что самое обидное, крыть нечем. Ведь за выявление врагов в дивизии в первую очередь отвечает особый отдел, то есть я, как начальник. Генерал вас в пример поставил. Сказал, что вы никогда бдительность не теряете. Теперь мне есть на кого равняться, — горько усмехнулся Максимов.

— Вам надо было сказать про меня, что дуракам всегда везет.

— Ну, тогда Федор Саввич вообще бы меня с дерьмом смешал.

— Хорошо, я завтра сама ему это скажу.

— Нет, спасибо, Аня. Лучше оставим этот вопрос. У меня теперь есть первоочередная работа по контактам этого неудачника, и на всякие мелочи я не хочу отвлекаться. А вы отчет уже написали и, следовательно, на сегодня свободны. Но если что, я сразу вас привлеку. Чувствую, что у вас неплохой потенциал. Василий молодец, знал на ком жениться.

Я немного покраснела от удовольствия, попрощалась и пошла спать. Завтра начало тренировок, и чувствую, что мало мне не покажется. А еще не забыть бы — завтра нужно обмыть мои кубики.

Утром традиционная зарядка разведчиков: упражнения, бег, преодоление препятствий с сюрпризами. За предыдущую неделю я уже немного вышла из формы, но ничего — сумела все преодолеть. Потом завтрак, а дальше индивидуальные занятия. Для меня — сначала вождение, а потом верховая езда.