Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий. Страница 72

Он разжал сухонькие кулачки, посмотрел и снова сжал. Мне они напомнили высохшие коробочки мака, такие же серые и хрупкие.

— Вот-вот, — сказал я, — вы свое не упустите!.. Вы лев рыкающий! И пинающе попирающий.

— Сегодня решится, — прошептал он, — жить нам или не жить…

Я посмотрел косо, я при чем, но повторил с должным подобострастием:

— Вы гений, мастер Рундельштотт!.. У вас все получится!.. Гении вне логики!..

Дверь распахнулась с такой силой, что обе половинки ударились с грохотом о стену. Вошли, а точнее, вломились двое рослых гвардейцев в металле с головы до ног и копьями с длинными наконечниками, напоминающими ножи. Оба встали по обе стороны от входа, рассматривая нас угрюмо и с подозрением.

Еще двое в красных с золотом мундирах вошли и придержали половинки двери в ожидании королевы.

Мучительно долгую минуту мы с Рундельштоттом стояли, не двигаясь, как два суслика у норки. Дыхание чародея становилось все более хриплым и частым.

Вход озарился мерцающим светом, в проеме появилась королева. Бирюзовое платье до пола, но без глупой пышности, пояс усеян драгоценными камнями, разноцветными, но создающими странную гармонию, волосы убраны строго и по-деловому, хотя из пышной прически торчит с полдюжины заколок с кроваво-красными рубинами.

Я успел увидеть толпу придворных, от блеска золота и драгоценностей на одежде и шляпах глаза на мгновение просто ослепли. Королева смотрит холодно, лицо из драгоценного янтаря, желто-золотые глаза, огромная копна зловеще-черных, как воронье крыло с синеватым отливом, пышных волос, а брови густые, угольно-черные, без блеска.

Мяффнер продолжал тараторить:

— …а еще, ваше величество, в землях глердства Жмайди культ бога Укулуса снова возрождается. Опять выстроили храм…

Она остановилась на пороге, смерила его холодным взглядом. Голос ее прозвучал так, словно сто лет пролежал в вечной мерзлоте:

— Храм?

— Почти, — ответил он, чуть смутившись. — Пока там только жертвенник… Но уже сейчас, вы не представляете, полыхает огонь на камне! Это полноценное капище!

Она нахмурилась:

— Жертвы приносили?

— Да, ваше величество! — ответил он с готовностью. — Несколько раз. Всегда незаконно.

— Кого?

Он чуть смутился, ответил с запинкой:

— Пока только животных…

— Ну-ну?

— Однако идут разговоры, — продолжил он, — насчет духа древних традиций…

— Подробнее!

— Будут избирать девственниц, — пояснил он, — а их кровью пропитывать священную землю храма…

— Установите наблюдение, — велела она. — Как только принесут в жертву человека, сразу же всех под стражу. Вожаков повесить вокруг их камня, остальных — под арест.

— Может быть, — сказал он, — их тоже вздернуть? Виноваты участием.

Она взглянула на него с отвращением:

— А камень ломать вы будете?

Она сделала шаг, гвардейцы тут же захлопнули дверь за ее спиной, отсекая от придворных, в том числе и от Мяффнера.

Королева сошла в наше помещение и сделала несколько величественных шагов к столу с малахитовым цилиндром, что щедро усеян ее бриллиантами.

Рундельштотт заспешил навстречу, поклонился, затем поклонился точно так же снова, словно с перепугу забыл про первый раз.

— Ваше величество!.. Ах, ваше величество!

Она проговорила холодно:

— Снова трудности?

— Все преодолено, — заверил он. — А их было немало. Но под вашим благословенным руководством… влиянием… сенью…

— Но на этот раз, — уточнила она с подозрением, — все готово?

— Ваше величество!.. — вскрикнул он. — Да, ваше величество!

— Тогда приступайте, — произнесла она с оттенком металла в голосе. — У меня не так много времени.

Он вскрикнул:

— Мы готовы! Я готов, ваше величество. Вот доработанная установка, которая позволит наблюдать другие миры через Зеркало Древних.

Она поморщилась:

— Давайте без подробностей.

— Да, ваше величество! Вот она… оно, ваше величество…

Она обошла стол, рассматривая установку с центром из малахитового стержня. Рундельштотт семенил за ней следом мелкими шажками.

— Узнаю, — проговорила она холодно, — свои фамильные бриллианты. Вот эти камни мне подарила бабушка, а ей ее бабушка… Теперь они безжалостно выдраны из оправы… Надеюсь, мастер Рундельштотт, вы не заставите меня пожалеть о моем рискованном решении?

Он воскликнул умоляюще:

— Ваше величество! Прежде чем решиться прийти к вам с такой идеей, я сто раз проверил и перепроверил все доводы и доказательства!

Она кивнула:

— Хорошо. От вас передали о готовности начинать в любое время, как только я приду?

— Да, ваше величество.

Она изрекла властно:

— Я пришла. Чего вам еще?

Он вскрикнул жалобно:

— Ваше величество… не изволите ли присесть? Сейчас начинаю…

Она скользнула взглядом по креслу с такими нелепыми с виду колесиками.

— Сюда? Вы с ума сошли?

— Ваше величество, — вскричал он, едва не плача, — это, оказывается, очень удобно!

Она проговорила зло и быстро возвышая голос:

— Так вот на что вы тратили свои усилия?

Он замотал головой:

— Не я, ваше величество! Я все силы отдавал работе над величайшим проектом, а кресло с колесиками придумал мой ученик, вот он стоит, вы его сами прислали.

Она смерила меня долгим взглядом.

— Ты доказываешь, что в самом деле Улучшатель? И тут придумал, что улучшить?

Я развел руками:

— Да тут вообще-то многое можно…

Однако она уже не слушала, я вообще для нее вроде пролетевшей мимо мухи, строго и внимательно наблюдала за руками Рундельштотта, а тот нервничает все больше, суетится без надобности.

Я участливо тронул его за плечо.

— Мастер Рундельштотт, успокойтесь. А то вдруг что-то заденете или скопытнете…

Он посмотрел на меня дикими глазами, но королева не проронила ни слова, и он судорожно вздохнул, бросил на меня почти благодарный взгляд.

На стол вокруг малахитового цилиндра лег зеленоватый свет. Я впился взглядом, вроде бы монолит, всеми фибрами чую, но зелень изнутри идет все ярче, по столешнице задвигались кисейные тени, а внутри этой полудрагоценной глыбы нарастает злое сияние, словно зарождается звезда.

Малахитовый цилиндр вздрогнул, бриллианты тоже начали с галактической неспешностью наливаться зеленым огнем, словно превращаются в изумруды. Свечение осталось бы незамеченным, но эта штука почти полностью покрыта умело прилаженными один к другому алмазам и, потому первая искорка раздробилась на сотни и тысячи, пошла сверкать всюду, и те словно бы поджигают остальные, а то и в самом деле как-то активируют и вот уже полыхают дивным светом, но я устрашенно понимал, что это еще не все, пока задействована только оболочка, а что будет, когда пробудится и сам древний малахит…

— Хорошо бы солнцезащитные очки, — проговорил я с беспокойством.

Королева быстро повернула голову в мою сторону.

— Что?

— Закопченное стекло, — объяснил я. — Если закоптить над огнем, можно смотреть на солнце.

— Зачем на него смотреть?

— Чтоб и на нем увидеть пятна, — ответил я и добавил с поклоном: — Только вы безупречны в этом мире.

Рундельштотт торопливо читал заклинание, посыпал на стол зеленый порошок, который я в последнее время так усердно толок и растирал с другими смесями, провел на столешнице несколько пересекающихся линий, затем нарисовал ядовито-синей краской круг вокруг малахитового цилиндра.

Свет сконцентрировался на одной стороне малахита и начал усиливаться на противоположной стене, закрытой в центре роскошным гобеленом.

Тот заиграл яркими красками, словно только что выполз из рук мастеров, куда и делись серо-коричневые тона.

Рундельштотт, бледный и вздрагивающий, двигает руками, словно то отбивается от летучих мышей, то ловит на лету майских жуков, а яркость света на стене то уменьшается, то увеличивается.

Я прошептал умоляюще:

— Не волнуйтесь, мастер… Вы все делаете правильно. Не суетитесь, а то снова все…