Жестокие слова - Пенни Луиз. Страница 38

– Ситуация для вас очень опасная, – сказал Гамаш, глядя на Марка. – Мы можем предъявить вам обвинение в воспрепятствовании следствию, в надругательстве над телом, во введении полиции в заблуждение.

– В убийстве, – добавил Бовуар.

– Нам необходима вся правда. Почему вы отнесли тело в бистро? Вы могли оставить его в лесу.

Марк вздохнул. Он рассчитывал, что они не будут поднимать этот вопрос.

– Я думал об этом. Но в Трех Соснах в это время много детей на долгий уик-энд, и я не хотел, чтобы кто-нибудь из них наткнулся на него.

– Благородно, – не без иронии сказал Гамаш. – Но вероятность этого была чрезвычайно мала, верно? Как часто ребята играют в лесу близ вашего дома?

– Это случается. Вот вы стали бы рисковать?

– Я бы вызвал полицию.

Старший инспектор сделал паузу, чтобы его последнее предложение произвело надлежащий эффект. Оно лишало Марка Жильбера возможности ссылаться на то, что он руководствовался какими-то высокими материями. Оно разоблачало его. Выставляло человеком, который в лучшем случае совершил что-то бессовестное. А в худшем – убийство.

– Говорите правду, – почти шепотом произнес Гамаш.

– Я отнес тело в бистро, чтобы все думали, будто его убили там. Оливье нам все время палки в колеса вставлял.

– И вы отплатили ему, принеся в бистро убитого? – спросил Бовуар.

Он знал нескольких человек, которым с удовольствием подбросил бы в дом покойника. Но он никогда этого не делал. А этот человек сделал. Что говорило о его ненависти к Оливье. Редкой и удивительной степени ненависти. И о его решимости.

Марк Жильбер посмотрел на свои руки, посмотрел в окно, скользнул взглядом по стенам старого железнодорожного вокзала, и наконец его глаза остановились на крупном человеке, сидящем напротив него.

– Да, я сделал это. Не должен был делать, знаю. – Он покачал головой, удивляясь собственной глупости.

Молчание затянулось, и он поднял голову. Глаза его прищурились, засветились пониманием.

– Постойте. Уж не думаете ли вы, что я его убил?

Они ничего не ответили.

Жильбер переводил взгляд с одного на другого. Он даже посмотрел на идиота-агента, который замер с авторучкой в руке.

– Да зачем бы мне это делать? Я даже не знаю, кто он такой!

Полицейские по-прежнему молчали.

– Да нет же! Я ведь его даже никогда не видел.

Наконец Бовуар нарушил молчание:

– И тем не менее он оказался в вашем доме. Мертвый. Каким образом тело постороннего человека очутилось в вашем доме?

– Вы же сами говорите! – Жильбер вытянул руки, взывая к Бовуару. – Вы же сами говорите! Именно поэтому я и не вызывал полицию. Потому что знал, что вы подумаете. – Он обхватил голову руками, словно стараясь сдержать мечущиеся мысли. – Доминик меня убьет. О господи! Боже мой!

Плечи его опустились, голова поникла под грузом того, что он сделал, и того, что ему еще предстоит.

В это время зазвонил телефон. Агент Морен снял трубку:

– Полиция Квебека.

Торопливый голос на другом конце звучал приглушенно.

– Desole, – сказал Морен, испытывая неловкость из-за того, что ему приходится мешать допросу. – Я не понимаю.

Все посмотрели на него. Он покраснел и заставил себя слушать внимательнее, но все равно не мог понять, что ему говорят. Наконец он услышал, и цвет его лица изменился.

– Un instant. [50]

Он закрыл рукой микрофон.

– Это мадам Жильбер. На их территории какой-то человек. Она увидела его в лесу с задней стороны дома. – Морен снова стал слушать. – Она говорит, что он направляется к дверям. Что будем делать?

Все трое мужчин встали.

– Боже мой, он, вероятно, видел, как я ушел, и знает, что они одни, – выпалил Марк.

Гамаш взял трубку:

– Мадам Жильбер, задняя дверь дома заперта? Вы можете ее запереть? – Он подождал. – Хорошо. Где он теперь?

Он послушал несколько мгновений и двинулся к двери. Инспектор Бовуар и Марк бросились за ним.

