Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 30

Если бы р?шеніе, о котором говорил Иванов, и не было заран?е принято, обстановка, с которой встр?тился "диктатор", должна была побудить его занять выжидательную позицію, — его маленькій отряд сам по себ? до подхода воинских частей с фронта, понятно, не мог приб?гнуть к р?шительным м?рам. Когда в Петербург? узнали о продвиженіи ивановских эшелонов, отсюда к нему вы?хали в тот же вечер 1-го "по уполномочію от управленія ген. штаба" полк. Доманевскій и подп. Тилле, и "диктатор" был осв?домлен о столичных событіях. Остается неясным, была ли организована эта по?здка по иниціатив? или с согласія Думскаго комитета, но явно ц?ли ея были направлены к тому, чтобы удержать Иванова от каких-либо активных д?йствій. Мн? лично Гучков говорил, что он, в порядк? одиночном, ходил к ген. Занкевичу в штаб, спрашивал, что тот будет д?лать? Занкевич отв?тил, что будет ждать Иванова. Очевидно, соотв?тствующее возд?йствіе было оказано [109]. В письменном доклад?, представленном Иванову и напечатанном в воспоминаніях коменданта Таврическаго Дворца полк. Перетца (что подтверждает участіе в д?л? посылки по крайней м?р? представителей военной комиссіи, находившихся уже в контакт? со старым штабом [110],  Доманевскій указывал Иванову, что "вооруженная борьба с возставшими только осложнит и ухудшит положеніе" и что легче возстановить порядок соглашеніем с Временным Правительством: Доманевскій говорил, что среди "самих возставших обозначалось два совершенно опред?ленных теченія: одни примкнули к думскому выборному Временному Правительству, другіе поддерживали Сов?т Р. Д. Первые оставались в?рными монархическому принципу, желая лишь н?которых реформ, стремились к скор?йшей ликвидаціи безпорядков с т?м, чтобы продолжать войну,  вторые искали крайних результатов и конца войны"...

В ночь с 1-го на 2-ое, еще до отъ?зда из Царскаго (в 1 ч. 15 мин.), Иванову была доставлена телеграмма Алекс?ева, посланная ему в догонку 28-го. "Частныя св?д?нія говорят, — телеграфировал нач. верх. штаба, — что 28 февраля в Петроград? наступило полное спокойствіе... Войска, примкнувшія к Временному Правительству в полном состав?, приводятся в порядк?. Временное Правительство под предс?дательством Родзянко, зас?дая в Государственной Дум?, пригласило командиров воинских частей для полученія, приказаній по поддержанію порядка. Воззваніе к населенію, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархическаго начала [111] в Россіи, о необходимости новых основаній для выбора и назначенія правительства. Жду с нетерп?ніем прі?зда Его Вел., чтобы представить ему все изложенное и просьбу принять это пожеланіе народа. Если эти св?д?нія в?рны, то изм?няются способы ваших д?йствій. Переговоры приведут к умиротворенно, чтобы изб?жать позорной междоусобицы, столь желанной нашему врагу... Воззваніе новаго министра путей сообщенія Бубликова к жел?знодорожникам мною получено кружным путем, зовет к усиленной работ? вс?х, дабы наладить разстроенный транспорт. Доложил все это Е. В. и уб?жден, что д?ло можно привести мирно к хорошему концу, который укр?пит Россію"... Наконец, Иванов получил посланную Царем телеграмму под вліяніем разговора Рузским и настойчивых телеграфных указаній Алекс?ева на то, что работой с думскими д?ятелями можно остановить "всеобщій развал"... Телеграмма была пом?чена временем 0.20 мин. второго и гласила: "Над?юсь, прибыли благополучно. Прошу до моего прі?зда и доклада мн? никаких м?р не предпринимать".

Итак р?шеніе Иванова вывести свой отряд на ст. Вырицу, гд? стоять до т?х пор, пока выяснится обстановка в Петербург?, логически вытекало из совокупности вс?х обстоятельств и распоряженій, им полученных. Возможно, что в мотивах продвиженія на "Вырицу" сыграла свою роль и возникшая под вліяніем разговора с Ал. Фед. мысль о необходимости, быть может, итти не на Петербург, а двигаться на выручку Царя. "Когда я у?зжал, в Царском Сел? была мертвая тишина, — показывал Иванов в Чр. Сл. Ком. — Среди жел?знодорожников были, по видимому, попытки слабаго саботажа. — произошли какія-то "затрудненія" с "переводом стр?лок". "Я потребовал начальника станціи", — показывал Иванов: "через н?сколько минут говорят, все в порядк?... Уже в Выриц? мн? доложили, что через 15 минут посл? нашего ухода вся толпа ввалилась на вокзал"... Картина происшедшаго Керенским во французском изданіи представлена так: отряд ген. Иванова, на разсв?т? появившійся в Царском, разс?ялся с первыми солнечными лучами революціи, а самому генералу удалось скрыться (s'echapper).

Дальн?йшая пов?сть о том, что д?лал "диктатор", представлена потомству в двух совершенно противоположных варіантах: один из них принадлежит Ломоносову, другой изложен в офиціальных показаніях Иванова. Сов?тская информація почти безоговорочно пошла по стез?, нам?ченной мемуаристом, которому в силу занимаемаго в жел?знодорожном мір? положенія пришлось играть в событіях этих дней весьма д?йственную роль. Между т?м пов?ствованіе не вызывает никакого дов?рія — не всегда только можно опред?лить, что в нем является результатом недостаточной осв?домлённости, легкаго воспріятія не пров?ренных св?д?ній и слухов, которые со вс?х сторон от жел?знодорожных агентов и добровольцев стекались в центр, и что сознательно или безсознательно привнесено им во славу своего героизма и героизма жел?знодорожников, спасших активной иниціативой и жертвенностью революцію. Яркую, но злую характеристику этого бойкаго "эквилибриста", зад?лавшагося "стопроцентным коммунистом" посл? октябрьскаго переворота и прославившагося в сов?тских кругах своим "лукулловским образом жизни", дал Саломон в книг? "Среди красных вождей". Фигура Ломоносова такова, что мемуарныя страницы, вышедшія из-под его пера, отнюдь не вызывают к себ? дов?рія. В изображеніи Ломоносова Иванов в теченіе всего 2 марта д?лал энергичныя, но тщетныя попытки со своими эшелонами прорваться к Петербургу через возведенные перед ним заградительные революціонные шлагбаумы. Уже в 4 часа утра 2-го в Петербург? была получена записка, что ген. Иванов "арестовал начальника станціи Вырица, гд? он ночевал, и во глав? георгіевских кавалеров и двух других эшелонов отправился по направленно к Царскому Селу". (Итак в 8 часа ночи Иванов вы?хал из Царскаго и через час уже постарался туда вернуться — по офиціальным данным Иванов прибыл в Вырицу в 4 часа утра и в 5 сообщил Алекс?еву, что ночует в Выриц?). Но Иванова отбросили от Царскаго усиліями жел?знодорожников, начиная от ст. Семрино до Царскаго были сняты крестовики со стр?лок. Из Семрина Иванов бросается по передаточной в?тк? на ст. Владимірская для того, чтобы прорваться в Гатчину. Там н?сколько эшелонов правительственных войск и двадцать тысяч "лойяльнаго" гарнизона. А главное, из Пскова по?зд за по?здом напирают новыя войска! И зд?сь навстр?чу Иванову спускают балласт по?здов и снимают крестовики... Но что стоит Иванову 20 верст пройти походным порядком "Если бы ген. Иванов прорвался к Гатчин?, исход мартовской революціи мог быть иной", — мемуаристу мерещилась уже "царская вис?лица"... Иванов требует назначенія на Петроград и входит в непосредственные переговоры с Ломоносовым, который в почтительной форм? предупреждает генерала, что для встр?чи его по?зда на 6-й верст? от Петербурга сосредоточены "4 батареи артиллеріи и тысяч двадцать п?хоты" и рекомендует переговорить с Думой [112]. Тогда Иванов снова устремляется в Царское—"арестовывает служащих и грозит разстр?лом". Неудача. Опять Гатчина. Потом Вырица, куда Иванов направляется за "подкр?пленіем". Так мечется "диктатор", а сзади снимают "вс? крестовики"... Героическими д?йствіями жел?знодорожников Иванов отр?зан. Ни один шаг диктатора "не ускользнул" от бдительнаго ока революціонеров. Телеграфисты Виндавской дороги оказались на высот? положенія и стучали свои записки в центр даже тогда, когда "за ст?ной ген. Иванов разстр?ливал их товарищей". Бубликов послал в Вырицу телеграмму: "Мн? стало изв?стно, что вы арестовываете и терроризируете служащих жел?зных дорог, находящихся в моем в?д?ніи. По порученію Временнаго Комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлечете на себя этим тяжелую отв?тственность. Сов?тую вам не двигаться из Вырицы, ибо по им?ющимся у меня св?д?ніям народными войсками ваш полк будет обстр?лен артиллерійским огнем". Но генерал не склонен посл?довать сов?там правительственнаго комиссара и настойчиво ищет путь к Петербургу. Ломоносов перехватывает "очень важныя" шифрованныя телеграммы, которыя Иванов направлял в столицу: "Мама больна. Пап? лучше. Скажите ей" и "Пришлите вторую корзинку булок". Телеграммы переданы министру юстиціи. Время идет. Наступила ночь. Опять новость об Иванов?: он еще раз требует именем императора пропустить его "со вс?ми эшелонами в Петербург".  "По повел?нію какого имератора, генерал?" — может спросить теперь ядовито Ломоносов: "Николай II отрекся от престола"... "Разговор прервался. Через н?сколько минут посл?довала просьба пропустить по?зд обратно в Ставку. Задержать я не им?л физической возможности", — прибавляет Ломоносов. "Южн?е распоряжается кто-то другой"... Ломоносов приказывает из обоих тендеров выпустить воду, — "так генерал, отъ?хав семь верст, и просид?л всю ночь с паровозами без воды"...