Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 57

Вновь был вызвал Рузскій к Царю в 2 часа дня. Он просил разр?шенія привести с собой ген. Данилова и ген. Савича (гл. нач. снаб. фронта), ибо, как он сказал "прямо" Царю: "В, В., я чувствую, что Вы мн? не дов?ряете... Пусть они оба изложат свое личное мн?ніе" (по записи Андр. Вл.). Сначала Рузскій доложил вс? полученныя за посл?дніе часы св?д?нія. "Когда очередь дошла до телеграммы ген. Алекс?ева с заключеніями главнокомандующих (передана была в 2 ч. 30 м.) — разсказывает уже Данилов, — то ген. Рузскій положил телеграфныя ленты на стол перед Государем и просил прочесть их лично". В. кн. Ник. Ник. "кол?нопреклоненно" молил спасти Россію и насл?дника: ''ос?нив себя крестным знаменіем, передайте ему Ваше насл?діе. Другого выхода н?т"... Брусилов, исходя из своей преданности и любви к родин? и царскому престолу, считал, что отказ от престола "единственный исход". Эверт, отм?чая, что "средств прекратить революцію в столицах н?т никаких" ("на армію при настоящем ея состав? разсчитывать при подавленіи безпорядков нельзя"), умолял, как "безгранично преданный... в?рноподданный", Принять р?шеніе, согласованное с заявленіем предс?дателя Думы, как "единственно, видимо, способное прекратить революцію и спасти Россію от ужасов анархіи". Докладывая приведенныя телеграммы, Алекс?ев, с своей стороны, умолял "безотлагательно принять р?шеніе, которое Господь Бог внушит Вам... Промедленіе грозит гибелью Россіи. Пока армію удается спасти от проникновенія бол?зни, охватившей Петроград, Москву, Кронштадт и другіе города. Но ручаться за дальн?йшее сохраненіе военной дисциплины нельзя. Прикосновеніе же арміи к д?лу внутренней политики будет знаменовать неизб?жный конец войны, позор Россіи, развал ея. В. И. В. горячо любите родину и ради ея ц?лости, независимости, ради достиженія поб?ды, соизволите принять р?шеніе, которое может дать мирный и благополучный исход из создавшагося бол?е, ч?м тяжелаго, положенія... Ожидаю повел?ній". Лишь телеграмма ген. Сахарова, пришедшая из Ясс с опозданіем на час и доложенная особо, была составлена в иных тонах. Не совс?м соотв?тственно тому, что главнокомандующій румынским фронтом говорил по юзу Лукомскому, все же Сахаров приходил к т?м же заключеніям: генерал возмущался "преступным и возмутительным отв?том предс?дателя Гос. Думы на высокомилостивое р?шеніе Государя Императора даровать стран? отв?тственное министерство". "Горячая любовь моя к Е. В. — говорил Сахаров — не допускает души моей мириться с возможностью осуществленія гнуснаго предложенія, переданнаго Вам предс?дателем Думы. Я ув?рен, что не русскій народ, никогда не касавшійся Царя своего, задумал это злод?йство, а разбойническая кучка людей, именуемая Гос. Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведенія своих преступных ц?лей. Я ув?рен, что арміи фронта непоколебимо стали бы за своего державнаго вождя, если бы не были призваны к защит? родины от врага вн?шняго и если бы не были в руках т?х же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни арміи. Таковы движенія сердца и души . Переходя же к логик? разума и учтя создавшуюся безвыходность положенія, я, непоколебимо в?рный подданный Е. В., рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наибол?е безбол?зненным выходом для страны и для сохраненія возможности продолжать биться "с вн?шним врагом является р?шеніе пойти навстр?чу уже высказанным условіям, дабы промедленіе не дало пищу к предъявленію дальн?йших и еще гнусн?йших притязаній". Гораздо позже, в 8 час. 40 мин. вечера, была получена телеграмма Непенина: "С огромным трудом удерживаю в повиновеніи флот и вв?ренныя войска... Всеподданн?йше присоединяюсь к ходатайствам вел. кн. Н. Н. и главнокомандующих фронтами о немедленном принятіи р?шенія, формулированнаго предс?дателем Думы. Если р?шеніе не будет принято в теченіе ближайших же часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми б?дствіями для нашей родины".