– Мы будем через две минуты. Возьмите свекровь и закройтесь в ванной наверху. В той, которую вы мне показывали. Да, с балконом. Заприте двери, задерните шторы. Оставайтесь там до нашего прибытия.

Бовуар завел машину, Гамаш хлопнул дверью и отдал трубку Морену.

– Оставайся здесь. И вы тоже.

– Я еду, – сказал Жильбер и потянулся к ручке задней двери.

– Вы останетесь здесь и будете говорить по телефону с вашей женой. Сохраняйте спокойствие. Вы нас задерживаете, месье.

Жильбер выхватил трубку у Морена, а Бовуар нажал на педаль газа – и машина рванулась с места. Они проскочили каменный мостик, миновали деревенский луг, мигом преодолели склон Дю-Мулен и через несколько секунд притормозили перед старым домом Хадли. Быстро и без шума вышли из машины.

– У вас есть пистолет? – прошептал на ходу Бовуар, пока они, пригнувшись, бежали к углу дома.

Гамаш помотал головой. «Ну дела!» – подумал Бовуар. Временами ему хотелось самому пристрелить своего шефа.

– Оружие опасно, – сказал Гамаш.

– Именно поэтому у него, – Бовуар мотнул головой в сторону леса, – оно, вероятно, есть.

Гамаш поднял руку, и Бовуар замолчал. Старший инспектор махнул рукой в одном направлении, а сам исчез за углом дома в другом. Бовуар побежал мимо передней двери, собираясь обогнуть дом с дальней стороны. Оба они направлялись туда, где Доминик видела постороннего человека.

Прижимаясь к стене и пригибаясь, Гамаш выглянул из-за угла. Нужно было торопиться. Неизвестный находился здесь уже не менее пяти минут, предоставленный самому себе. Возможно, он уже в доме. За минуту может многое случиться. Что уж говорить о пяти.

Гамаш обежал куст и добрался до дальнего конца старого дома. Он увидел там какое-то движение. Человек. Крупный. В шапке, перчатках и камуфляжной куртке. Он был рядом с домом, рядом с задней дверью. Если он проникнет внутрь, их задача станет гораздо сложнее. В доме столько мест, где можно укрыться. Там он будет гораздо ближе к женщинам.

Старший инспектор смотрел на незнакомца, а тот тем временем оглянулся и направился к двери.

Гамаш отделился от стены.

– Стоять! – скомандовал он. – Полиция Квебека.

Человек остановился. Он стоял спиной к Гамашу и не мог видеть, есть ли у него пистолет. Но и Гамаш тоже не видел, есть ли у человека пистолет.

– Я хочу увидеть ваши руки, – сказал Гамаш.

Никакого движения. Гамаш знал, что это плохой признак. Он приготовился нырнуть в сторону, если человек развернется и выстрелит. Но пока оба стояли неподвижно. А потом человек быстро повернулся.

Гамаш, опытный и тренированный, почувствовал, как время замедлилось и мир разрушился – остался лишь этот человек, развернувшийся лицом к нему. Его тело, его движения, его руки. И как только человек повернулся, Гамаш увидел какой-то предмет, зажатый в его правой руке.

Гамаш быстро пригнулся.

В следующее мгновение человек оказался на земле, а Бовуар – на нем. Гамаш бросился вперед, прижал руки человека к земле.

– У него было что-то в руке. Ты видишь? – спросил Гамаш.

– Оно у меня, – сказал Бовуар, и Гамаш поднял человека на ноги.

Оба полицейских посмотрели на него. Шапка упала с головы незнакомца, обнажив растрепавшиеся седые волосы. Он был высокий и тощий.

– Что вы делаете, черт побери? – спросил человек.

– Вы вторглись в пределы чужой собственности, – сказал Бовуар, протягивая Гамашу то, что прежде было в руке человека.

Оказалось, что это пакет с мюсли. И на пакете надпись.

«Мануар-Бельшас».

Гамаш внимательнее присмотрелся к человеку. Тот показался ему знакомым. Человек тоже смотрел на него – недовольно, высокомерно.

– Как вы смеете? Вы знаете, кто я?

– Откровенно говоря, – сказал Гамаш, – знаю.

После звонка Морену Марк Жильбер был освобожден и несколько минут спустя, запыхавшийся от бега, появился в своем доме. Ему сказали, что его матери и жене ничто не угрожает, но он успокоился, только когда увидел их. Он поцеловал и обнял обеих, а потом повернулся к Гамашу: