Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий. Страница 36

На меня уставились с вялым любопытством. Мужик сказал тем же гулким голосом:

— Принимайте. Его прислал сам глерд Форнсайн, так что не откажешься… Пока покажите ему, куда носить воду из колодца и где складывать дрова. Остальное пусть делает с кем-то из вас, пока не научится сам.

Один из мужиков подхватился с лавки, сказал с угодливым поклоном:

— Все сделаем, господин Агалыш, не сомневайтесь!

Остальные промолчали. Агалыш посмотрел хмуро и вышел, а я спустился по ступенькам в помещение, огляделся с любопытством и тревогой.

Один из молодых парней, возле которого я остановился, шепнул тихонько:

— Ну что там слышно в армии?

— Какой? — спросил я с непониманием.

— Не прикидывайся, — сказал он еще тише. — Конечно, армии принца. Скоро увидим со стен его войска?

Я буркнул:

— Откуда я знаю?

Он посмотрел на меня с неудовольствием.

— Ты же из каменоломни?

— Из каменоломни, — отрезал я, — а не из армии!

Он поморщился, отвернулся, по виду очень разочарованный. То ли сторонник мятежников, то ли просто жаждет новостей: жизнь для местных всегда такая скучная, только понаехавшие видят экзотику.

Я осмотрелся осторожно, спросил одного шепотом:

— А сам колдун… он где?

— Где? — переспросил слуга, отстранился чуть, посмотрел на меня как бы издали. — Ты что, мага Строуда никогда не видел?

— Видел, — признался я. — Но только издали.

Он отмахнулся.

— Подожди, скоро придет забирать нашу работу.

Он сказал таким угрожающим тоном, что я спросил шепотом:

— Сразу прибьет?

Он подумал, ответил нерешительно:

— Может быть, и не сразу. Но если ему понадобится черный петух, то почему бы тебе не побыть черным петухом?

— А это круто? — спросил я. — Нет, петухом не хочу. А орлом можно?

— Петух для жертвы, — объяснил он. — А орлов… у вас что, на алтарь кладут орлов?

— Нет, — ответил я, — у нас тоже кладут петухов.

Это комната, как я понял, для самых тупых учеников мага, им доверяют только толочь в ступках корешки да размалывать мелкие камешки. Пучки корней висят на стенах в три ряда, на единственном столе вдоль всей комнаты тоже пучки трав, корешков, засушенные лапки мелких животных, горки рыбьей чешуи и чего-то вообще непонятного.

На пороге возник низкорослый старик в длинном халате до пола. Я вздрогнул, так и не уловив момента его появления, а он с насмешливым презрением оглядел меня с головы до ног.

— И почему тебя, такого дурака, направили ко мне?

Я с виноватым видом развел руками:

— Умных к умным, а меня вот к вам…

Он нахмурился, пошевелил угрожающе длинными бровями с такими толстыми волосищами, что торчат, как плотно уложенные иглы.

— Ты кто?

— Дикий варвар из леса, — ответил я. — Или с гор, уже и не помню. Еще говорят, что я Улучшатель. Всего лишь из-за пустяка, что я в самом деле кое-что улучшил.

— Врешь, — ответил он с убеждением. — Не похож ты на Улучшателя. А что скажешь о новой работе здесь?

— Впечатляет, — ответил я осторожно.

Он поморщился:

— Только и всего? Ладно, если я тебя оставлю, а не отправлю обратно… тебя откуда, из каменоломни?.. не отправлю в каменоломню, то что бы ты тут делал?

Я ответил с готовностью:

— Что прикажете!

Он покачал головой:

— Тогда вот тебе вопрос… Если не ответишь или ответишь неверно, сразу же марш обратно ломать камень. И никакой Форнсайн меня не заставит. Хотя, думаю, Форнсайн не сам решил тебя привести сюда… Итак, как ты сам полагаешь, что ты должен делать здесь?

Сердце мое заколотилось, как нечаянно залетевшая в дом птичка, что бьется в окно и не понимает, почему воздух стал твердым и не выпускает ее из этого ужасного места.

— Я человек простой, — промямлил я, — мне разве что посуду мыть да вытирать…

Он прервал:

— А зачем ее мыть да вытирать? Из нее никто не ест!

— А чтоб примеси не остались, — сказал я жалко. — Если прилипнет хоть крошка, другое снадобье может и не получиться в той же посудине…

Он посмотрел исподлобья.

— Ого! Ты у кого-то из магов проходил обучение?

Я помотал головой:

— Я? Да никогда в жизни.

— Тогда откуда такое знаешь?

Я ответил в удивлении:

— Так это же понятно… Все растворы должны быть чистыми. Иначе это будут уже другие растворы.

Он повторил медленно, словно пробовал слова на вкус:

— Это будут уже другие растворы… Гм, правильно. Ишь какие в лесах смышленые дикари рождаются!

Я смотрел на него во все глаза, стараясь держать лицо глупым и умоляющим. Он крякнул, махнул рукой:

— Да, остаешься. Ответил верно. Будешь подметать, мыть посуду до блеска, вытирать столы, кормить петухов.

Я поинтересовался:

— А почему петухов? Проще на мышках.

Он вскинул брови:

— На мышках? Что?

— Ставить опыты, — ответил он.

Он фыркнул:

— Какие опыты? Это для жертвоприношения. Для него нужны только петухи, обязательно черные. Правда, если обряд проводить ночью, то обязательно на летучих мышах.

Я прикусил язык, но он уже смотрел внимательно, потребовал:

— Что знаешь, говори!

— Просто слышал, — промямлил я жалким голосом, — слышал, что на мышах. Их много, их не жалко, а они больше похожи на человека, чем петухи, даже черные…

Он сказал с негодованием:

— Крохотная жалкая мышь больше похожа на человека, чем красивый и гордый петух?

Глава 11

Я ощутил, что попался, так просто не выпутаешься, пробормотал:

— Петух вроде как бы птица, хоть и гордая, как глерд Виллис, зато мышь такой же зверь, как и человек, только маленький… У нее и зубы такие же… А у петуха даже зубов нет…

Он побагровел, явно готовится обругать и самого меня превратить в мышь, но вдруг осекся, задумался, лицо застыло, после паузы опустился на свободную лавку и задумался.

— И четыре лапы, — добавил я торопливо, — если вас поставить на четвереньки, это ж вылитая мышь, только вроде бы малость покрупнее и в шляпе. А петух он петух и есть… У него перья, а у вас и мыши — волосы… вроде бы есть еще под шляпой, мне как-то не видно.

Он буркнул:

— У вас там все такие сумасшедшие?

— Не знаю, — ответил я и для убедительности развел руками в широком простонародном жесте. — Это я случайно услышал, мимо шел…

Он фыркнул:

— Невежда. Надо было остановиться и послушать. Глупая мысль, но интересная. Ладно, сейчас быстро принеси листья клена, три желудя и полено без сучьев. Все сложено там в первой комнате. Только быстро!

Я метнулся со всей быстротой, надо себя показать усердным, заскочил в большую комнату, где трудятся те, что поумнее, ага, вон горки дров, вон ящики с желудями, орехами, некоторые даже в больших мисках, нахватал побыстрее и гордо принес, уверенный, что справился быстрее всех.

Он посмотрел на то, что я вывалил на стол, на меня, потом снова на стол и поинтересовался с еще большим раздражением, но теперь в голосе мага прозвучало и безмерное удивление:

— Ты что принес? Ты что принес, олух?

— Полено, — пробормотал я виновато, — без сучьев, как вы и велели… три желудя. Ну и листья…

Он повторил отчетливо, при этом приблизил ко мне лицо и всматривался в глаза:

— Кленовые, я тебе сказал!.. Кленовые!.. А ты что принес?

Я сказал жалко:

— Но вроде бы это и есть они как бы самые… Хотя там их столько всяких… На них же не написано! Я только по этикеткам понимаю, это рисунки такие.

— Выходит, — проговорил он пораженно, — даже не знаешь, какие кленовые, а какие дубовые…

— Я рассеянный, — сказал я и торопливо добавил: — Но только раз в год!.. Теперь ровно год не буду рассеиваться!

Он сказал задумчиво:

— И что у вас за лесная деревушка…

И хотя вопрос прозвучал риторически, я поспешил ответить:

— Еще какая глушь! Глушей не бывает. Только у нас там не клены.

— А что? — спросил он с нажимом.

— Березы, — ответил я уверенно, — дубы, сосны, елки, каштаны, липы, кедры, гамбургеры…