Случайный многожёнец - Зайцев Виктор Викторович. Страница 63

44

Остаток зимы и весна прошли в хлопотах по ремонту и наработке товаров для торговли. Постепенно все раненые пленники встали на ноги и работали в мастерских, котлован для нового пруда был уже очищен от деревьев, водяное колесо изготовлено. Сразу после таяния снега планировали постройку плотины, к которой Белов намеревался приспособить мощный молот с водяным приводом. Сам же Белов почти всё время проводил в химической лаборатории, усиленно запасаясь патронами и серебром. Эти два дела он пока не мог никому доверить.

Тем более, что почти сразу после восстановления, Белов стал обучать всех семейных, и мужчин и женщин, стрельбе из револьвера. Патроны расходовались по сотне за день, зато к началу ледохода в посёлке уже были готовы полтора десятка надёжных стрелков. Мужчин Белов дополнительно обучил стрельбе из ружей. Патроны ушли в большую убыль, которую Белов с трудом компенсировал новыми изделиями. К тому же, пришлось заменить все револьверные стволы, разъеденные некачественным порохом. Хотя порох и считался бездымным, степень очистки оставляла ждать лучшего, едкий дымок после каждого выстрела был достаточно заметен.

Пятерых пленных выкупили по последнему снегу, приехали на двух санях три хватких мужика, больше похожих на жуликоватых прапорщиков, углядывавших, что и где плохо лежит. Выкуп отдали серебром, двадцать пять гривен, неплохо, пять килограммов серебра. Если не знать, что у Белова своего серебра двести с лишним килограммов лежит в тайнике. Практически ежедневно Белов разговаривал с пленными, выясняя особенности социального устройства Россоха. Изначально селение основали два рода одного славянского племени глазичей. Не так давно, лет шестьдесят-семьдесят назад. Потом в селении начали селиться из других родов того же племени, в том числе из рода сойки, с чьим поселением дружил Белов. В каждом роду, сейчас в городе шесть родов, есть свой старейшина, все вместе они правят городом. Это официально, так сказать.

Фактически городом управляют старшины самых многочисленных первых родов, рода шестипалых и рода ельца. В их родах насчитывается более ста взрослых мужчин в каждом. В остальных четырёх родах вместе ещё около двухсот мужчин. По здешним меркам, достаточно большой и крепкий город, почти четыре сотни мужчин, от четырнадцати до шестидесяти лет. В группе, напавшей на Бражино, были выходцы только из двух «правящих» родов, поэтому, как понимал Белов, с этими родами он дружбу не восстановит. Продолжая беседы с пленными, Белов начал активнее обрабатывать угров, которые уже второй год работали в посёлке. За это время сложилась группа постоянных работников, из семи девушек и шести парней, остальные менялись каждую неделю.

Все угры, как и жители посёлка, умели читать и писать. Белов подкидывал ребятам книжки попроще, с детскими рассказами, сказками. Сам на занятиях и в свободное время стал рассказывать о подвигах Геракла, перемежая греческую мифологию со славянской и откровенной выдумкой. Походы Македонского Белов переиначил, вплетая Вещего Олега и Святослава, а также сказки о богатырях и вольный пересказ былин. Осознанно Белов воспитывал из ребят воинов, вызывая в детской неокрепшей психике желание быть сильным, защитить своих родных и близких. Результат таких разговоров был предсказуем и не заставил себя ждать, все подростки, в том числе и половина девушек, воспылали желанием стать воинами. К практическим занятиям Белов решил перейти позднее, после таяния снега. Пока он озадачил девушек пошивом тренировочных костюмов, а ребят — изготовлением спортивных и тренировочных снарядов и макетов.

Постепенно жизнь вошла в спокойную колею, чему Белов только радовался, надеясь на окончание «племенных извращений», как он обозначил для себя беспричинные нападения соседей за добычей. Дело шла к апрелю, твердый наст в лесу ограничивал почти всё передвижение, а лёд заметно разрыхлился, хотя был ещё крепок. В одну «прекрасную», как говорится, ночь, сигнализация в конюшне опять сработала. Белов не только сам поднялся, но и вооружил обеих жён, о чём не пожалел. Заранее велел стрелять по всем чужим, жалость до добра не доведёт. Прихватив любимый фонарик, все трое осторожно подошли к конюшне.

На фоне белого снега было хорошо заметно, как группа угров выводит и седлает лошадей. Белов не захотел снова гнаться за угонщиками на мотоцикле, лёд был ненадёжный. Поэтому он оставил женщин прикрывать дорогу в посёлок, а сам по лесу вышел на вторую дорогу, которая выводила на реку. Подойдя к угонщикам на двадцать метров, Белов пересчитал их, было девять человек. Три лошади уже были осёдланы, но угры стояли на земле. Белов расслышал их разговор, во время которого определил главаря, раздававшего указания. Его он решил бить первым, после чего осветил фонарём похитителей.

— Всем стоять, я Белов, кто побежит, убью, — Белов говорил громко и отчётливо, потом повторил эту фразу по-угорски.

Как нетрудно было догадаться, первым попытался дёрнуться вожак со своим соседом. Белов хладнокровно выстрелил обоим по ногам из револьвера, для шумового эффекта. Лошади уже привыкли к выстрелам и даже не шелохнулись. Вид воющего от боли главаря и его подручного отрезвил остальных. Они даже не попытались убежать по другой дороге. Пока жёны привычно связывали конокрадов, которых оказалось одиннадцать, Белов расспрашивал главаря, кто надоумил их на кражу. Естественно, убежавшие из плена угонщики. По дороге в Вишур, они останавливались не только в Пашуре, о чём Белов уже знал со слов нескольких мальчишек, но и в следующем селении, Виляе. Там они расхваливали богатство Бражина и жаловались на нелепую случайность, из-за которой кража лошадей не удалась. Тогда у главаря, который оказался сыном старейшины, родилась «продуманная» идея об угоне лошадей по рыхлому льду, который не выдержит тяжесть мотоцикла. Главарь проговорился Белову, что отец его знал о набеге и заранее пообещал спрятать лошадей подальше от селения.

Завтракая, Белов решил выжать из ситуации всё, что можно. Когда рассвело, он усадил раненого главаря и его подручного на лошадей, сам вместе с Алиной тоже верхом, взял на повод ещё две лошади, неторопливо отправившись вверх по Тарпану. Лёд, хоть и рыхлый, конных выдержал хорошо, через три часа кавалькада прибыла в Виляй. Белов дождался появления старшины, которого отвёл в сторону и после нескольких минут «наезда», где обещал повесить его сына и всех пойманных конокрадов на одном суку, а Виляй разграбить и сжечь, предложил альтернативу. Старейшина попытался высказать сомнение в возможностях Белова, кивнув на десяток кряжистых мужиков с дубинами. Белов тремя выстрелами по двум собакам и подвернувшемуся козлу рассеял эти сомнения. Результатом переговоров стал консенсус, вполне устроивший Белова, но вряд ли понравившийся старосте.

Официальное оформление продлилось недолго, все мужчины селения, в том числе и раненые конокрады, поклялись в дружбе к Белову и побратались с ним, приняв его в род. Староста и Белов совершили обряд братания, соединив разрезанные руки и смешав кровь. Обоих раненых Белов оставил в селении, взяв взамен младшего сына старосты, паренька лет тринадцати, и троих девиц посимпатичнее, их выбирал Белов. По соглашению сын старосты должен был жить в Бражине, гарантируя своей жизнью соблюдение договора. Девицы отдавались насовсем в полное подчинение Белову, который становился их старшим родичем. Оставшиеся конокрады должны были работать в Бражине до осени, затем могли вернуться. За каждого возвращённого конокрада староста пообещал отдать Белову на выбор девушку или мальчика, на правах усыновления. За это Белов обещал забыть обиду и приглашал на весенний торг после ледохода. При слове торг, лица угров заметно оживились, они хорошо запомнили, что Белов продавал железные изделия вдвое дешевле других торговцев. Расставались практически друзьями.

На обратном пути Белов заехал в Пашур, где в таком же духе поговорил со старостой Коняем. Белов припомнил ему и неоказание помощи при нападении на Бражино, содействие конокрадам, пообещал забыть всё родство, не кормить зимой и не торговать с Пашуром.