Зат?м Рузскій обрисовал обстановку, указав, что выход один — отреченіе. "Но я не знаю, хочет ли этого вся Россія?" — сказал Государь, по словам другого мемуариста, непосредственнаго свид?теля происходившего, ген. Савича. "В. В., — возразил Рузскій, — заниматься сейчас анкетой обстановки не представляется возможным, но событія несутся с такой быстротой и так ухудшают положеніе, что всякое промедленіе грозит неисчислимыми б?дствіями. Я Вас прошу выслушать мн?ніе моих помощников; они оба в высшей степени самостоятельны и притом прямые люди". Наступила очередь для выступленія приглашенных экспертов... "Ген. Данилов. — разсказывал Рузскій Андр. Вл., — в длинной р?чи изложил свое мн?ніе, которое сводилось к тому, что для общаго блага Россіи Государю необходимо отречься от престола. Прим?рно то же, но короче, сказал ген. Савич". Сам Данилов в воспоминаніях представляет свою р?чь очень кратко. Что же касается Савича, то "генерал этот, — разсказывает сам Савич о себ?, — страшно волновался. Приступ рыданій сдавил его горло". Чувствуя, что он "сейчас разрыдается", генерал только сказал: "Я челов?к прямой и поэтому вполн? присоединяюсь к тому, что сказал генерал Н.", т. е. Данилов [302]. Наступило общее молчаніе, длившееся одну-дв? минуты. Государь сказал: "Я р?шился. Я отказываюсь от престола". Перекрестились генералы. Обращаясь к Рузскому, Государь сказал: "Благодарю Вас за доблестную и в?рную службу" и поц?ловал его. Зат?м Государь ушел к себ? в вагон".

Что побудило Царя к такому неожиданно скорому р?шенію. "Весь вопрос об отреченіи, — записал Андр. Вл., — был р?шен от 2 до 2 ч. 45 м. дня, т. е. в 3/4 часа времени, тогда как вопрос об отв?тственном министерств? наканун? р?шался от 9 час. до 12 1/2 ночи". Можно ли это объяснить только мистикой Николая II, считавшаго лично себя в прав? отречься от престола, но не в прав? ограничивать пред?лы полномочій царской власти? (объясненіе Гурко). Центр тяжести, думается, надо перенести в иную плоскость. Очевидно, на монарха произвело сильное впечатл?ніе коллективное выступленіе главнокомандующих. В. кн. Александр Мих. разсказывает, что позже, в Могилев?, Царь ему показывал пачку телеграмм, полученных от главнокомандующих, и когда он нашел телеграмму, подписанную Ник. Ник., — впервые голос его дрогнул: "Даже он", — сказал Никки",..

По словам Рузскаго, Царь вышел для того, чтобы написать телеграмму об отреченіи. Ровно в 3 часа Государь вернулся и передал дв? телеграммы: одну в Петербург на имя предс?дателя Думы, другую наштоверху в Ставку: "Н?т той жертвы, которую Я не принес бы во имя д?йствительнаго блага и для спасенія родимой матушки Россіи. Посему Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына с т?м, чтобы Он оставался при Мн? до совершеннол?тія, при регентств? брата Моего Михаила Александровича", — гласила телеграмма Родзянко. (По словам Савича, прибавка о регентств? была сд?лана по указанно Рузскаго). "Во имя блага, спокойствія и спасенія горячо любимой Россіи Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына. Прошу вс?х служить Ему в?рно и нелицем?рно", — гласила телеграмма в Ставку. Телеграммы были пом?чены: "15 часов".

Не вс? еще детали псковекаго д?йствія можно выяснить, так, напр., в бол?е поздней телеграмм? ген. Данилова в Ставку (6 час. веч.) говорится: "одно время возникло предположеніе у Государя по?хать через Двинск в Ставку, но вскор? эта мысль была оставлена в виду второй бес?ды Е. В. с ген. Рузским, о которой я уже донес "наштоверху". В опубликованных матеріалах этого донесенія н?т. Очевидно, мысль о по?здк? в Ставку была оставлена посл? принятаго р?шенія об отреченіи.